Тюмень без секретов, или Как пройти на улицу Павлика Морозова - Александр Антонович Петрушин

судьей, отец окружным исправником. Сибирская пресса так отзывалась о тюменском исправнике Красине: «Человек, завоевавший себе в людях, очевидно, знавших его, такую прочную и живую уверенность в его честности, приобретший с их стороны такие прочные симпатии». Непонятно, правда, на чем возникли и окрепли эти «симпатии», и если на основе честности, то уже неплохо. Ялуторовские политические ссыльные, к примеру, отмечали, что исправник Красин хотя и не давал им льгот и отказывал в просьбах, но «не позволял себе ни оскорблений, ни излишней жестокости».

Детство и юность Красина-младшего прошли в Тюмени, в доме № 7 по улице Семакова (тогда она называлась Подаруевской). На этом двухэтажном деревянном доме была когда-то мемориальная доска с надписью: «Дом, в котором провел юношеские годы Красин Леонид Борисович (1870–1926) – выдающийся дипломат советского государства». И хотя этот дом подлежал охране как «всенародное достояние», но зимой 1993 года таинственно сгорел. Теперь там современная высотка, на которую уже не сподобились перенести памятную табличку.

В 1967 году на здании сельхозинститута укрепили еще одну мемориальную доску с барельефом Красина и надписью: «Здание бывшего реального училища (построено в 1878 году). В 80-х гг. XIX века здесь учился Красин Леонид Борисович, известный советский дипломат».

Сам Красин вспоминал: «...Один из наиболее выдающихся учителей нашего училища, химик Ф.Г. Багаев, сам был старым технологом (выпускник Петербургского технологического института), знавал лично Перовскую и Желябова и, будучи в хороших отношениях с учениками старших классов, делился с ними кое-какими воспоминаниями... Реальное училище в Тюмени (школа по тому времени очень хорошо организованная) дало мне порядочные знания в области математики и естественных наук, в частности химии».

Можно предположить, что в пашем городе будущий бизнесмен, боевик и дипломат не только узнал о террористах–народовольцах, но и научился изготовлению в домашних условиях взрывчатых веществ.

Окончив в 1887 году Тюменское реальное училище, Красин продолжил образование в технологическом институте в Петербурге. Считался неплохим инженером–технологом, четыре года работал на нефтяных промыслах в Баку и шесть лет представлял в России германскую электротехническую фирму «Сименс и Шуккар». Зная о положении на мировом нефтяном рынке и о долгосрочных стратегических интересах крупнейших иностранных компаний, Красин преуспел в отмывании крупных денежных средств, добытых лихими партизанскими провинциальными отрядами.

В феврале 1906 года латышские боевики под руководством известного специалиста по экспроприациям Яниса Лутера (Бибиса) совершили нападение на русское отделение Гельсингфорсского государственного банка, где похитили около 50 тысяч рублей.

Отличился позднее воспетый писателем Аркадием Гайдаром уральский налетчик Лбов, от фамилии которого даже появился термин «лбовщина». Этот боевик со своей партизанской дружиной ограбил на Каме самый большой и быстроходный пароход, названный «Анной Степановной» в честь жены основателя Камской пароходной компании И.И. Любимова (второй такой же пароход назывался соответственно «Иван Иванович). Захваченные партизанами средства (более 30 тысяч рублей) предназначались для финансирования важных боевых акций.

Другим известным боевиком был легендарный Камо (Тер-Петросян). Одна из его крупных экспроприаций в центре Тифлиса (Тбилиси) состояла в захвате денег при их перевозке с почты в казначейство. При нападении на инкассаторский конвой трое было убито и несколько десятков ранено. Похищено более полумиллиона казенных денег (по тем временам огромные деньги). В этой акции принимал участие молодой Иосиф Сталин. По некоторым данным, сто схватила тогда полиция, а адвокатом стал господин Вышинский – так состоялось знакомство будущего вождя пародов и будущего Генерального прокурора СССР, главного государственного обвинителя на всех политических процессах 30-х годов.

Добытыми преступным путем деньгами (революционеры не считали такой разбой преступлением) Сталин не воспользовался, о чем свидетельствует отправленное им из туруханской ссылки письмо депутату Государственной думы Роману Малиновскому, тому самому, разоблаченному позднее в сотрудничестве с царской охранкой и расстрелянному по решению ВЧК.

Письмо провокатору Малиновскому сопровождается следующей справкой начальника Енисейского жандармского управления полковника Байкова: «4 января 1914 г., г. Красноярск. Совершенно секретно.

Представляя при сем агентурные сведения за № 578, имею честь донести вашему превосходительству, что автором таковых является гласнонадзорный Туруханского края Иосиф Виссарионов Джугашвили. Адресат таковых член думской фракции с.-д. Роман Вацлавович Малиновский. Меры к недопущению побега Джугашвили мною приняты».

Далее такая бумага:

«От Иосифа Джугашвили.

Конец ноября. Здравствуй, друг. Неловко как-то писать, но приходится. Кажется, никогда не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель, в связи с усилившимися морозами (37 градусов) общее состояние болезненно, нет запасов ни хлеба, ни сахару, ни керосина (все деньги ушли на очередные расходы и одеяние с обувью). А без запасов здесь все дорого: хлеб ржаной 4 коп. фунт, керосин 15 коп., мясо 18 коп., сахар 25 коп. Нужно молоко, нужны дрова, но деньги... нет денег, друг. Я не знаю, как проведу зиму в таком состоянии. У меня нет богатых родственников или знакомых, мне положительно не к кому обратиться, и я обращаюсь к тебе, да не только к тебе – и к Петровскому, и к Бадаеву (депутаты Госдумы от социал-демократов. – А.П.).

Моя просьба состоит в том, что если у соц.-дем. фракции до сих пор остается фонд репрессивных (своего рода «общак» на поддержку – «грев» заключенных и ссыльных единомышленников – «братвы» – А.П.), пусть она, фракция, или лучше бюро фракции выдаст мне помощь хотя бы в руб. 60. Передай мою просьбу Чхеидзе и скажи, что я и его также прошу принять близко к сердцу мою просьбу, прошу его не только как земляка, но, главным образом, как председателя фракции. Если же нет больше такого фонда, то, м.б., вы все сообща выдумаете что-нибудь подходящее. Понимаю, что вам всем, а тебе особенно – никогда нет времени, но, черт меня дери, не к кому больше обратиться, а околеть здесь, не написав даже одного письма тебе, не хочется. Дело это надо устроить сегодня же и деньги переслать по телеграфу, потому что ждать дальше – значит голодать, а я и так истощен и болен. Мой адрес знаешь: Туруханский край, Енисейская губ., деревня Костино, Иосифу Джугашвили... Ну–с, жду от тебя просимого (в этом злосчастном крае, где нет ничего, кроме рыбы, деньги нужны, как воздух). Крепко жму руку, целую, черт меня дери... Привет Стефании, ребятам... Неужели мне суждено здесь прозябать 4 года... За все свое пребывание в туруханской ссылке получил всего 44 руб. из-за границы и 25 руб. от