Алмазная цепь - Виктор Сафронов

Запросили по рации аналитиков. Они, вот так с ходу услышав простой вопрос, сами зашли в тупик. Однако, вероятность предположение о гексагене, смело подтвердили. Вполне возможно, что этот «отчаянный малый» мог пойти на такой поступок, уж больно ставки в этой игре (игре ли?) велики.

После отъезда машины с Гусаровым от сельмага, торговую точку проверили самым тщательным образом. Удивление возросло, но сомнений не развеяло. Его сообщница, продавщица Григорьевна, показала в подсобке точно такие же мешки, но там был сахар. А в машине у Жорки, тогда что?

В самом-ли деле у него был гексоген?

Включили камеры видеонаблюдения, глянули.

Точно — взрывчатка.

Мешок был загружен между сиденьями, Гусаров почти висел на нем, получалось как бы прикрытие.

Было решено, чтобы не доводить ситуацию до абсурда, Харатьян так и сказал «до абсурда», ликвидировать источник повышенной опасности.

Взрыв автомобиля планировали провести в каком-нибудь безопасном месте, например на АЗС или у воинской части.

Понятно, что никакой провокации это за собой не могло повлечь, только в качестве устрашающего фактора. Дождаться когда ребята покинут средство передвижения и рвануть. Подставить «объекту» другую оперативную машину…

«Старшой» посмотрел, прикинул, что к чему… Сейчас условия изменились, можно было шарахнуть авто и с седоками. Шутка ли? Мешок гексагена. С такой автоначинкой не шутят, а брюлики тогда придется искать без погибшего расхитителя…

В нужный момент, (Харатьян представил себя генеральным космическим конструктором), он зычно скомандовал «пуск» и машина с двумя ездунами рванула. Одна ее часть, согласно пиротехнической задумке, ушла в стратосферу, вторая стала красиво гореть, плавя резину и сахар. Все-таки сахар… Странно. Что-то здесь не так. Видно для гексагена детонирующая сила взрыва оказалось мала, вот он вместе с сахаром и горит?

Аромат по округе распространился, тот еще…

Наблюдатели с огромным удивлением увидели, как Гусаров (по идее разорванный в клочья), как будто ждал чего-то подобного, вывалился из «летального» аппарата, как будто ему за шиворот плеснули кипятком. Подорванный реагировал на этот «пук», вполне объяснимо.

С воем, стоном и проклятиями побежал, припадая и прихрамывая на обе ноги одновременно. Он бежал, неся впереди себя свое горе и неудавшийся полет.

Судя по хмыканью Харатьяна (беспредельщика-конструктора) Гусаров и не должен был отправляться к праотцам. Все произошло так, как и задумывалось.

Долго было непонятно, где взорванный? Стали волноваться. Может с ним, что-нибудь случилось?

Грешным делом подумали о том, что его сожрали людоеды-муравьи. Впрочем, все обошлось.

Сканируя радиоэфир, выяснили. Ближайший пост автоинспекции принял сообщение о том, что разыскивается угнанный автомобиль с преступником. Описание грозного «гопника» полностью совпадало с портретом Гусарова.

Когда Харатьян настроился на милицейскую волну, он знал все подробности погони и даже, штатного применения табельного оружия.

Ребята в форме, аккуратно собирающие дань на «приватизированной» большой дороге не знали, а им никто и не собирался говорить, что за их правонарушителем идет другая погоня, с более серьезными мотивами преследования.

Местному отряду милицейских стервятников, специализирующемуся на разгоне несанкционированных рынков и протестов очкастой интеллигенции, (требующих зарплату!) разные тонкости оперативной работы «столичных штучек» были невдомек.

Кумовья-гаишники, позвали их развлечься и, если получиться, сшибить чего-нибудь к чаю или кто, что, там любит… Они и согласились. Помочь коллегам по бизнесу — это святое.

Акция силовая и присутствие вооруженного автоматами наряда в бронежилетах, придает вес и солидность действиям автоинспекторов.

Поэтому, проезжая мимо стационарного поста, где под кованными милицейскими башмаками, отдыхал контуженный Гусаров. Харатьян, понимая все местные особенности, может специально, а может и по ошибке, дал команду «огонь на поражение».

С одной стороны, вполне возможно, что Гусарова спасли от неминуемой смерти, а с другой, в прямом смысле замазали милицейской кровью, выше всяческих пределов.

И тем не менее, Харатьяну, несмотря ни на что, было их жалко. Эти «сельские лопухи», уверенные в своем бессмертии и неуязвимости, (и в самом деле, кто здесь на милицию рискнет не то, что руку поднять, посмотреть косо?) умирали спокойно и скучно, что для его подручных было необычно. Никто из них, даже оружие не смог или не сумел применить и пульнуть в ответ… Попадали, как гнилые снопы и вся недолга.

После расстрела поста, группа Харатьяна сразу не уехала, заметая следы и путая преследователей.

Нет. Они включили свои камеры ночного видения и до конца досмотрели, что будет с их объектом. Не поленились, даже сняли с него наручники.

Посмотрели, как Гусаров пошатываясь поднялся, тряхнул удивленной головой и правильно сориентировавшись, пошел к стоянке машин, расстрелянных. Выбрал себе приличное авто и поехал туда, куда его, уже давно пытались вывести преследователи.

Опять возникает резонный (не резонерский — прошу не путать) вопрос.

Почему, собственно говоря, прямо там же на месте, не взять Гусарова за теплые жабры, и обвиняя его в массовом убийстве, не потребовать вернуть камни, спросят пытливые и недоверчивые? Типа, раз не твое — значит не лапай. И будут недостаточно, но правы.

Однако. Во-первых, камней при нем не было и быть не могло. К гадалке по этому поводу, также можно было не ходить. А во-вторых, аргументы для разговора с ним, были слабые и малосильные, должного эффекта они принести не могли, а его только разозлили бы.

Тем более, верх глупости, убивать его. Ведь труп, он и есть труп. Что с него можно взять? Только отпечатки пальцев и клок волос на память…

Это, что касается частностей, а вот общие места, здесь все легче и проще, как на карте сражения, когда самому участвовать в битве не надо…

Опять противным голосом, с сотрясением всего салона миниавтобуса заелозил телефон… Вечно не дают закончить…

Харатьян выслушал доклад.

- Береги, как зеницу ока… — безапелляционно заявил он.

Однако, с другой стороны эфира, прозвучало что-то фривольное и игривое. Собеседник ожидал, что тот откликнется на его юморок-с и они вместе посмеются. Но Харатьян был и сам не в настроении шутить, и другим этого не позволял.

- Завяжи своего «молодца» на узел, а лучше, от греха подальше, вообще отрежь его, чтобы потом, если ты его не туда окунешь, у меня не было соблазнов оставить тебя живым, чтобы ты все оставшееся время мучился от моих воспитательных мер…