Неоспоримый - Х. Р. Пенроуз

слишком укоренились. Тебе нужно смириться с тем, что мы с ним предпочли бы увидеть безжизненные тела друг друга на холодной плите, прежде чем сказать друг о друге хоть одно дружеское слово.

Она фыркнула, холодная жестокая правда, которую она знала, но все еще боролась с ней. Я не сказал ей никаких утешительных слов — на этот раз я был полностью согласен с Матео. Будучи на десять лет моложе, Аделла не знала и половины того, что происходило в прошлом.

Я вытянул шею из стороны в сторону, желая, чтобы это событие поскорее прошло. По крайней мере, бабушка была здесь, чтобы устроить какое-нибудь забавное развлечение. Она уже указывала на самых презренных людей в нашем районе и открыто оскорбляла их. Гектор списал это на старость и то, что она не совсем с этим согласна. Она не стала спорить по этому поводу, решив вместо этого принять данный ей ярлык и повысить свою ставку.

— Разве тебе не следует бежать обратно к своему хозяину? Или мне следует сказать мастера сейчас? — я огляделся. — Они позволили одной из своих вещей бродить без поводка сегодня вечером. Нехорошо для бизнеса синдиката.

— Я не из тех, кто изо всех сил пытается удержать свое имущество, — насмехался он.

— Осторожнее, — усмехнулся я, зная, что он имеет в виду Ческу. — Твоя ревность проявляется.

Матео горько рассмеялся.

— Я бы посоветовал тебе не провоцировать меня слишком сильно, если не хочешь устроить сцену.

В этот момент из-за угла показалась Елена. Ее волосы были уложены в прическу, и на ней было облегающее платье того же цвета, что и мой галстук. Она подошла ко мне, затем устремила на Матео взгляд, полный ненависти.

— Если это не запасная часть, — прокомментировала Елена, полностью игнорируя присутствие Аделлы.

Матео скрестил руки на груди и бросил на нее взгляд, полный отвращения.

— Та самая запчасть, на члене которой ты постоянно пытаешься оседлать и получаешь отказ на каждом шагу. Ты что, не понимаешь намека?

Елена начала что-то говорить, но Матео оборвал ее.

— Если бы ты была последним человеком на земле рядом со мной, и мы были бы единственной надеждой на повторное заселение будущей человеческой расы. Я все равно не прикоснулся бы к тебе. Черт возьми. Нет.

Я натянул ухмылку, которая так и норовила появиться.

Взволнованная Елена ответила:

— Будь осторожен, Матео. Моя семья нанимает тебя, а не наоборот.

Матео усмехнулся.

— Даже если бы мне было что трахнуть, я бы не отдал это тебе. Приятной ночи, Елена… Где-нибудь в другом месте, — он оскалил зубы.

Аделла фыркнула и быстро прикрыла рот рукой. Мое лицо ничего не выражало, как будто эта ситуация мне наскучила. Я не хотел ничего выдавать. Умные люди знали, когда нужно валять дурака.

— Все еще трахаешь ее? — обратился ко мне Матео. Аделла шагнула вперед, намереваясь услышать мой ответ.

Подмигнув Матео, я сказал:

— В следующий раз, когда тебе придется заступить на вахту, возможно, ты узнаешь кое-что о том, как настоящий мужчина доставляет удовольствие женщине.

Аделла разочарованно покачала головой, и глаза Матео впились в меня. Произнеся беззвучные слова, Елена взяла меня под руку. Мы оставили брата и сестру позади и смешались с остальной частью вечеринки. Они разместили фотографов вокруг просторной террасы, с которой открывался вид на арену для боя быков.

Я поймал взгляд Кристиана и слегка наклонил голову в знак приветствия. Он ответил взаимностью, но полностью проигнорировал свою сестру, что я нашел очень забавным. Покопавшись в их прошлом, и сделав это снова недавно, мы не смогли найти никаких причин, по которым братья и сестры не симпатизировали друг другу. Хотя я не мог точно ничего сказать из-за продолжающейся ситуации между мной и Матео. Не было никаких обязательств любить своего брата или сестру или даже ладить с ними. Кровные узы ничего не значили.

— Мои родители, — Елена кивнула в их сторону. — Давай поздороваемся.

Следуя ее примеру, мы обратились к семье Ортис. Ее мать окинула меня критическим взглядом, прежде чем подхватить Елену на руки, а затем повернулась ко мне.

— Антонелла, — поздоровался я, целуя ее в обе щеки. — Ты выглядишь изыскано.

— Нико, ты становишься больше с каждым разом, когда я тебя вижу. Много времени проводишь в спортзале? — спросила она.

Эта женщина всегда была осторожна в том, что говорила в моем присутствии, и я не винил ее. У нее в шкафу было смехотворное количество скелетов, которые, сколько бы она ни хоронила, я мог найти, хотя она об этом и не подозревала.

— Скоро у него не будет времени на эту ерунду, — заявил Алехандро, ее муж.

Я пожал ему руку, больше всего на свете желая вырвать ее, но отказаться от приветствия так публично, без собственной поддержки, было самоубийственным шагом. Откровенно говоря, мне достаточно нравилась моя жизнь, чтобы я не хотел, чтобы она закончилась преждевременно.

Моя челюсть задвигалась, и я дал уклончивый ответ на его самоуверенное заявление. Появился фотограф, и они привязали меня к фотографии с семьей. Даже Кристиан был втянут в это — к его большому неодобрению.

— Убери от меня свою руку, — тихо сказал я Алехандро несколько мгновений спустя после того, как фотографии были сделаны. — Или я не буду нести ответственности за то, что я делаю.

От этого человека у меня мурашки побежали по коже. Я понятия не имел, как кто-то может терпеть его каждый день. Его рост соответствовал моему, и он наклонился ко мне, убрав руку. Злобный блеск в его глазах говорил обо всем разврате, в который он был вовлечен или, скорее всего, был причиной. Как и Гектору, Алехандро было чуть за пятьдесят, но он ни в малейшей степени не был слабым человеком. Он был человеком, который преуспевал в том, чтобы быть вашим врагом, и его нельзя недооценивать.

— Ты насмехаешься над моей дочерью, — сказал он. Я понял, что он имел в виду.

— Ты не моногамен, — холодно заявил я, — Так что не думай, что можешь читать мне лекции о вещах, о которых понятия не имеешь.

— Осторожнее, мальчик, я не люблю неуважение.

Черты его лица стали устрашающими, привлекая внимание окружающих, особенно тех, кто лаял, когда он отдавал им приказ.

— Сначала мне пришлось бы уважать тебя, — сказал я, не в силах держать свое мнение при себе.

Его лицо исказилось ледяной яростью. Напряжение, окружавшее нас, было осязаемым.

Словно по зову, подошел мой отец. Однако напряжение только усилилось. Рядом со мной стояли двое мужчин, две мужские жизни, которые должны были закончиться. Если бы только это