Библиотека Душ - Ренсом Риггз

Она начала подниматься. Башня еще раз покачнулась, и всем хватило секунды, чтобы понять, что Оливия – это наша единственная надежда.

Теперь наши жизни находились в руках самой миниатюрной из нас. Да поможет нам птица!

Промчавшись по наклонному коридору, мы выскочили на открытый воздух в уже сгущающиеся сумерки. Перед нами раскинулся захватывающий вид на весь Дьявольский Акр – крепость с ее бледными стенами, клубящаяся паром пропасть с разомкнутым мостом, обугленная Дымящаяся улица и теснящиеся кварталы за ней и, наконец, Канава, извивающаяся вдоль края петли, подобно кольцу грязной накипи. Что бы ни произошло, – подумал я, – уцелеем ли мы или погибнем, я все равно буду счастлив навсегда покинуть это место.

Мы подошли вплотную к круглому ограждению. Эмма сжала мою руку.

– Не смотри вниз, хорошо?

Имбрины начали превращаться в птиц и усаживаться на перила, готовясь помогать, насколько это возможно. Оливия обеими руками взялась за перила и сбросила туфли. Ее ноги тут же взлетели, и она исполнила стойку на руках.

– Бронвин, возьми меня за ноги, – попросила она. – Мы образуем цепочку. Эмма возьмется за ноги Бронвин, а Джейкоб – за ноги Эммы, Хью – за ноги Джейкоба, а Гораций – за ноги Хью…

– У меня ранена левая нога! – пожаловался Хью.

– Значит, Гораций возьмется за твою правую ногу! – ответила Оливия.

– Это безумие! – вмешался Харон. – Мы слишком тяжелые!

Оливия хотела что-то ему возразить, но внезапная дрожь встряхнула башню с такой силой, что нам пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть.

Либо Оливия, либо смерть. Другого выхода не было.

– Вы все поняли? – закричала мисс Сапсан. – Делайте, что вам говорит Оливия, и, самое главное, не разжимайте рук, пока мы не коснемся земли!

Малышка Оливия согнула колени и опустила ногу, предлагая Бронвин за нее схватиться. Бронвин обхватила ее щиколотку, затем дотянулась до второй ноги и сделала то же самое. Оливия выпустила из рук перила и встала в руках Бронвин, устремляясь в небо, как пловец, оттолкнувшийся от стенки бассейна.

Бронвин оторвалась от пола. Эмма быстро схватила ее за ноги и тоже приподнялась вверх. Скрежеща зубами, Оливия тянулась все выше. Наступила моя очередь, но, похоже, подъемная сила Оливии иссякла. Она стонала и загребала руками, но подняться выше ей не удавалось. Тут мисс Сапсан превратилась в птицу, захлопала крыльями, подцепила когтями платье Оливии и потянула ее вверх.

Мои ноги оторвались от пола. В них вцепился Хью, а на нем в свою очередь повис Гораций, за которого ухватился Енох и так далее, пока не дошла очередь до Перплексуса, Эддисона и Харона с кузенами.

Мы взмыли в воздух, похожие на странного извивающегося воздушного змея, невидимым хвостом которого служил Миллард. Все остальные имбрины, поменьше, тоже вцепились когтями в нашу одежду и, яростно хлопая крыльями, помогали поднимать.

Последний из нас едва покинул площадку башни, как все огромное сооружение начало рушиться. Я посмотрел вниз и успел увидеть ее последние мгновения. Все произошло быстро. Верхняя часть сложилась, будто ее затянула в себя обрушивающаяся петля. Все остальное покачнулось и переломалось посередине, осыпавшись огромной тучей пыли и обломков. Все сопровождалось таким грохотом, словно кто-то высыпал в каменоломню миллион кирпичей. Но силы мисс Сапсан стали таять, и мы стали медленно падать на землю. Имбрины что было сил тянули нас в сторону, чтобы мы не приземлились на обломки, а совершили мягкую и безопасную посадку.

Мы коснулись плит двора. Первым опустился Миллард, а последней – Оливия. Она так устала, что упала на спину и осталась лежать, с трудом переводя дыхание, как будто только что пробежала марафон. Мы собрались вокруг и благодарили ее радостными криками и громкими аплодисментами.

Ее глаза расширились, и она показала куда-то вверх.

– Смотрите!

В воздухе у нас за спиной, там, где несколько мгновений назад находилась вершина башни, вращалась мерцающая серебристая воронка, напоминающая миниатюрный ураган. Это были остатки обрушивающейся петли. Мы, как завороженные, наблюдали за ее все более стремительным вращением. Она неуклонно уменьшалась в размерах, а когда стала настолько крошечной, что разглядеть ее уже было невозможно, из нее вырвался звук, похожий на сверхзвуковой хлопок:

– АЛМАААААААААА…

В следующее мгновение воронка исчезла, унося с собой голос Каула.

Глава десятая

Петля обрушилась, башня упала. Пришлось сделать усилие и стряхнуть охватившее всех оцепенение, вызванное только что пережитым потрясением. Казалось, худшее позади и большинство наших врагов повержено, но вокруг царил хаос, и нам предстояло много работы. Несмотря на усталость, ушибы и растяжения связок, имбрины принялись за то, что у имбрин получается наилучшим образом, – наводить порядок. Вернувшись в человеческие тела, они развили кипучую деятельность. Крепость тщательно осмотрели в поисках тварей. Двое сдались сами, а третью – жалкого вида женщину – обнаружил в какой-то яме Эддисон.

Она выбралась с поднятыми руками, умоляя о пощаде. Кузенам Харона было поручено соорудить для наших немногочисленных узников временную тюрьму, и они с удовольствием принялись за работу, сопровождая удары молотков песнями. Мисс Сапсан и мисс Зарянка допросили Харона. Им хватило нескольких минут, чтобы убедиться в том, что он всего лишь наемник, а не тайный агент и не предатель. Похоже, предательство Бентама потрясло Харона не меньше, чем нас.

Вскоре мы опустошили лаборатории и камеры тварей, вдребезги разнеся все их чудовищные приспособления. Мы вывели во двор и осмотрели жертв их жутких экспериментов. Обнаружив еще одну тюрьму, мы выпустили из нее десятки узников. Исхудавшие и оборванные люди медленно выходили из подземного здания, в котором их держали твари. Некоторые, казалось, плохо ориентировались в происходящем и за ними необходимо было присматривать, чтобы они не ушли и не заблудились. Остальные были так потрясены своим неожиданным спасением, что беспрестанно нас благодарили.

Одна маленькая девочка целых полчаса ходила между нами, по очереди обнимая каждого из нас.

– Вы не знаете, что вы для нас сделали, – повторяла она. – Вы не знаете, что вы сделали.

Это не оставило равнодушным никого. Окруженные всхлипывающими и вздыхающими людьми, мы, как могли, их утешали. Я и представить не мог, через что прошли мои друзья, не говоря уже о тех, кто провел в тюрьме Каула недели или даже месяцы. По сравнению с этим мои синяки и ушибы казались несущественными.

Среди всех спасенных мне больше всего запомнились три брата. Они выглядели вполне здоровыми, но были так потрясены пережитым, что не могли говорить. При первой же возможности они отошли в сторону, уселись на какую-то кучу мусора и устремили в пространство свои невидящие взгляды. Старший из братьев крепко обнимал за плечи младших. Казалось, происходящее никак не укладывается у них в головах, не соответствуя тому кошмару, с которым они успели смириться как с реальностью.

Мы с Эммой подошли к ним.

– Вам больше ничто не угрожает, – мягко произнесла она.

Они посмотрели на нее так, как будто не поняли ни слова из того, что она им сообщила.

Енох увидел, что мы с ними разговариваем, и вместе с Бронвин подошел к нам. Она тащила за собой полуживую тварь со связанными руками. Это был лаборант в белом халате. Мальчишки отшатнулись.

– Он больше не может причинить вам вред, – сказала Бронвин. – Никто из них больше ничего вам не сделает.

– Может, оставить его ненадолго с вами, – с недоброй усмешкой предложил Енох. – Думаю, вам найдется о чем потолковать.

Тварь подняла голову. Когда лаборант увидел мальчиков, его окруженные кровоподтеками глаза широко раскрылись.

– Прекрати, – покачал головой я. – Не мучай их.

Пальцы самого младшего мальчика сжались в кулаки, и он попытался встать, но старший удержал, прошептав ему что-то на ухо. Мальчик закрыл глаза и кивнул, как будто приняв какое-то решение, после чего сунул кулаки подмышки.

– Нет, благодарю вас, – с мягким южным акцентом вежливо ответил он.

– Пошли, – сказал я.

Оставив братьев в покое, мы зашагали прочь, а за нами, спотыкаясь, брела тварь, которую волочила за собой Бронвин.

В ожидании дальнейших указаний от имбрин мы разбрелись по территории крепости. Как все же здорово наконец-то переложить на кого-то ответственность за все происходящее, – думал я. Мы были измучены, но испытывали прилив энергии, и, несмотря на крайнюю усталость, нас распирало ликование от осознания того, что мы выжили.

Отовсюду доносились взрывы смеха, радостные возгласы и песни. Миллард и Бронвин танцевали на искореженной земле. Оливия и Клэр льнули к мисс Сапсан, которая носила их на руках, одновременно занимаясь наведением порядка. Гораций беспрестанно себя щипал, подозревая, что смотрит сон о прекрасном будущем, которое на самом деле еще не наступило. Хью бродил в одиночестве, наверняка тоскуя по Фионе, отсутствие которой остро ощущали мы все. Миллард суетился вокруг своего кумира, Перплексуса, чье ускоренное старение остановилось, как только мы вошли в Абатон и, как ни странно, до сих пор не возобновилось. Но Миллард заверил, что это лишь вопрос времени, а теперь, когда башня Каула рухнула, было непонятно, как Перплексус сможет вернуться в свою старую петлю. (Разумеется, еще существовал Панпетлекон Бентама, но которая из его сотни дверей ведет в нужном направлении?)