Семь минут до весны (СИ) - Карина Демина

Картина за картиной.

Перевал. Оплавленное жерло старой дороги.

И дороги иные, опустевшие по войне. На них порой попадались обозы, с крестьянами ли, с горожанами, которые бежали, сами не зная, куда, но в безумной надежде, что где-то там, за горизонтом, нет войны.

Обозы грабили.

И ладно, когда брали только добро, а ведь случалось что…

…Райдо помнил.

Дождь. Серый. Мелкий. И не дождь даже, но водяная взвесь, которой приходилось дышать. Влажная рубашка, прилипшая к телу, влажная куртка, влажные штаны и сапоги, готовые вот-вот расклеиться. Влажная сизая трава, и дорога, которую развезло.

Грязь под ногами чавкает, вздыхает.

Вонь.

Далекие дымы и близкие могильники, впрочем, могильник — это слишком громко сказано, здесь тела удосужились оттащить к обочине, хотя частенько бросали прямо там, на дороге.

Близкий лес прислал эмиссаров-лисиц, которые пытались отпугнуть обнаглевшее воронье. И птицы подымались с гортанными криками, тяжело, точно крылья не в состоянии были выдержать вес их раздувшихся тел.

Вороны отлетали и возвращались.

Гнали лисиц.

И тогда Райдо, кажется, подумал, что война — это естественное состояние мира.

Тогда он велел тела закопать. Приказом были недовольны. Нет, никто вслух возмутиться не посмел, но и без слов понятно.

Хоронить?

Людей?

Своих не всегда вытащить получалось, а это…

…пара семей… трое мужчин, женщины… дети… с детьми тяжелее всего было, и Райдо сам укладывал их в могилу, не способный отделаться от чувства вины.

Не он убивал, но…

…зачем они здесь, за Перевалом? Чего ради?

Боль спугнула воспоминание и о сырой могиле, которую лисицы разроют всенепременно, а если не справятся они, то волки подойдут…

…и снова духота.

Лето. Солнце жарит. Желтая трава, сухая, ложится на серую землю. И редкие порывы ветра поднимают мелкую пыль, которая забивается в глотку, в нос, лишая нюха. Райдо чувствует эту пыль сквозь чешую, сквозь толстую шкуру иного облика.

И готов душу продать за то, чтобы помыться.

Речушка есть, близко, в низине, манит запахом воды, синим зеркалом ее, близостью обманчивой, легкостью… чего проще — окунуться.

Но там, на илистом топком дне свернулись плети водяных ловушек.

Первую жертву они уже получили.

Терпеть.

И близость реки видится утонченной пыткой… колодцы отравлены… а своя вода, которая чистая, ее не так много, и надо ждать.

Там, в городе, есть запасы…

И жажда гонит в атаку…

…иссушенный пригород, мертвые деревья, которые вдруг оживают. И на перекрученных черных ветвях распускаются знакомые шары. Они лопаются беззвучно, расстреливая острые иглы вызревших семян.

И кто-то кричит…

…они застревают в этом треклятом пригороде, полном ловушек.

Сторожевые деревья. И плывунцы, которые раскрываются под ногами, хотя земля еще недавно была твердой, надежной… ловчие плети… водяные кони…

И ярость, которая растет день ото дня.

Прорыв.

И древнее кольцо городских стен, за которым прячутся люди… альвов там было немного, альвы всегда успевали уходить. А вот людям досталось.

Стаи не удерживали.

Снова боль… кажется, тогда и Райдо охотился… плохо помнит… много крови, слишком много крови. И он вот-вот в ней утонет.

Справедливо?

Он ни хренища о справедливости не знает, знает лишь, что больно ему… вот только боль иная.

— Райдо? — голос Ната пробивается сквозь призраки воспоминаний, распугивая их. Впрочем, эти если и отступят, то ненадолго. Райдо принадлежит им, а они принадлежат Райдо. — Выпей.

Вода.

Треклятая вода… сладкая и холодная… ледяная… ледышки хрустят на губах.

Нат молодец… сумел добыть… бестолковый только… приказ райгрэ нарушил… сбежал… герой-мститель…

…Иллэшем…

…городишко, который сдался сам, прислал парламентеров, среди которых особенно выделялся мэр. Старый седой человек с больною спиной, которую он мазал анисовой мазью, и запах этот намертво к нему привязался. Мэр говорил тихо и был печален.

Ему не хотелось войны.

И смерти не хотелось.

Он не требовал, он просил о том, чтобы в городе был порядок и…

…и подписав договор о капитуляции, вернулся к себе, чтобы принять яд. Он остался верен своей королеве…

…а Нат назвал его придурком. Зачем умирать?

А и вправду, зачем?

Боль же отступила… и с нею Райдо справится, как справлялся не единожды. Боль, если разобраться, пустяк… надо глаза открыть.

— Райдо…

…снова Нат. Упертый мальчишка. Привязался… как появился? Райдо не помнит… многое помнит, о чем рад был бы забыть, а это — нет…

Пришел.

Точно.

Незадолго до Иллэшема пришел… соврал, что ему есть шестнадцать, а потом уже выяснилась правда, и он опять бежать решил, только Райдо не привык, чтобы от него бегали.

Мститель несчастный.

Хочу убить всех альвов…

Почти сбылось, они не мертвы, конечно, они ушли из мира, а это — мало лучше смерти…

— Я суп сварил, — Нат рядом, Райдо слышит его запах… и еще что-то… — Тебе надо поесть.

Супы у него всегда дерьмовыми получались, этот не исключение, и Райдо попытался было отказаться от этакого обеда… или ужина? И вообще, который час?

И день какой?

Он хотел спросить, сумел даже рот открыть, и Нат воспользовался ситуацией.

Суп был мало того, что мерзким, так еще и горячим.

— Т-ты… — Райдо пришлось проглотить, хотя, кажется, если бы было чем блевать, его бы вывернуло. — Уг… угр… угробить захотел?

Говорить получалось с трудом, но все-таки получалось.

— Райдо! — голос Ната сорвался. — Ты живой!

Живой. Кажется.

— Живой… конечно… она говорила, что ты много сил… и она тоже… а Дайна уйти хотела, но я ее запер… и еще шериф приезжал дважды… и доктор, но я доктора к тебе не пустил… я ему не верю… врет много… они все ждали, что ты теперь точно…

— Не дождутся.

Он сумел-таки открыть глаза.

Плывет все.

Нет, это поначалу только плывет, глаза вот слезятся… Райдо промограется… когда-нибудь да проморгается… вот уже и лучше стало. Видна стена, потолок… потолки побелить надо… или покрасить… или что там еще делают, чтобы эти потолки были белыми, а не бледно-серыми, ко всему явно неровным.

— От дерьмо…

Голова кружилась.

И спину жгло… но боль — это ерунда.

— Что тут…

— Было? — Нат попытался сунуть еще одну ложку супа, но Райдо отвернулся.