Темный горец - Карен Монинг

    Не тратишь ли ты снова время впустую, старик? осведомился язвительный внутренний голосок. Не остались ли ещё вещи, которые ты отказываешься ей сказать?

    Он резко отбросил эту мысль прочь. Было не время думать о себе. Сейчас настало время сосредоточиться на том, чтобы найти способ спасти его сына.

    Содержимое комнаты было той причиной, по которой он притаился сейчас в тени главного зала в ожидании возвращения Дэйгиса. Были там тексты и артефакты, которые Дэйгису надо было увидеть. Исключительный объём материала в подземной комнате был неимоверным. У них могли уйти недели только на то, чтобы просто каталогизировать всё.

    Сильвен почувствовал своего сына до того, как он вошёл в главный зал и начал подниматься, но в последнюю минуту перед тем, как открылась дверь, он услышал тихий шелест хриплого женского смеха. Потом тишина, которая могла быть наполнена только поцелуями. Ещё смех.

    Тихий, слабый, но Дэйгиса смех.

    Он неподвижно застыл в полусогнутом состоянии над креслом. Сколько времени прошло с тех пор, как он слышал этот звук?

    О, темнота всё ещё была там, но, что бы там ни обнаружилось, этот день даровал Дэйгису милосердную отсрочку. Ему не надо было видеть своего сына, чтобы узнать, что его глаза будут - если не золотичтыми - то по крайней мере более светлыми.

    Когда его сын распахнул дверь, Сильвен скользнул обратно в кресло, собирая тьму вокруг себя несколькими тихими словами.

    Его новость подождёт до утра.

Глава 20

    Есть кое-что, что я не сказал тебе, Хло-девочка, сказал Дэйгис, выходя из затенённого круга камней. Его глаза говорили о том, что он хотел рассказать ей. Его глаза говорили, что он боялся рассказать ей. Чего мог бояться такой мужчина? То, что он боялся, напугало её тоже, и уменьшило её необходимость обязательно знать. Для оригинального разнообразия, её любопытство свернулось клубочком и притворилось мёртвым.

    Ты не должен рассказывать мне, если не хочешь, увильнула она, желая, чтобы дивное наслаждение их недавно открытой близостью оставалось неиспорченным неприятной правдой. По выражению его лица, неприятная было мягким словом для того, что он скрывал.

    Сухожилия на его шее натянулись, и он открыл рот несколько раз. Он сделал глубокий вдох. Возможно, тебе следует знать…

    Внезапный стук в дверь мгновенно разбудил Хло . Её сон разлетелся на мелкие частицы пыли сказочного человечка.

    Когда она вздрогнула, руки Дэйгиса сжались вокруг неё.

    «Вы там ещё не проснулись?», позвала Нелл через дверь. «Сильвен уже сходит с ума от нетерпения. Он требует, чтобы вы оба спустились в подвальную комнату».

    «Мы не спим, Нелл», отозвался Дэйгис. «Не могла бы ты послать за горячей водой для нас?»

    «Дэйгис, твой отец устроит свару. Он ждёт, чтобы показать тебе то, что он обнаружил, с раннего утра, и ты знаешь, он никогда не был очень терпеливым мужчиной».

    Дэйгис громко выдохнул. «Четверть часа, Нелл», сказал он и покорно добавил, «потом мы спустимся вниз».

    «Я бы не беспокоила вас, если бы это от меня зависело». Тихий смех, и её удаляющиеся шаги по коридору.

    Дэйгис перевернул Хло на бок так, чтобы она его видела, зажав её одну ногу своей и беря властно в ладони её полные груди.

    «Доб'утро», сказала она сонно, покраснев от воспоминаний о том, что он делал с ней ночью. В чём она его поощряла и что даже умоляла его сделать. Она улыбнулась. У неё всё ныло и болело, и она чувствовала себя великолепно. Она провела всю ночь в его руках. Забавно, думала она, из всех вещей, в которые было так трудно поверить, прошедшие двадцать четыре часа с ним показались ей самыми удивительными. С той минуты, как она отдалась ему, он стал совершенно другим мужчиной. Нежным, сексуальным, игривым. О, по-прежнему доминирующим во всех отношениях, бесчестно сексуальным мужчиной, но намного более досягаемым. Тогда как ранее, иногда казалось, что он был здесь, но не совсем здесь - часть его была где-то совершенно в другом месте - но в постели он был на все сто процентов здесь. На сто процентов сосредоточенным и вовлечённым.

    Было сногшибательно являться средоточием такого необузданного, неослабевающего эротизма. Он был всем, чем, как она фантазировала, мог быть Дэйгис МакКелтар в постели и даже больше. Диким и требовательным, отметающим прочь все её комплексы.

    Как только она подумала о том, как хорошо было видеть его таким непринуждённым с расслабленным телом как у льва, греющегося на солнышке, он улыбнулся ей, но улыбка не затронула его глаз.

    «О, прекрати это. Когда ты улыбаешься мне, я хочу её всю целиком».

    «Что?», он выглядел озадаченным.

    Хло скользнула руками к его рёбрам, задаваясь вопросом, мог ли такой сильный, натренированный мужчина быть чувствительным к щекотке. Он мог, и ей было приятно обнаружить, что в некоторых мелочах он был таким же беспомощным и обычным, как и остальные. Она безжалостно его щекотала до тех пор, пока, смеясь, он не схватил её руки своими.

    «Я наказываю девчонок, которые щекочут меня», заурчал он, вытягивая её руки над её головой.

    «Как?», спросила она, задыхаясь.

    Он нагнул свою тёмноволосую голову и поймал её сосок ртом, нежно всосав его перед тем как отпустить и пройтись языком по её грудям, чтобы захватить другой. «У тебя совершенные груди, милая», хрипло прорычал он. «А что касается наказания, мне надо подумать над этим», проурчал он, уткнувшись в её кожу. «Никто меня раньше не щекотал».

    «Ничего себе, интересно почему?», удалось ей сказать. Когда он закружил языком по её напрягшемуся соску, её спина выгнулась, и она резко втянула воздух. Её груди набухли, натёртые его щетиной и очень чувствительные. «Возможно это из-за того, что ты всегда такой сдержанный и контролируешь себя? Может быть, они боялись», сказала она, задыхаясь.

    Он отпустил её сосок и посмотрел на неё испуганно. «Но ты не боишься, так ведь, Хло?»

    «Улыбнись», задыхалась она, не желая отвечать. Не желая признавать, что часть её боялась пугающего мужчины, который слонялся между столетиями. Не совсем его, скорее той власти, что он имел над ней, потому что она испытывала такие сильные чувства к нему. Со всеми этими обжигающими, невероятно интимными вещами, которые он делал с ней, он не сказал ни одного слова, которые любовники обычно говорили друг другу, слова, намекающие на будущее вместе. Как он сказал ей вчера, он не извинялся и не предлагал сладкой лжи. И обещаний тоже.

    Она не возрожала бы против одного или двух. Или десяти.