Царь Алексей Михайлович - Александр Боханов

Осенью 1670 года, когда отряд неистовой Алены буйствовал под Арзамасом, Разин со своей армией двигался вверх по Волге, захватил Астрахань, Царицын, Саратов и Самару, а также ряд второстепенных крепостей. Однако под Симбирском воинство Разина потерпело сокрушительное поражение, а сам предводитель был ранен (4 октября 1670). После этого Разин бежал на Дон, где со своими сторонниками укрепился в Кагальницком городке. Он рассчитывал здесь переждать зиму и накопить силы для нового нашествия, но этого не случилось.

«Домовитые казаки» во главе с войсковым атаманом Корнилой Яковлевым, понимая, что действия Разина навлекают царский гнев на все казачество, схватили его и выдали правительственным воеводам. В апреле 1671 года Разин был пленен казачьими старейшинами, которые взяли Кагальницкий городок штурмом. Разина вместе с младшим братом Фролом (Фролкой) выдали царским воеводам, которые и доставили их 2 июня 1671 года в Москву. 6 июня 1671 года Разин был четвертован на эшафоте на Красной площади.

Прошло несколько месяцев, и в январе 1672 года появилось от имени Царя обращение к должностным лицам всех рангов, «всяким чинов людям», с разъяснением по поводу разинского «возмущения». В этой так называемой сказке[393] описывалась история «вора», донского казака, «отступника от Бога и от Святой Церкви» Степана Разина. Этот вор «со товарищами» изменил Государю и бесчинствовал «на Волге и по городам от Царицына до Астрахани», творя злодеяния: «всяких приказных и служилых людей и московских стрельцов побили, и в воду пометали». Астраханью же он овладел обманом, и «астраханских жителей привел в воровство», и «бояр и воевод и ратных людей побил», надругаясь над ними «мучительски, не щадя и младенцев».

Когда же под Симбирском «сила Божия ему возбранила», то он раненый вместе «с небольшими людьми» бежал на Дон, но и там не опомнился и не помышлял «от прежнего своего воровства отстать. И приложил зло ко злу, забыв страшный суд Божий» и писал преступные письма в Астрахань, «чтобы к весне готовились» снова идти вверх по Волге. Восклицание: «Как Бог долготерпив!» выражало крайнюю форму царского изумления, что так долго безнаказанно Стенька творил бесчинства, доходя в своих зверствах до того, до чего даже лютые враги православных — «бусурмане» — не доходили: «православных христиан в печи жег, вместо дров».

Далее в «сказке» говорилось, что Государь созвал в марте 1671 года Освященный Собор и советовался, что далее делать. Собор единомысленно советовал Государю, что и было принято, беспощадно покарать негодяя. Патриарх от имени Церкви «вора Стеньку и единомышленников его» как «гнилой плод от тела отсекоша» и как пращою «словом уст своих» прокляли его и «от Церкви отогнаша».

«Сказка» повествует, что казаки донские прислали к Царю делегацию с покаянием и мольбой о прощении, что попустили вору и отступнику. И Государь, «возложа упование свое на Господа Бога и на Пречистую Богородицу» и на всех святых, «вины их велел им отдать». Степана же — отступника и вора — сами казаки 14 апреля повязали «ужем железным».[394] И как писал Царь Алексей Михайлович через несколько дней после появления «сказки» в своей грамоте архиепископу Вологодскому и Белозерскому Симону: вор, изменник, клятвопреступник «за воровство четвертован»[395].

Если со Степаном Разиным было с самого начала все понятно и определенно: «злоумышлитель», «вор», «преступник», «богоотступник», как его называл Алексей Михайлович в своих посланиях, то случай с Соловецкой обителью просто выходил за пределы всего известного; ничего подобного отродясь на Руси еще не бывало. Достославная православная обитель «встала супротив» самой царской власти!

История этого необычного явления проистекала из политики «обновления» церковного обряда. С падением Никона не уничтожено было главное его нововведение: исправление церковных книг. Находились священники и монастыри, не соглашавшиеся принять эти новшества. Особенно упорное сопротивление оказал именно Соловецкий монастырь; здесь дело дошло до осады и прямых военных действий, развернувшихся в 1674–1676 годах.

Взрыв назревал постепенно, около десяти лет. Еще до ухода Никона с Патриаршего престола, 8 июня 1658 года, Соловецкий игумен Илия провел «иноческий собор», провозгласивший неприятие новых книг. Москва, занятая, с одной стороны, борьбой с Никоном, а с другой — военными кампаниями, не прореагировала тотчас и определенно на происшедшее.

Преемник скончавшегося игумена Илии, Варфоломей, поставлен был на игуменство в Москве в 1660 году без всяких инструкций о принятии входивших в употребление новых книг и обрядов. Варфоломей в Москве был милостиво принят Царем. Москва, состязаясь с Никоном по вопросу о власти царской и патриаршей, практически шла твердо по пути введения новоисправленных книг и давала почувствовать Соловецкому игумену, что его монастырская братия стоит на опасном пути. Положение Варфоломея было довольно щекотливым. В 1663 году, перед поездкой Варфоломея в Москву, братия снова связала своего игумена приговором: не принимать в Москве никаких «нововводных чинов».

Когда Варфоломею в 1666 году пришлось быть на Большом Московском Соборе, соловецкие иноки обременили его писаной протестующей челобитной. Большой Московский Собор, одобривший книжные и обрядовые исправления, не мог уже замалчивать бунтующего положения Соловецкого монастыря и предпринял ряд административных мер к ликвидации бунта. Некоторые монахи были вызваны в Москву для личного допроса, а в Соловки командирован ревизором архимандрит Ярославского Спасского монастыря Сергий с повелением от лица Собора быть послушными церковной власти, с наложением на непокорных анафемы, а от Царя — с угрозой «жестокими наказаниями».

Монахи не приняли Сергия. На царские угрозы отвечали, что они оставят монастырь и уйдут в пустыню, но не покорятся. Изложили это откровенно на бумаге в виде новой челобитной. Москва сменила бессильного Варфоломея и послала в 1667 году нового игумена, Иосифа, которого не приняли, и протестная решимость только усилилась. На имя Царя бунтовщики отправили челобитную с претенциозным заглавием «О Вере». Это был уже ультиматум. Монахи писали: «Не присылай, Государь, напрасно к нам учителей, а лучше, если изволишь книги менять, пришли на нас свой меч, чтобы переселиться нам на вечное житие»[396].

Один из лидеров соловецких недовольных казначей Геронтий составил и разослал в сентябре 1667 года пространную челобитную, которая изложила все мотивы старообрядческого восстания, стала как бы манифестом явившегося на сцену истории старообрядческого раскола. Челобитная исходила из твердого убеждения, что близится кончина мира, что повсюду наблюдается отступление от Веры в Иисуса Христа, что главные отступники греки, что им нельзя следовать. В свою очередь, по мысли Геронтия, и Москва совершила уже целую серию отступлений от «истинной Веры». Вывод один и он непреложный — скорее умереть, чем принять путь к антихристу.