Императрица эпохи авантюристов. Взятие Берлина и Прусская губерния - Валерий Евгеньевич Шамбаров

лучших моряков, и тот, кто привел корабль из Архангельска в Ревель или Кронштадт, приобретал на флоте авторитет «морского волка». Но этот корабль, потрепанный штормами, сразу требовал ремонта – а где деньги взять? Он присоединялся в портах к старым и гниющим.

Глава 24. «Дипломатическая революция»

Императрица Елизавета проезжает по городу. Художник Александр Бенуа

В России было неладно – а в мире уже начиналась война. Хотя никто еще не знал, что она будет «большой» и даже «очень большой», охватит почти весь земной шар. Ранее уже отмечалось, что в погоне за колониями лидировала Франция. Через зависимых князьков контролировала большую часть Индии, по праву «открытий» застолбила половину Северной Америки: ее владения пролегли широкой полосой через весь материк от Канады до устья Миссисипи и Мексиканского залива. Французам принадлежали и многочисленные острова, области в Африке, Южной Америке. В Лондоне поглядывали на эти земли с большим интересом. Но в прошлой войне, за австрийское наследство, схватки за колонии завершились «вничью» – тем, что захватили друг у друга, разменялись при заключении мира.

Английские владения в Америке были значительно меньше французских, жались цепочкой к атлантическому побережью. Но они были лучше освоены, гуще заселены. В 1745 г. разгорелся конфликт за спорную долину реки Огайо. Французы заставили сдаться недостроенный британский форт в глубинах лесов. К нему шел с отрядом и союзными индейцами майор местного ополчения Джордж Вашингтон, будущий первый президент США. Напал на партию французских солдат, 10 перебили, 21 взяли в плен. Но его окружили 500 французов. Вашингтон потерял 30 убитых, 70 раненых, и ему разрешили уйти, оставив победителям все имущество и 8 пушек.

Премьер-министр Англии Пелэм-Холлс раздул шумиху о разгроме отряда. Взывал, что ополченцы не способны защитить колонии и вся Америка будет потеряна. За океан отправили регулярные полки. В 1755 г. по лесам загремели бои. Обе стороны вовлекли в войну союзные племена индейцев, и первую кампанию британцы проиграли: французов было значительно меньше, но у них были гораздо лучшие отношения с индейцами. Зато у британцев был многочисленный флот, перебрасывал в Америку новые контингенты. Хотя в результате запахло войной и в Европе между Францией и Англией. Тут уж активизировалась дипломатия Австрии, Пруссии, России.

Бестужев правильно оценил, что Фридрих вступит в войну обязательно, захочет урвать что-нибудь еще. Но канцлер совершил грубую ошибку, пребывая в плену собственных политических построений. Был уверен, что Пруссия присоединился к Франции. Соответственно, Австрия будет союзницей Англии – и России надо быть с ними, обезопасить очаг агрессии у себя под боком. Бестужев возобновил переговоры с британцами о союзе и субсидиях – и те шли навстречу, только оговаривали, что за выделенные деньги русские должны будут прикрыть их Ганновер.

Канцлер прозевал, что расклад европейских сил уже менялся. Франция в прошлых войнах понесла колоссальные потери и издержки, а планы подмять под себя германские княжества провалились. В Версале стали осознавать, что это направление тупиковое, от него пора отказаться. Но при этом получалось, что многовековая вражда с Австрией исчерпала себя… А с другой стороны, возвысилась алчная Пруссия. Угрожала поглотить те же немецкие княжества, нацеливалась на Польшу – которую Франция считала зоной своих интересов.

Ну а в Вене стал канцлером граф Кауниц. Это был «петиметр» еще и похлеще Ивана Шувалова. Даже белье для стирки отсылал в Париж. Изобрел новый «струящийся» парик, только чтобы напудрить его особым способом, требовалось 5–6 слуг и не меньше часа. Кауниц выработал такие манеры, будучи послом во Франции. Но там он обнаружил и важные для Австрии тенденции. Получив портфель канцлера, он резко повернул курс на сближение с Версалем. Правда, в правительстве Людовика XV действовала инерция устоявшихся взглядов, не меньше, чем у Бестужева. Но Кауниц отлично изучил особенности французского двора. Первое обращение он направил не к официальным лицам, а к фаворитке короля маркизе Помпадур.

Точнее, маркизой она была «липовой». Дочка армейского поставщика, но ей обеспечили прекрасное образование, выдали за дворянина – а уж короля она сумела сама влюбить в себя, вот и получила выморочный титул маркизы. Женщина была талантливая. Закрутила вокруг себя всю культурную жизнь при дворе: Людовик XV к таким вопросам был равнодушен. Не отличался он и постоянством, но Помпадур сама подбирала ему сменяющихся любовниц. При этом умела всегда казаться королю интересной, новой, стала для него незаменимым другом, и на многое Людовик смотрел ее глазами. Кауниц с ней познакомился еще послом, и личное обращение Марии Терезии, роль важной политической фигуры очень польстили Помпадур. А положение фаворитки делало ее всемогущей во Франции. Министр иностранных дел Пюизье был противником дружбы с Австрией и тут же слетел в отставку. Его место занял ставленник Помпадур аббат Берни и начал с венским послом Штаренбергом тайные переговоры о союзе [92, с. 202–203].

Но и в России группировка Шуваловых и Воронцова искала пути к альянсу с Францией. Хотя в Версале однозначно числили нашу страну соперницей. Оставались актуальными планы душить русских «Восточным барьером» из Турции, Польши и Швеции. Однако французские купцы, как раз при Елизавете, получали колоссальные выгоды от торговли с Россией: косметика, ткани, кружева, вина. А главная-то угроза нарастала со стороны Англии. И поступили известия, что Лондон ведет с Бестужевым переговоры о союзе. Увидеть против себя русские корпуса, как в двух прошлых войнах, французам очень не хотелось. В таких условиях они наконец-то обратили внимание на дружественные сигналы из Петербурга.

По указанию Людовика его родственник и военачальник принц Конти в 1755 г. направил в Россию Маккензи Дугласа – шотландского эмигранта, сторонника свергнутой династии Стюартов. Специально выбрали британского подданного, чтобы не привлекать внимание. Поехал он неофициально, как частный путешественник. А задания получил самые широкие. С одной стороны, разведать атмосферу при дворе, возможно ли восстановить дипломатические отношения. С другой – чисто шпионские инструкции разузнать состояние армии и флота, настроения в народе, положение императора-узника Ивана Антоновича, вероятность переворота и смуты.

Через российского агента-купца Мишеля Дуглас сумел попасть к Воронцову. Представился доверенным лицом Конти и тайным посланцем короля. Но никаких письменных полномочий ему из предосторожности не дали. Представить его ко двору было невозможно. Поэтому и Воронцов лишь устно заверил Дугласа в лучших чувствах к Людовику, в готовности к дружественным шагам, если они будут предприняты официально. Тем временем о появлении шотландца и его возне узнал английский посол Уильямс. Запросил в Лондоне полномочия арестовать его – британский подданный, беглый политический преступник. Но и Дуглас получил об этом предупреждение, сразу исчез.

Воронцов и Шуваловы доложили императрице о его визите,