Вкус греха - Мэрилин Папано

А ведь в этом ты, Мелани, как раз не ошиблась.

Кристалл крупный, дюймов шесть высотой, с острыми краями. Он удобно ляжет в руку. Твердый. Тяжелый. В нем чувствуется сила.

Мелани вынула из портфеля одну пачку и прижала к груди.

— Эй, что ты…

Одно быстрое движение, и кристалл обрушился на ее череп. Она вскрикнула только один раз — резко, почти удивленно — и рухнула на пол бесформенной грудой. Кровь потекла сразу же и пропитала ее волосы, вытертый до ниток ковер, нелепую ночную рубашку.

Он испытал потрясающее ощущение! Нечто вроде оргазма. И что теперь?

Потребовалось усилие, чтобы перевернуть тело на спину. Смешно, как быстро Мелани Робинсон, дочь, мать, сука, обманщица, шлюха исчезла и осталось тело. Человеческое существо исчезло. Вместо него — предмет. Тело.

Глаза ее широко открыты, губы сжаты. Малоприятное зрелище. Но она перестала быть привлекательной много лет назад. Ее алчность, стремление захапать все сожрали былую красоту. Жирная уродина. Таращится неизвестно куда и ничего не видит.

Пульс на горле не прощупывался, но тем не менее последовал второй удар — на всякий случай, для надежности, по лбу. Кость треснула, снова хлынула кровь, и от мертвого лица незадачливой Мелани осталась каша.

Пора сматываться. Кристалл в полиэтиленовом пакете лег в портфель; за ним последовала пачка, которую Мелани держала в руке, когда упала — когда умерла. Пачка нарезанной бумаги, прикрытая сверху несколькими пятидесятидолларовыми банкнотами.

Осталось привести комнату в надлежащий вид, оставить следы жестокой драки. Впрочем, беспорядка и так хватает: кругом немытые тарелки, тряпье, пустые бутылки, грязные шприцы. А также объедки, рваные газеты, мятые журналы, фотографии, туфли, косметика. Стол перевернут. На полу разлитая банка пива, а также все, что скинула со стола сама Мелани.

Теперь украсть что-нибудь. В таких городах, как Новый Орлеан, воры взламывают квартиры ежедневно. Бедняжке Мелани не повезло, она застукала вора, и ему ничего не оставалось, кроме как раскроить ей череп. И к чему же катится этот мир, когда женщина не может чувствовать себя в безопасности в собственном доме?

Тщательный поиск показал, что в комнате нет почти ничего, что стоило бы украсть. Пятьдесят баксов в тумбочке в спальне. Пара сережек с фальшивыми бриллиантами. Глиняная карнавальная маска с золоченой каймой — не шестидолларовое барахло, а качественная работа, из тех, которые туристы приобретают в специализированных магазинах, повинуясь мгновенному порыву. Плеер и пара наушников; внутри — кассета с блюзами.

Больше Мелани не напевать блюзов. Конец ее бедствиям. Конец навек.

А теперь — быстро на лестницу и вниз. На улице по-прежнему светит солнце, воздух, кажется, стал капельку свежее, в мире прибавилось ярких красок.

Говорят, идеальных преступлений не бывает. Чушь. Смерть Мелани сочтут гибелью при попытке сопротивления грабителю. Чистое невезение. Дурацкое преступление, одно яз сотен других.

Машина осталась в квартале отсюда. Двигатель завелся сразу, но автомобиль не тронулся. Еще минутку. Снова образ Мелани перед глазами. Рука помнит, как проломился ее череп, какая теплая у нее кровь. Рывок, стон — и легкое освобождение.

За спиной гудит мотор — кому-то не терпится припарковать машину. Тот водитель барабанит пальцами по рулю. Один взгляд в зеркало заднего вида и…

Идеальное преступление не состоялось.

За рулем того автомобиля — Билли Рей Бомонт. Он может узнать, как узнали его.

Проблема Мелани Робинсон решена до смешного просто. Но возникла новая проблема.

Что делать с Билли Реем?

Уилл подождал, пока серебристый «Мерседес» отъедет, припарковал грузовик и выключил зажигание. Шестнадцать лет назад, когда ему довелось прожить недолгое время в Новом Орлеане, такая дорогая машина вызывала завистливые взгляды. Сейчас же торговля наркотиками приобрела такие масштабы, что в сторону самого шикарного лимузина никто не повернет головы.

Он выбрался из кабины и зашагал по улице. Товары, заказанные Роджером, прибудут только часа через два, а это означает, что у него есть время на то, чтобы побродить по знакомым когда — то окрестностям.

Он не был здесь очень давно, но пейзаж сохранился в его памяти. Невероятно, но дома выглядели еще более обшарпанными и убогими, чем прежде. Живет ли тут еще кто-нибудь из прежних знакомых? Да остался ли кто-нибудь из них в живых? Существование здесь нелегкое и опасное, не то что в маленьких городках, к которым Уилл привык.

Он легко нашел забегаловку, в которую направлялся. Там было накурено, пахло маслом, специями и луком. Выглядел ресторанчик так, словно его обязана была прикрыть первая же санитарная инспекция, но, несмотря на это, на протяжении многих лет пользовался популярностью благодаря пристойной кухне и низким ценам.

И вправду продукты по-прежнему были доброкачественными, порции обильными, а цены — скромными. Уилл присел к столику возле закопченного окна и воздал должное фасоли, рису, джамбалайе и колбаскам в соусе; все это он запивал крепким сладким чаем. Роджер предложил ему пригласить с собой Селину, но почему-то он не мог себе представить ее здесь, за этим столиком. Не в том дело, что она сочла бы унизительным для себя обедать в этом ресторанчике. Просто в нем опять проснулось чувство, что она достойна лучшего. Лучшего, чем он.

Ему будет не хватать ее, когда он покинет Гармонию. Будет? Черт возьми, ему уже не хватает ее. Каждый вечер он выдерживал ожесточенную борьбу с самим собой, чтобы не подойти к ее коттеджу, не войти в дверь и не броситься в ее постель. Он думал, что со временем ему будет легче видеть ее, слышать ее голос, но он ошибся. Легче ему не становилось.

Вечера в баре — в одиночестве или с Ивой — за пивом не помогали. С Ивой ему было приятно, но не с ней ему хотелось проводить время. И не стоило превращать в привычку посещение бара ради того, чтобы забыть про Селину.

Он расплатился и вышел на улицу. Горячий воздух, насыщенный знакомым когда — то запахом отходов, встретил его. Эти запахи Французского квартала казались ему экзотическими, их он не встречал нигде, кроме Нового Орлеана. Самому ему не нравилось здесь жить, но он понимал, чем это место притягивает людей вроде Мелани. Одного он не мог взять в толк: почему эта жизнь влечет ее больше, чем собственный сын.

Наверное, она обитает где-то поблизости. Можно было бы найти ее номер в телефонной книге или поспрашивать местный сброд, да только зачем? У него не было желания ее видеть. Она ясно дала понять, что не намерена очистить его имя, пока отец Джереда готов платить за ее молчание. А Уиллу нужно от нее только одно: оправдание, компенсация за годы всеобщего презрения.