Лавка дурных снов (сборник) - Стивен Кинг

В итоге я не называю таксисту мой адрес, а прошу высадить меня в соседнем квартале. Расплачиваюсь, оставляю щедрые чаевые – это всего лишь деньги – и проулком иду к двери черного хода. У меня замирает сердце, потому что ключ не поворачивается, но я его чуть дергаю – и победа! В грузовом лифте стены обиты войлоком, чтобы не царапать мебель, которую поднимают на нем. Предварительное знакомство с палатой для буйных, куда меня поместят, думаю я, но это, конечно, преувеличение. Мне, вероятно, придется взять отгул на работе, и я наверняка нарушил условия договора аренды, но…

Что я, собственно, сделал?

Если на то пошло, что я делал последнюю неделю?

– Удерживал ее в живых, – говорю я, когда лифт останавливается. – Потому что не вынес бы ее смерти.

Она и не мертва, говорю я себе. Ей просто нездоровится.

Для слогана никак не годится, но в последнюю неделю фраза эта служила мне отлично, а в рекламном бизнесе короткие сроки очень важны.

Я вхожу в квартиру. Воздух застывший и теплый, но никакого запаха нет. Так я говорю себе, и в рекламном бизнесе воображение – основа основ.

– Дорогая, я дома, – зову я. – Ты проснулась? Тебе лучше?

Видимо, я забыл закрыть дверь в спальню перед тем, как уйти, потому что оттуда выходит Леди. Облизывается. Бросает на меня виноватый взгляд, потом бредет в гостиную, опустив хвост. Не оглядывается.

– Дорогая? Эл?

Я прохожу в спальню. Вновь вижу только спутанные волосы и очертания тела под одеялом. Одеяло чуть сдвинуто, и я знаю, что она вставала – хотя бы только затем, чтобы выпить кофе, – а потом вновь легла. В прошлую пятницу я пришел домой, и она не дышала: вот с тех пор так много спит.

Я обхожу кровать с ее стороны и вижу свисающую руку. От нее осталось немного: кости и клочья мышц. Я смотрю на нее и думаю, что возможны два варианта восприятия увиденного. Если исходить из первого, то надобно усыпить мою собаку, вернее, собаку Эллен, ее Леди всегда любила больше. Если из второго: можно сказать, что Леди тревожилась и пыталась разбудить Эллен. Поднимайся, я хочу пойти в парк. Поднимайся, давай поиграем в мои игрушки.

Я убираю руку под одеяло. Так она не замерзнет. Потом я отгоняю мух. Не припоминаю, чтобы раньше видел их в нашей квартире. Они, наверное, унюхали дохлую крысу, о которой говорил Карло.

– Ты знаешь Билли Эдерли? – спрашиваю я. – Я отдал ему этот чертов По-10р и думаю, он справится.

Эллен не реагирует.

– Ты не можешь умереть, – говорю я. – Это неприемлемо.

Эллен не реагирует.

– Хочешь кофе? – Я смотрю на часы. – Или поесть? У нас есть куриный суп. В пакетике, его надо разводить водой. Он не так и плох, когда горячий. Что скажешь, Эл?

Эллен не реагирует.

– Хорошо, – говорю я, – хорошо. – Помнишь, как мы полетели на Багамы, милая? Только начали плавать с трубкой и маской, как тебе пришлось отказаться, потому что у тебя полились слезы. А когда я спросил, что такое, ты ответила: «Они такие красивые».

Только теперь слезы льются у меня.

– Ты уверена, что не хочешь встать и немного пройтись? Я открою окна, чтобы проветрить квартиру.

Эллен не реагирует.

Я вздыхаю. Приглаживаю спутанные волосы.

– Хорошо, – говорю я, – тогда почему бы тебе еще немного не поспать? Я посижу рядом.

Посвящается Джо Хиллу

Билли «Блокада»[26]

Перевод С. Алукард

Да, повесть эта о бейсболе, но попробовать-то можно, так ведь? Не обязательно быть моряком, чтобы любить романы Патрика О’Брайана, и не обязательно быть жокеем – или даже делать ставки на бегах, – чтобы любить детективы Дика Фрэнсиса. Истории эти оживают в персонажах и событиях, и, надеюсь, что здесь они тоже оживут. Мысль написать эту повесть пришла ко мне после того, как я посмотрел послесезонный плей-офф, когда спорный результат игры едва не стал причиной беспорядков на стадионе «Тернер филд» в Атланте. Болельщики забросали поле стаканчиками, бейсболками, транспарантами, флагами и пивными бутылками. После того как судье в голову угодила пол-литровая бутылка из-под виски (разумеется, уже пустая), команды увели с поля, чтобы восстановить порядок. Телекомментаторы возмущались неспортивным поведением, как будто подобные вспышки негодования и ярости не сотрясают бейсбольные поля Америки вот уже более ста лет.

Я люблю бейсбол с самого детства и хотел описать эту игру такой, какой она была в те времена, когда подобные буйные проявления недовольства, сопровождаемые выкриками «Судью на мыло!» и «Купи ему поводыря!», считались неотъемлемой и важной частью игры. В те времена, когда в бейсбол играли так же жестко и агрессивно, как в американский футбол, когда игроки влетали во вторую базу шипованными бутсами вперед, а столкновений на домашней базе скорее ждали, а не запрещали. В те дни оспаривание очка при помощи телеповтора вызвало бы ужас, поскольку слово судьи было законом. Мне хотелось использовать язык бейсболистов той поры, чтобы воссоздать своеобразие и колорит спортивной Америки середины прошлого века. Мне хотелось увидеть, смогу ли я написать нечто легендарное – и в то же время забавное, пусть и в жутковатом смысле.

Кроме того, мне представился случай вставить в повествование самого себя, и это было здорово. В конце концов, свой первый писательский гонорар я заработал, подвизаясь спортивным корреспондентом журнала «Энтерпрайз» в городе Лиссабон, штат Мэн. Мои сыновья называют это «метабеллетристикой», а мне кажется, что это просто развлечение. Надеюсь, что повесть получилась именно такой: развлекательной на старомодный манер, с последней строчкой, взятой из великого фильма «Дикая банда».

И берегись лезвия, мой постоянный читатель. Ведь это повесть Стивена Кинга.

Уильям Блейкли?

О господи, вы хотите сказать, Билли «Блокада». Вот уже сколько лет никто меня о нем не спрашивал. Разумеется, здесь меня мало кто о чем спрашивает, разве что пойду ли я на танцевальный вечер в городском зале Рыцарей Пифии или не хочу ли сыграть в виртуальный боулинг. Это прямо здесь, в общем зале. Мой вам совет, мистер Кинг – вы о нем не просили, но все же я его дам, – постарайтесь не стариться, а уж если придется, не позволяйте родне упрятать вас в зомби-отель вроде этого.

Забавная штука старение. Когда ты молод, всем хочется послушать твои рассказы, особенно если ты был профессиональным бейсболистом. Но в молодые годы у тебя нет времени на рассказы. А вот теперь времени у меня навалом, однако, похоже, те былые дни уже никому не интересны. Но мне все еще нравится их вспоминать. Так что, конечно, я вам расскажу о Билли Блейкли. Жуткая история, не поспоришь, но именно такие и помнят дольше всего.

В то время бейсбол был другим. Не забывайте, что Билли «Блокада» играл за «Титанов» всего лишь спустя десять лет после того, как Джеки Робинсон стал первым темнокожим бейсболистом, а «Титанов» давно уж и в помине нет. Не думаю я, что в Нью-Джерси когда-нибудь снова появится команда, которая пробьется в Главную лигу, особенно с учетом того, что прямо за рекой, в Нью-Йорке, есть две огромные бейсбольные корпорации. Но тогда Нью-Джерси котировался – мы котировались, – и играли мы совсем в другом мире.

Правила были такими же. Они не меняются. И небольшие ритуалы тоже походили на сегодняшние. О, тогда никому бы не позволили надеть бейсболку набекрень или загнуть козырек, а игрокам надлежало быть коротко и аккуратно подстриженными (не то что нынешние охламоны, прости господи). Но кое-кто все так же крестился перед выходом на поле, или касался газона кончиком биты, прежде чем занять стойку, или прыгал через базовую линию, когда все разбегались по местам. Никому не хотелось наступать на линию, это считалось самой жуткой приметой.

Игры проходили в местном масштабе, понимаете? Телевизионные репортажи уже были, но только по выходным. Со зрителями нам повезло, потому что игры передавали по телеканалу Дабл-ю-эн-джей, и их мог смотреть весь Нью-Йорк. Иногда выдавались такие трансляции, что прямо смех. По сравнению с тем, как сегодня преподносят матчи, они напоминали любительскую стряпню. На радио все было лучше, куда профессиональнее, но, конечно, тоже в местном масштабе. Никаких тебе спутниковых трансляций, потому что спутников-то не было! Русские запустили первый, когда шла мировая серия «Нью-Йорк янкиз» – «Атланта брейвз». Насколько я помню, случилось это в неигровой день, хотя могу и ошибаться. Что хорошо помню, так это то, что «Титаны» в тот год рано выбыли из гонки. Некоторое время мы сражались, отчасти благодаря Билли «Блокаде», но вы же знаете, как все повернулось. Поэтому-то вы и приехали, так ведь?

Я это вот к чему говорю: поскольку игры проводились не в национальном масштабе, игрокам не уделяли такого уж большого внимания. Конечно, были звезды вроде Аарона, Бердетта, Уильямса, Кэлайна и, разумеется, Большого Мика, но их не превозносили по всей стране, как, скажем, Алекса Родригеса и Барри Бондса (которых лично я считаю наркоманами-дилетантами). А большинство остальных ребят? Скажу в двух словах: тягловые лошади. Средняя зарплата у них в те времена была пятнадцать тысяч в год – даже меньше, чем сегодня зарабатывает школьный учитель.