Мама для Совенка. Путь огня. Часть 3 - Екатерина Александровна Боброва

растопырив пальцы, бегал за всадником с наездницей, явно желая помочь товарищу, но не успевал за верткой парой.

Второй курс и первый. Самые ярые враги. Второкурсники, считающие себя крутыми, потому как выжили и обрели пламя, и первокурсники, доказывающие всем и вся, что достойны пламени. Вот и сталкиваются… лбами. На подобные разборки – кулаками без магии, даже наставники закрывают глаза. Ну а что трое на одного… Так, когда на плато останешься один на один с пламенем, не столь страшно будет.

Зря мелочь сбежала из своей школы. Там точно никому носы не разбивают.

– Какого пламени вы тут так орете? – спросил тихо. И вот тихо же спросил, но тишина рухнула на поляну, затыкая рты и связывая ноги. Даже «оседланный» застыл, повернул к нему лицо, побледнел – узнал.

Рядом затрещали кусты. Малышня напряглась еще больше. Дружно отступила перед появившимся на поляне шестикурсниками.

Шиль вопросительно хмыкнул, но уточнять, почему вдруг командиру понадобилось встревать в разборки песочницы, не стал.

– Прости, если помешали, – второкурсник с альбомом в руке оказался самым сообразительным. Поклонился. Вежливый.

Мелюзга же, растеряв боевой настрой, сползла со спины жертвы, ухватила толстяка за рукав, утаскивая себе за спину. Аль только брови вздернул – самой нужна защита, а кого-то опекает… Сумасшедшая.

– Они рисунки украли, – не моргнув глазом, сдала второкурсников.

– А что он нас рисует такими? – злобно вскинулся один из парней. Аль протянул руку. В ладонь лег небольшой толстый альбом с дорогой бумагой в кожаном переплете.

Высочество пролистнул несколько страниц. Н-да… у малыша явно талант, но некоторым обидчикам не стоило пририсовывать столь длинные уши или глаза вальшгаса. Иначе бить будут часто.

А вот мелюзга вышла такой, какая есть: диким зверенышем с требовательным прищуром глаз и напряженно поджатыми губами. Пальцы обвели контур лица. Захотелось забрать рисунок себе, но Аль захлопнул альбом.

Обвел тяжело дышащих, вспотевших, взъерошенных малышей спокойным взглядом. Ему не впервой решать споры.

– Перед огнем все равны, – повторил известную истину, – а равность требует уважение, но разве это уважение насмехаться над товарищами у них за спиной? Считаешь его похожим на вальшгаса? Подойди, скажи это в лицо, а не прячь насмешку на страницах. Нарисовал его личром? Отдай рисунок и будь готов принять ответ. Это касается всех! Понятно? – повысил голос. Малышня дружно кивнула. Его слушали. Мелочь вон даже рот открыла, внимая. И смотрела так… Аль внезапно смутился, а потом разозлился – вот только обожателей в мокрых трусах ему не хватает.

Отвлекся на виновника ссоры.

Горе художник, с первых его слов опустивший голову, не отрывал взгляд от своих ботинок. Алю стало его жаль, но жизнь… не пожалеет.

– Выбрал уже специализацию? – спросил у первокурсника.

Тот вытер нос, вздохнул тяжело, по-взрослому и пробасил:

– На боевой пойду.

Аль понятливо кивнул. Боевой – цель наследников всех благородных семей. Не важно – есть талант или нет. Главное, чтобы сын продолжил традицию предков, и никому нет дела до того, что страна давно не воюет и столько боевых магов ей уже не требуется.

– Знаешь мастера Листрага? Старшего библиотекаря?

Первокурсник кивнул, потом замотал головой.

– Найдешь. Покажешь свои художества. Если понравишься, возьмет к себе. Слышал об Огненной кисти?

Первокурсник уверенно закивал.

– Это он, – просветил его Аль, – только не проболтайся, что знаешь.

Горе-художник просиял. Прижал альбом к груди. Начал было горячо благодарить, но Аль прервал.

– Еще не за что.

Мастер давно уже отошел от дел, за библиотекой присматривали его помощники, а сам он проводил время в уединенном отдыхе, но пару дней в неделю вел класс из отобранных им учеников. Если малому повезет туда попасть… Тогда на боевой его ректор точно не отправит, пусть даже папаша академию по камушкам разберет.

Высочество обвел остальных вопросительным взглядом, поинтересовался:

– У вас много свободного времени?

Пацаны понятливо испарились. Аль задерживаться тоже не стал – после напряженной тренировки тело просило горячего, расслабляющего душа.

Отойти далеко не успел. За спиной раздался топот. Пришлось поворачиваться.

– Спасибо!

Желтые глаза смотрели с благоговением, точно он был спустившимся с небес Девятиликим.

– Ты такой! – восхищенный выдох, прижатые руки к груди.

Ссадина на щеке, – мельком отметил Аль. Синяки на тонких запястьях. Запекшаяся кровь на губе.

– Исчезни, – рыкнул, отворачиваясь и борясь с желанием схватить мелюзгу за шиворот и отправить домой.

За спиной обиженно засопели. Аль ускорил шаг.

– У тебя появились обожатели? – догнал его Шиль. – Прям как у Четвертого. Брат, помню, рассказывал – за его высочеством толпами народ ходил, прося показать тот или иной прием.

– Это что, – хохотнул Лунь, – за нашим вся академия таскаться будет. Вот увидите.

Особенно некоторые. Которые любят отмораживать зад на мокрых камнях и влипать в неприятности. Вздрогнул. Встряхнулся. Нет уж. В огне Аль видел такое почитание.

*Жужала – аналог нашей осы

Глава 21

– Они с ума сошли! – выдохнула Юля, плюхаясь в шикарном платье прямо на траву – похоже его ассара примчалась к ним с приема.

Аль укоризненно вздохнул, поднялся было, но Шиль успел первым. Скинул китель, бросил рядом с ассарой, посмотрел умоляюще. Та глянула неодобрительно, мол, обошлась бы и так, но жест оценила – пересела.

Шестой не раз замечал, как его друзья смотрят на ассару: пока еще с детским обожанием, но порой, в таких вот жестах, проглядывало и взрослое чувство.

Они никогда особо не говорили об ассаре, но можно ли что-то скрыть, живя в одной комнате? А потому он догадывался, кому посвящал стихи Лунь, о ком вздыхал по ночам Франтех и кого неумело рисовал Шиль на страницах учебных тетрадей.

– Это не школы, а… – Юля запнулась, подбирая слово, – курсы будущих жен!

Раздраженно фыркнула.

- Убила бы, чес слово.

Похоже, инспекция по школам прошла хуже, чем ожидалось, иначе ассара не сидела бы сейчас злая, как голодный личр.

– Разве это плохо? – простодушно заметил Франтех. Аль закатил глаза – сейчас начнется. Юлю еще во дворце достали вопросами: «А чем плохо то, что девочек готовят замуж?» Причем спрашивали и те, кто в свое время получил чисто женское «образование».

– Ничего