За голубым порогом - Ольга Хлудова

Часам к десяти, когда разгорелись горячие споры по поводу «субъективности восприятия», ветер еще более усилился, но стал порывистым, неровным.

Временами наступала странная, непривычная тишина. Вслед за ней налетал новый воющий шквал, кидался на дом, с визгом катался по крыше и бил в стены тяжелыми ударами.

Минуты затишья становились все длиннее. Можно было с уверенностью сказать, что самое страшное кончилось и теперь скоро ветер успокоится. Но мы уже разошлись по домам, а он все еще старался доказать, что силы его не иссякли.

Утром было тихо, солнечно и жарко. Тайфун нанес немалый урон: пострадали приусадебные участки, разметало стога сена, кое-где сорвало крыши, повалило заборы, столбы. Погибло много деревьев, повреждена была во многих местах линия электропроводки. К счастью, этим дедом и ограничилось. Позже из газет мы узнали, что этот тайфун натворил серьезных бед в Японии, разрушив массу домов и уничтожив посевы.

При передаче информации о движении тайфунов синоптики для удобства называют самые сильные из них особым именем, почему-то всегда женским: Клара, Нэнси, Сильва и т. д. Тот, что пролетел над нами, назывался Кармен.

Волнение немного утихло, но в бухте наветренной стороны, где накануне вымокли наши товарищи, все еще был сильный прибой.

Мы пришли туда с подводным снаряжением. Плавали все довольно прилично и решили заняться излюбленным спортом гавайцев — катанием на волнах прибоя. Как это делается, все знали теоретически. Правда, не хватало самой малости — досок, основной принадлежности этого спорта, на которых, оседлав волну, спортсмены мчатся к берегу. Зато у нас были ласты, позволяющие развивать в воде большую скорость, и маски с трубками, очень облегчающие плавание в бурную погоду.

Волны по-прежнему заливали пляж. Однако это были уже не вчерашние грохочущие валы, а широкие прибойные потоки, кипящие пеной. Они сбивали с ног, но не бросали с силой о песок, а вежливо клали, накрывая с головой. Неприятно было только в те минуты, когда отступающая вода тащила нас по пляжу, усеянному крупными камнями, обломками раковин и щепками.

Поднырнув под наступающую волну до того как она обрушивалась на берег и избежав удара о дно, можно было выбраться подальше от опасной зоны прибоя. Вода была очень мутной, видимость ограничивалась едва ли полуметром. Мелькали темные клубки водорослей, крупные хлопья осадков реяли как частицы пыли в луче солнца.

Из катания на гребнях, как и следовало ожидать, ничего толкового не получилось. Мы быстро соскальзывали назад, а волна убегала к берегу. Юра и Лида придумали другую забаву: они лежали неподвижно на воде, давая волнам возможность понемногу подносить их к берегу и вышвыривать на песок. Со стороны это выглядело просто жутко. Игра в «утопленника», кончилась тем, что Юра потерял ласт и маску. Ласт выкинуло на берег через некоторое время, а маска навсегда исчезла в море.

Вдоль верхней кромки прибоя протянулись толстые валы выбросов. Среди листьев зостеры и клубков саргассов было много мидий, лежавших целыми гроздьями вместе с небольшими камнями, к которым они прикрепились, двустворчатых моллюсков миа, необыкновенно крупных хищных натик, звезд, ежей, трепангов и других прибрежных обитателей, застигнутых волнением врасплох. Громадные розовые, серовато-красные и оранжевые черви эхиурусы, прятавшиеся до этого в укромных уголках, малиново-красные и розовые асцидии лежали среди травы, как спелые экзотические плоды.

Большая часть животных, очутившихся под горячими лучами солнца, уже погибла. Те, которые были прикрыты слоем мокрой травы или водорослей, подавали признаки жизни. Но они тоже были обречены на гибель. Мы выбрали для себя наиболее интересные экземпляры. Добросердечный Юра всерьез занялся спасением погибающих, бросая в воду трепангов, асцидий, ежей и моллюсков. Это была бесполезная трата сил — волны все равно выбросят на берег ослабевших, лишенных убежища животных.

В тот же день мы посетили гребешковую косу. На берегу был толстый слой выбросов, затянувших дорогу и песок. Волнение здесь улеглось еще днем, но вода была очень мутной. Тем не менее были заметны некоторые перемены. Дно, покрытое мелким гравием, затянуло тонким слоем ила, оседающего из толщи воды. Гребешки, лежавшие раньше на глубине трех или четырех метров, оказались теперь у самого берега, а некоторые из них были выкинуты на сушу. Часто причиной их гибели были слишком разросшиеся кусты водорослей саргассов, прикрепившиеся к их створкам. Воздушные пузыри водорослей создали положительную плавучесть, и раковины, приподнятые над грунтом, были выброшены волнами в первую очередь. Те, которые остались в родной стихии, лежали, по обыкновению приоткрыв створки раковин и выпустив длинные щупальца. Бросалось в глаза, что все гребешки находились в каких-то случайных положениях — так. Как их бросили волны. Ни один не выдавил себе в грунте удобного углубления. Временами они слабо хлопали створками и отодвигались на несколько сантиметров.

Мы пометили несколько штук из тех, которые очутились в наиболее неблагоприятных условиях — на глубине полуметра или немного больше. На другой день их здесь уже не было. Два из меченых гребешков были обнаружены на глубине около трех метров, а остальные так и исчезли. Очень возможно, что мы их просто не смогли найти, когда они переменили место, а может быть, их подобрали купавшиеся здесь ребята — большие любители вкусных моллюсков.

В тех местах, где заросли зостеры тянулись вдоль берега, гребешки очутились в лучшем положении: тащившие их волны не могли перенести тяжелые раковины сквозь путаницу длинных стеблей в опасную зону мелководья. Много гребешков и устриц лежало у кромки зарослей и среди морской травы.

В результате сильного волнения, вызванного тайфуном, очень сильно пострадал прибрежный устричник. Громадное количество устриц было выкинуто волнами на берег и покрыло его толстым слоем. Под водой мы обнаружили печальную картину — ровное скалистое дно было безжизненно, как пустыня. Оставшиеся устрицы были сметены в небольшие углубления и лежали там кучками. Другие, крепко приросшие к грунту, были разбиты, вероятнее всего камнями, которые волны катили по дну. Почти все раковины уцелевших устриц лишились своих острых складчатых оборок.

Другие животные тоже исчезли. Не видно было ни ежей, ни звезд. Только неунывающие раки-отшельники немного оживляли пейзаж.

В течение нескольких дней после тайфуна погода выдерживала характер и каждое утро встречала нас лучезарным сиянием чистого неба и слабым ветерком. Потом пошли опять вперемежку плохие и хорошие дни: то дождь, то жара, то сильный ветер.