Почему тебя похитили - Дж. Т. Лоуренс

покидает его глаза. Она трясет его, пытается разбудить, но он ушел. Она не говорит, что белые дыры не существуют.

― Я люблю тебя, ― говорит она его неподвижному телу, ― тоже люблю тебя.

И впервые в своей жизни, насколько она помнит, колоссальные рыдания сотрясают ее тело, и она плачет, слезы перемешиваются с кровью.

Взвывает пронзительная сирена.

― Нам нужно идти, ― говорит Сет Кирстен, хватая ее за руку, отрывая ее от пола, от неподвижного тела Джеймса.

― Мы не можем оставить его здесь!

― Это здание скоро взлетит на воздух, ― говорит Сет. ― Мы не выберемся вовремя, если заберем его.

Кирстен смотрит на Кеке, видит, какая она все еще бледная, ощущает, как ее тело покидают собственные силы. Несмотря на такую сильную потерю, она все еще хочет жить. Они покидают офис, но сразу же останавливаются, когда оказываются перед лицом лишенного цвета лабиринта из коридоров и комнат.

― Я не знаю, куда идти, ― шепчет Кеке. ― Меня принесли. Я была едва в сознании.

Кирстен рассматривает фотографии, которые сделала миникамерой. По фотографиям они преодолевают половину пути, но затем оказываются заблудившимися. Сирены ревут. Она оглядывается вокруг, пытается думать, но все, что она видит, бомбы в стенах. Она опускает взгляд на пол.

― Вы видите? ― спрашивает она Кеке, показывая на плитки (Жареные Вафли).

― Что?

― Царапины.

― Это ничего не значит, ― говорит Сет.

― Хлебные крошки.

― Что?

― «Гензель и Гретель». Это след из хлебных крошек. Не было никаких отметин, когда мы вошли, ― говорит Кирстен. ― Мармелад… шел следом за нами. Он пометил нам путь.

Они следуют за серыми отметинами на полу, поворачивают несколько раз и находят выход: огромные двери, как в хранилище. Они заперты. Кеке, запыхавшись, садится на пол. Она снова сильно потеет.

«Рубашка, диван, диван, куртка, волосы», — думает Кирстен, и нажимает 49981 на панели кнопок. Один из двух красных огоньков становится зеленым, дверь остается запертой. Они оба одновременно бросают взгляд на биометрический сканер, зная, что он для отпечатков пальцев.

Чернильный ужас, смешанный с неоновыми нервами: Кирстен передает ребенка Сету, говорит ему подождать с Кеке. Она следует по царапинам обратно в логово. Она не смотрит на разгром, на тела, пытается оставаться сосредоточенной. Она склоняется над широким туловищем Маутона, находит свой карманный ножик в его джинсах.

Когда она вытаскивает нож, его медвежья лапа обхватывает ее за запястье. Она кричит и бьет его коленом со всей силы, приземляя хороший удар ему в живот, но он даже не вздрагивает. Он рычит и начинает тянуть ее тело к своему ― перетягивание каната. Она кричит, брыкается. Сирены визжат зигзагами.

Она использует свою сломанную руку, чтобы ударить его локтем в лицо, сломать ему нос, чтобы он лишился зрения. Они вскрикивают одновременно, и он ослабляет хватку. Кирстен бросается вперед, хватает пистолет Маутона с пола и поворачивается за спину, наводя цель через колени. Он ревет и бросается на нее, но она быстрее и делает два выстрела, перекатывается с пути, прежде чем мужчина рухнет рядом с ней. Девушка снова в него стреляет, и снова, пока не опустошает весь магазин: пока не убеждается, что он мертв.

Сколько времени у нее осталось? Она не имеет понятия. У нее началась гипервентиляция легких, она пытается не дрожать. Подбирает карманный нож и выпускает лезвие.

Кирстен начинает отрезать большой палец Джеймса. Она не может распилить крупную кость, на данный момент у нее нет столько сил, так что вместо этого она делает глубокие надрезы вокруг сустава, пока он не обнажается, а затем погружает нож в сустав и вырезает палец. Ужас того, что она делает, не ускользает он нее, но она не может сейчас позволить себе об этом думать. Она поместит это воспоминание в каком-нибудь темном и закрытом месте своей памяти. Она хватает палец и бежит. Она не думает об изуродованной руке, оставшейся позади, о теле, о лице, губах. Она думает о том, чтобы добраться до Кеке, Сета и ее малыша, и добраться вовремя. Остаться в живых.

Тревога начинает звенеть громче: она уверена, что остались лишь секунды. Кирстен вылетает из комнаты, нацеливаясь в сторону выхода, но на полпути по первому коридору, она слышит то, что останавливает ее. Лай. На фоне звука сирены слышится: сопение, скулеж, вой. Она делает еще несколько шагов. Нет времени спасать собаку. Если она вернется за биглем, они, вероятно, все сгорят. Собака скребет дверь и воет. Все ругательства, которые знает Кирстен, взрываются в ее голове. Она разворачивается, бежит в комнату сувениров Маутона и хватает собаку, которая сидит, ожидая ее, будто знает, что она придет.

С собакой в руках она бросается назад в коридор, достигает дверей безопасности, где Кеке лежит на полу. Она прикладывает палец к сканеру, снова вбивая код Джеймса. Оба огонька загораются зеленым, и дверь распахивается.

Она опускает собаку на землю и поднимает Кеке, поддерживает ее, подпирая своим здоровым плечом, и выводит через двери. Сет несет ребенка и пистолет. Лифт отключен, так что они бегут вверх по лестнице, теряя счет пролетам ― пролеты и пролеты лестниц ― бегут так быстро, как могут, собака бежит за ними по пятам.

Они все сбиваются с ритма в разное время, отчего спотыкаются, теряя драгоценные секунды. Кеке останавливается за несколько ступенек до конца, покачивается и падает, отчего она и Кирстен скатываются вниз на полпролета, заставив собаку разразиться лаем. Кеке не поднимается. Сет передает ребенка Кирстен, подхватывает Кеке и перебрасывает ее ослабевшее тело через плечо, преодолевая с ней последние несколько ступеней.

Выходят через главный вход. Кирстен смотрит вниз на ребенка, чтобы убедиться, что он в порядке. Малыш хмурится в ответ. Она прижимает его ближе к себе, чтобы защитить. Синее свечение в ее сломанной руке исчезло. Они оказываются едва ли в сотне метрах от здания, когда позади них раздается оглушительный взрыв, от которого они подлетают в воздух, а затем падают на жесткий асфальт. Ребенок плачет.

Запись в журнале

Вествилль, 12 мая, 1989 года

В новостях: Я счастлива. Абсолютно, замечательно счастлива.

Что я слушаю: Мадонна ― «Like A Prayer».

Что я читаю: «Алхимик», Коэльо. Не совсем понимаю. Определенно, я что-то упускаю из вида.

Что я смотрю: «Человек дождя».

Сегодня П. и дети «сделали мне сюрприз», приготовив завтрак в постель на День Матери. В «ужасные два года» они не подарок ― я называю их своими