Герман Геринг — маршал рейха - Генрих Гротов

Обед был великолепным даже по меркам сэра Эрика Фиппса.

«Столы были накрыты в белом мраморном зале, украшенном дорогими гобеленами и прекрасно освещенном, — живописует он. — На протяжении всего времени обеда играл невидимый струнный оркестр. Наш хозяин сообщил, что собирается построить плавательный бассейн около пятидесяти метров в длину (такое же намерение имелось и у капитана Рема, но 30 июня оно сорвалось вместе с другими его менее безобидными затеями). Он объяснил, почти оправдываясь, моей жене, что женится на фрау Зоннеман только по настоянию фюрера, который считает, что на высших постах в партии слишком много холостяков. Между тем фрау Зоннеман, рядом с которой я имел честь быть посаженным и которая делала честь ее fiance[12] своим прямодушием и обаянием, воспользовалась случаем, чтобы с едва уловимыми нотками сожаления сообщить о своем близящемся уходе со сцены. Публика должна вынести эту новость стойко, ибо меня заверили, что фрау Зоннеман лишена малейших следов сценического таланта».

Свой отчет он заканчивает в том же тоне:

«По завершении обеда генерал Геринг провел французского посла и меня по своему просторному дворцу и показал целый ряд замечательных картин старых мастеров, которые, как он с гордостью нам сообщил, он реквизировал у музея кайзера Фридриха… Вслед за концертом нескольких лучших певцов Государственной оперы были показаны два фильма о жизни оленей в Шорфхайде. На экране наш хозяин, одетый в свой уже знакомый нам кожаный костюм, напоминающий о рекламе резиновых автомобильных шин Мишлена, предстал в гостиной „Вотан“ Каринхалле сидящим в кресле с гарпуном под рукой. После этого мы пережили странное двойное удовольствие, слушая одновременно его самого и его оживленный голос с экрана, опять повествующий о красотах жизни в девственном лесу…»

Бракосочетание было намечено на 7 апреля, но этот день оказался годовщиной смерти бывшей императрицы Германии, и это означало, что ее сын, принц Август Вильгельм, который тоже был приглашен, не смог бы прибыть. Поэтому событие было решено отложить на 10 апреля. Вечером накануне состоялся грандиозный прием в фойе Дома оперы, после которого Геринг и его гости вошли шеренгой на представление оперы Рихарда Штрауса «Египетская Елена». Окружающие улицы были ярко освещены и полны зевак.

Для Эммы это был самый крупный «публичный успех» в ее жизни.

«Вечером накануне дня церемонии, — написала Эмма позднее, — мы могли оценить значимость резонанса, который она вызвала. Подарки, которые нам были присланы, заполнили две огромные комнаты, они приходили со всех сторон и со всех стран. Царь Болгарии, например, прислал Герингу высшую награду своей страны, а мне — восхитительный сапфировый браслет. Гамбург подарил мне парусный корабль с серебряными парусами, которым я так восхищалась, когда еще школьницей ходила на экскурсии в городскую ратушу. Это доставило мне особенное удовольствие. Компания „И. Г. Фарбен“ прислала два восхитительных образца своих искусственных драгоценных камней. А простые люди без числа присылали связанные вручную шарфы и всевозможные другие подарки ручной работы».

У нее также имелся портрет Бисмарка от фюрера, работы его любимого художника Ленбаха. А сам Геринг подарил ей диадему с аметистами и бриллиантами.

Всю ночь перед днем торжества шел дождь, и Эмма начала беспокоиться о завтрашнем дне, поскольку Герман собирался повезти ее на гражданскую церемонию в городскую ратушу в открытом автомобиле. Но утром взошло солнце, а когда они поехали в собор на религиозный ритуал, оно начало даже припекать, и в небе торжественным строем прошла эскадрилья самых новых германских самолетов.

И опять недобрый к Герингу сэр Эрик Фиппс оказался на месте, чтобы потом описать это памятное событие. В его донесении в Форин офис от 17 апреля 1934 года читаем:

«На следующий день состоялось само бракосочетание, и приехавшие в Берлин люди могли подумать, что вновь восстановлена монархия и что они присутствуют при подготовке свадьбы кого-то из семьи кайзера. Улицы были пышно украшены, движение транспорта внутри города остановлено; вдоль улиц выстроилось не менее тридцати тысяч членов полувоенных формирований, а в небе кружило около двух сотен военных самолетов, которые в обусловленное время снизились и сопровождали счастливую пару от Бранденбургского холма до собора».

В отличие от свидетельств большинства очевидцев, указывавших, что толпы были густыми, восторженными и ликующими, сэр Эрик считает, что ничего такого не наблюдалось, но добавляет, что «погода была прекрасной и публика наслаждалась зрелищем свадебной церемонии».

Процессию в собор возглавлял автомобиль Гитлера, а «брачная пара замыкала колонну в автомобиле, убранном цветами». В протестантском соборе, где поддерживающий нацистов епископ Людвиг Мюллер готовился проводить ритуал, дипломатам были отведены места на обращенной к алтарю галерее.

«Внизу, — сообщает сэр Эрик, — собрались все представительные нацисты, а также многие деятели старого режима, такие, как герцог Саксен-Кобургский, принц Август Вильгельм Гогенцоллерн, и многие другие. Немецкие дамы были в вечерних туалетах и бриллиантах, мужчины в военных мундирах или гражданском платье при наградах… Канцлер восседал в кресле у подножия алтаря. Когда брачная пара приблизилась, он поднялся, поцеловал руку невесте и пожал руку генералу Герингу — то же самое он сделал после завершения службы. Впереди невесты выступали четыре маленькие девочки в розовых шелковых платьицах, два мальчика из гитлерюгенда несли ее шлейф; за ними шли многочисленные подружки невесты в платьях всевозможных голубых оттенков».

Он не добавил, что среди друзей жениха был Томас фон Кантцов, единственный иностранец и единственный человек не в военной форме. Пожалуй, даже к некоторому удивлению Геринга, Томас воспринял новость о его намерении жениться с явным удовольствием, и ко времени свадьбы успел крепко подружиться с Эммой.

«Опера, которая находилась в распоряжении Геринга, — продолжает британский посланник, — предоставила некоторых своих лучших певцов и значительную часть оркестра, чтобы заполнить звуками весь собор и отдать дань своему распорядителю. Рейхсепископ Мюллер, который исполнял обряд, произнес вступительную речь, в которой курьезным образом перемешались Бог, герр Гитлер и национал-социалистическое движение. Я уловил слова „вера, надежда и любовь, и величайшей из них является любовь“. Торжественные мероприятия этого дня, продолжавшиеся с полудня, завершились приемом и банкетом в отеле „Кайзерхоф“, на котором произнес речь герр Гитлер и многие другие».