1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе - Николай Черушев

Кроме того арестованный участник военно-троцкистского заговора Никонов (комдив А.М. Никонов – заместитель начальника Разведупра. – Н.Ч.) в отношении Ринка показал:

«Ринк, военный атташе в Токио, усиленно нас дезинформирует. В период последнего военного нападения Японии на Северный Китай, когда по всем данным определился маневр японского империализма, направленный к тому, чтобы под шумок северо-китайских событий мобилизовать свою армию и перебросить ее на материк для последующей войны против СССР (пройдя безнаказанно опасный для Японии этап морских перевозок) – Ринк слал дезинформационные успокоительные телеграммы о том, что в японской армии все нормально».

Ринк, будучи начальником 4-го отдела штаба РККА (отдел внешних сношений. – Н.Ч.), поддерживал близкую связь с германским военным атташе Нидермайером. Последний часто посещал Ринка, приносил ему подарки и приглашал его к себе на квартиру. Ринк же стремился удовлетворять все заявки Нидермайера, иногда целыми днями занимался исключительно немецкими делами (подбор книг, циркуляров, билетов на парад и проч.).

Прошу с акционировать отзыв Ринка из Японии с последующим его арестом.

Начальник 5 отдела ГУГБ НКВД СССР

комиссар гос. безопасности 3 ранга

(Николаев)

« » октября 1937 г.

2 отделение

Основание: Показания арестованных Кочетова и Никонова»[190].

Документ исполнен без указания адресата. Однако практика организации подобных дел в НКВД дает право утверждать, что таким адресатом мог быть сам нарком Ежов или же его первый заместитель-начальник ГУГБ комкор М.П. Фриновский. Как бы то ни было, но санкция на отзыв Ринка из Страны Восходящего Солнца и его арест была сразу же получена. Не в пример Венцову-Кранцу следствие по делу И.А. Ринка длилось почти в два раза дольше – чуть более пяти месяцев.

В протоколах допросов Ринка записано, что ё военный заговор он был завербован начальником ПУРККА Я.Б. Гамарником в 1932 году, а в антисоветскую латышскую организацию – начальником разведотдела штаба ОКДВА А.Ю. Гайлисом (Валиным) в 1935 году. Также там зафиксировано, что по антисоветской деятельности Ринк поддерживал связь с К.К. Юреневым, А. Мазаловым, И. Мамаевым, В.Г. Боговым (все названные лица, кроме Юренева – кадровые работники Разведупра РККА. – Н.Ч.), И.Г. Клочко, А.Я. Лапиным, Краузе, Райвидом, Наги, Дейчманом, Асковым и другими. Формулировка в приговоре – «занимался вербовкой новых лиц для шпионажа» – основана на признании Ринка, что он вовлек в контрреволюционную организацию А.Ф. Федорова, Г.П. Киреева и еще несколько человек.

К делу И.А. Ринка приобщены протоколы допроса упомянутого выше Кочетова и полкового комиссара Иолка – сотрудника Разведупра, незадолго до ареста вернувшегося из командировки в Испанию. Есть там и показания Гайлиса (Валина), Таирова, в которых содержатся сведения об антисоветской деятельности бывшего военного атташе в Афганистане и Японии Ринка.

В приговоре Военной коллегии говорится, что Ринк «…признан виновным в том, что… с 1932 года являлся активным участником антисоветского военного заговора, по заданию Гамарника осуществлял связь с японским генеральным штабом, подготовляя поражение СССР в случае войны с Японией. Выполняя обязанности военного атташе в Японии с 1932 по 1937 г. систематически передавал японской разведке сведения, доставляющие государственную тайну, дезинформировал Советское правительство о состоянии японской армии, с 1935 г. являлся участником контрреволюционной латышской националистической фашистской организации…»[191]

Предъявленные ему обвинения Ринк не отрицал и в суде. Напротив, в протоколе судебного заседания Военной коллегии от 15 марта 1938 года записано, что он признает «полностью себя виновным, полностью подтверждает данные им на предварительном следствии показания»[192]. По трем пунктам (1 «б», 8 и 11) 58 й статьи УК РСФСР Ринк приговаривается к высшей мере наказали – расстрелу, с лишением воинского звания «комдив» и конфискацией лично ему принадлежащего имущества. Заседание коллегии, включая вынесение и оглашение приговора, длилось всего 15 минут.

Признания самого И.А. Ринка и других арестованных 6 его антисоветской деятельности на деле оказались несостоятельными и легко опровергаемыми при квалифицированной прокурорской проверке материалов следственного дела. Оказалось, что названные в протоколах допросов Мазалов, Райвид, Наги, Клочко и Боговой никаких показаний в отношении Ринка не давали, а Краузе, Асков, Лапин и Киреев от показаний, в которых они признавали себя виновными в антисоветской деятельности, отказались: Альберт Лапин в своей предсмертной записке, а остальные – в суде.

Проверка также показала, что показания В.Х. Таирова, обличающие Ринка, давались им вынужденно, в результате применения к нему системы физический и моральных истязаний. Свидетельства же других лиц крайне неконкретны. Например, Юренев показал лишь о том, что Ринк является ставленником Гамарника, что само по себе не имело состава преступления. Гайлис (Валин) и Иолк высказывали всего лишь предположение, что Ринк является японским шпионом. А якобы завербованный им в заговор А.Ф. Федоров репрессиям вообще не подвергался и длительное время находился на руководящих постах в Главном Разведывательном управлении Генштаба Вооруженных Сил СССР, дослужившись до генеральского звания.

Вывод: каких-либо материалов, компрометирующих Ивана Александровича Ринка, в архивах КГБ и МВД не удалось обнаружить. Причина – их там просто никогда не было и быть не могло. Родное ведомство – Разведупр РККА – было вполне удовлетворено результатами его деятельности за рубежом, что официально и засвидетельствовало впоследствии ГРУ Генштаба, сообщившее: «Поступившие от Ринка И.А. информационные материалы из Японии оценивались РУ РККА положительно и не вызывали каких-либо сомнений в их правдоподобности»[193].

Комдив И.А. Ринк посмертно реабилитирован в 1956 году. Годом раньше это было сделано в отношении его жены Марии Константиновны, осужденной в мае 1938 года Особым Совещанием к восьми годам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях. Отбыв этот срок в АЛЖИРе (Акмолинском лагере жен изменников Родины) – филиале Карлага, М.К. Ринк до середины 50 х годов, вплоть до своей реабилитации, находилась в административной ссылке в городе Аральске.

Попробуй не признайся в застенках НКВД! И признавались во всех мыслимых и немыслимых грехах разведчики – заслуженные командиры Красной Армии, не раз в бою смотревшие смерти в глаза, но не вынесшие испытания длительной физической болью. Однако немало было и таких, кто затем все же находил в себе силы и мужество, чтобы отказаться от позорящих его показаний. Одни это делали в ходе следствия (их было меньшинство), другие (большинство) такой шаг, чреватый новыми испытаниями, приурочивали ко дню суда.

Только два примера к сказанному. Бывший военно-воздушный атташе во Франции комдив Н.Н. Васильченко, подвергнутый сразу после своего ареста массированному воздействию со стороны следственных органов, в минуты слабости показал, что является участником антисоветского военного заговора, в который был завербован Тухачевским. Но вскоре он от этих слов отказывается:

«Я не был антисоветским человеком, взглядов Тухачевского не разделял и о его взглядах (разумеется, антисоветских. – Н.Ч.) не знал. Все, о чем я выше показал, является моей выдумкой. Никогда Тухачевский меня никуда не вербовал и его заданий я не выполнял. Дал я такие показания потому, что от меня требовали показаний о моей шпионской и заговорщической деятельности, а показать действительно мне было нечего»[194].

Второй пример – отказ в суде от своих показаний, ранее данных следствию, относится к делу бывшего военного атташе в Германии (1935–1937 годы), а затем заместителя начальника Разведупра комдива А.Г. Орлова. В протоколе судебного заседания записано, что «…он виновным себя не признает (Орлов обвинялся в шпионаже в пользу Германии. – Н.Ч.). От показаний, данных на предварительном следствии, отказывается, заявляя, что дал их вынужденно, т.к. его избивали и таким путем заставили подписать показания»[195].

В НКВД внимательно изучали послужные списки арестованных, выискивая там малейшие зацепки для предъявления им дополнительных обвинений. За примерами далеко ходить не надо. В середине 20 х годов большая группа командиров РККА работала в Китае в качестве военных советников. В их число входили такие известные военачальники, как В.К. Блюхер, М.Г. Ефремов, Н.В. Куйбышев, А.Я. Лапин, В.М. Примаков, А.И. Черепанов и другие, менее известные. Такие, как А.В. Благодатов, В.Е. Горев, М.О. Зюк, Ф.И. Ольшевский, И.Я. Зенек, Н.И. Кончиц.