Император Владимир - Рустам Иванович Максимов

подполковник Александр Петрович Меллер с Обуховского сталелитейного завода, заскочивший на Балтийский завод по служебной необходимости.

Присутствие Меллера оказалось весьма кстати, дав монарху возможность оперативно, из первых рук получить информацию о сроках готовности 305-миллиметровых орудий главного калибра, а также о текущем состоянии дел на ОСЗ. Несмотря на плотный график визита, Владимир Александрович выкроил немного времени, чтобы поинтересоваться мнением Александра Петровича по нескольким вопросам технического характера. С прицелом на будущее.

Ответственными за строительство «Дельфина» и «Касатки» являлись инженер Иван Григорьевич Бубнов и капитан 2-го ранга Михаил Николаевич Беклемишев.

Получив в 1900 году предписание МТК о создании комиссии по подлодкам, Бубнов с Беклемишевым посетили в 1901–1902 годах САСШ, Англию, Францию, Германию и Италию, имея цель ознакомиться с зарубежными достижениями в данной сфере.

Обобщив по итогам загранкомандировок передовые технические решения иностранных инженеров-кораблестроителей, Иван Григорьевич и Михаил Николаевич разработали свой собственный оригинальный проект, одобренный… и положенный под сукно всесильным канцлером тире генерал-адмиралом.

Отвергнув авторский проект Бубнова и Беклемишева, Алексей Александрович повелел им строить «Дельфин» и «Касатку» согласно совместным техническим выкладкам и эскизам императора и генерал-адъютанта Алексеева.

В целях дезинформации вражеской агентуры вышеуказанные эскизы и выкладки выдавались за разработку неких гениев-теоретиков из Управления стратегических исследований. Действительно, на всей документации, полученной членами комиссии, стояла личная подпись руководителя УСИ, великого князя Петра Николаевича. Он же, Пётр Николаевич, курировал процесс постройки – дистанционно, ни разу не появившись на верфи за всё время работ.

В день закладки подлодок на завод как бы мимоходом наведались наследник престола Кирилл Владимирович и Николай Александрович Второв – влиятельнейший банкир и промышленник Российской империи.

Результатом сего визита стало финансово-техническое участие в строительстве корпорации «Посейдон», чьи совладельцы вознамерились получить в ближайшем будущем госзаказ как минимум на десяток подводных лодок. Второв, имевший невероятное чутьё на прибыльные дела, рассчитывал подмять под себя перспективное направлением целиком, став монополистом в отрасли подводного кораблестроения. Что же касается наследника престола, то он сыграл роль свадебного генерала, причём сыграл эту роль без нареканий.

В отличие от первых российских субмарин в реальности Муромцева, своим внешним видом напоминавших раздутых бочкообразных рыб, «Дельфин» и «Касатка» смотрелись типичными выходцами из середины двадцатого века. Этакая смесь «семёрок», «эсок», «щук», «ленинцев». Выбирая форму корпусов, незваные гости из будущего исходили из того, что в первой четверти двадцатого века подводные лодки, по сути, являлись ныряющими кораблями.

К примеру, субмарины Первой мировой выходили на позиции и вели поиск целей в основном в надводном положении, а погружались для торпедных атак и для уклонения от вражеских контратак и преследования со стороны противника. На первый план выходили хорошая мореходность, живучесть и автономность, надёжность работы двигателей, аккумуляторных батарей и всех систем оружия в целом. Безоружные и беззащитные гражданские корабли топились как торпедами, так и артиллерией. За время войны субмарины освоили роль минных заградителей и подводных транспортов.

В отличие от большинства русских подлодок времён Первой мировой в реальности Муромцева, «Дельфин» и «Касатка» получили двухкорпусную конструкцию с несколькими межотсечными водонепроницаемыми переборками. Нормальное надводное водоизмещение субмарин достигало 350 тонн, подводное составляло чуть больше 500 тонн. Два бензиновых мотора позволяли развить в надводном положении скорость до одиннадцати узлов. Скорость в подводном положении составляла около семи узлов – не самый плохой показатель среди зарубежных «одноклассников». Вооружение подводных лодок состояло из четырёх торпедных аппаратов – двух носовых и пары кормовых, а также одной 47-миллиметровой пушки.

Согласно замыслам императора, «Дельфину» с «Касаткой» предстояло стать платформами для отработки заложенных в них конструкторских решений, а также «учебными партами» как для инженеров, так и для первых офицеров-подводников. При наличии у России трёх действующих флотов пара учебно-боевых подлодок являлась каплей в море, поэтому ещё во время достройки этих кораблей Балтийский завод получил заказ на четыре субмарины II серии. Им планировалось присвоить «рыбьи» названия – «Скат», «Налим», «Макрель», «Окунь» – и перевезти на пароходах во Владивосток и Дальний.

Забегая вперёд, скажем, что полгода спустя Невский завод, организационно входивший в корпорацию «Посейдон», также получил заказ на строительство шести подводных лодок II серии. «Щука», «Судак», «Стерлядь», «Пескарь», «Белуга» и «Лосось» одна за другой вошли в строй осенью 1904 года.

На Балтийском заводе к тому времени, благодаря внедрённому Кутейниковым методу секционной постройки, в хорошем темпе клепали шесть новых боевых единиц II серии для тихоокеанцев: «Осётр», «Сиг», «Кефаль», «Бычок», «Палтус» и «Плотву».

– Степан Осипович, а почему бы вам, морякам, не превратить новые линкоры в носителей подводных миноносцев? Помнится, у вас в своё время была хорошая практика на «Великом князе Константине», на котором Вы гоняли турок по всему Чёрному морю.

Потоптавшись на узкой палубе «Касатки», Павел Александрович с видимым облегчением протопал по перекинутому через полоску воды мостику назад на набережную. И сразу же обратился к управляющему Морским министерством.

– Что скажете?

Макаров бросил беспомощный взгляд на Алексея Александровича: Адмиралтейство закрыло тему носимых миноносцев ещё несколько лет назад. Канцлер стоял в сторонке, о чём-то негромко беседуя с начальником МТК, оба посматривали на лейтенанта, суетившегося в тесном «лимузине» рубки «Дельфина».

– Э-э-э… Видите ли, ваше высочество, в России внимательно отслеживают различные новшества в мировом кораблестроении. Мы не стали повторять эксперимент Бенедетто Брина с подпалубным ангаром-доком для миноноски, как это сделали итальянцы на своём «Кайо Дуилио». Нам прекрасно известно то, что французы далеко не в восторге от построенного ими крейсера-носителя миноносок «Фудр».

– Степан Осипович, напоминаю: с некоторых пор французы не пользуются в России прежним авторитетом, – ехидно вставил командующий Гвардейским корпусом.

– Совершенно верно, вашевысочество. Мы, Россия, стали застрельщиками новых веяний в морских делах, и не только, – мгновенно согласился с мнением собеседника управляющий Морским министерством. – Что же касается вашей идеи использовать новые линкоры в качестве носителей подводных лодок, то я предложу его высочеству Алексею Александровичу обсудить данный вопрос с его величеством.

Генерал-адмирал и канцлер в одном лице наконец-то оторвался от разговора с Мессером.

– Павел, никаких обсуждений не будет. Все наши линкоры и броненосцы проектировались как артиллерийские корабли. Я скажу прямо как есть: лягушатники сели в лужу со своим «Фудром». Хорошо, что мы не попались на эту удочку.

– Покорнейше прошу меня извинить, господа, я прямо сейчас могу назвать броненосцы, идеально подходящие в качестве носителей подводных лодок. – Несмотря на едва заметную усмешку на губах, вице-адмирал Дубасов говорил громким и уверенным голосом.

«Эх, не сдержался наш Фёдор Васильевич, пнул-таки своих коллег по цеху при всём честном народе, – мысленно восхитился старлей из будущего. – Энергичному и опытному адмиралу тяжело смириться с ролью стороннего наблюдателя на обочине кораблестроения…