Майк Науменко. Бегство из зоопарка - Александр Исаакович Кушнир

домой, но Наташка вдруг заупрямилась. Мне запомнилась такая сцена — на полу сидят гости, кто-то играет на гитаре... Майк говорит Наташе: «Пойдем!», а она ему кричит: «Я не хочу! Давай останемся, у меня в бокале еще...» Науменко ее подводит к двери, а она вцепилась в косяк пальцами и чуть не плачет. Он отрывал ее пальцы от косяка по одному, а она хваталась обратно, и Майк ее выволакивал. В этот момент мне стало понятно, что между ними что-то разладилось».

Несложно догадаться, что за десять лет Майк дал Наташе достаточно поводов, чтобы озвереть от такого «рок-н-ролльного» образа жизни. Долгое время она проявляла поистине ангельское терпение — и во времена безденежья и ментовского прессинга, и позже, в период «звездных» гастролей и затянувшегося алкогольного кризиса. От одних только бесчисленных гостей можно было сотню раз сойти с ума.

«Однажды друзья предложили Майку улучшить жилищные условия, — рассказывал Александр Липницкий. — Тогда бы он и семью сохранил... Потому что, как может женщина, мать его ребенка, уважать мужа, которому дают возможность вырваться из протухшей коммуналки, а он — отказывается? Люди предлагали деньги, предлагали рассчитаться, когда сможет, но Майк и слышать ничего не хотел. И Наташа поняла, что это все “без мазы”. Что она всю жизнь на коммуналку убьет, наблюдая за деградацией спивающегося и некогда любимого человека. Но сама при этом была как шелковая и замечательно к Майку относилась. Так же, как и к его друзьям — а мало кто из женщин мог вытерпеть всю эту “пьянь рок-н-ролльную”».

В конце концов, Наташа не выдержала и поставила мужа перед свершившимся фактом. Она все решила. Точка. Она вместе с Женькой уезжает в Москву. Там ее ждет другая жизнь. Точка.

«Конечно, Майк — не ангел, и наша семейная жизнь — не красивая идиллия, — признавалась Наташа впоследствии. — Но плохого в ней было гораздо меньше, и забывается оно, к счастью, быстрее».

Майк не сразу и не до конца осознал, что в его семье произошло. Представить свою, в меру безалаберную жизнь, без такого надежного тыла, как Наташа, он, естественно, не мог. Даже в самых безумных мыслях.

В начале 1991 года Михаил и Наталья решили пойти в гости к Галине Флорентьевне. Придя в квартиру на Варшавской, Майк сразу отправился в душ. А Наташа осталась со свекровью «один на один» и все ей откровенно рассказала. В это время 36-летний сын эпизодически орал из ванной в открытую форточку: «Мама, ты не думай, она хорошая! У нас все по-честному!»

Галина Флорентьевна все больше молчала. В глазах у нее застыли слезы. Домой бывшие супруги возвращались молча.

«Честно скажу, что я абсолютно не готов оценивать их поведение, — сказал Гребенщиков в интервью для книги. — Ну, конечно, Наташе с Майком было очень тяжело. Ему и в голову не приходило, что она требует какой-то там заботы и внимания».

* * *

В середине марта 1991 года в городе торжественно отмечали десятилетие ленинградского рок-клуба. Юбилейное действо продолжалось без малого неделю. В рамках праздника выступили практически все группы Ленинграда. Кроме «Зоопарка».

«По фестивальному сценарию “Зоопарк” должен был подвести черту под серией концертов в Доме самодеятельного творчества на улице Рубинштейна, — писал критик Владимир Александров в газете Rock FUZZ. — Увы, элементарное рок-н-ролльное раздолбайство помешало этому... В “Юбилейном” я подошел к Майку и посетовал, что “Зоопарк” так и не выступил на фестивале. “Мы были готовы играть 14 марта, то есть сегодня, — ответил мне Науменко. — Но на нас наехали, мол, вы играете 13 марта, и наехали прямо утром, так что я не смог собрать свою группу, у каждого были свои дела...” — “Что-то я не видел этого”, — попытался возмутиться кто-то из “зоопарковцев”, стоявших рядом с нами. И тут Майка взорвало: “А ты вообще помалкивай! Дурак ты и ничего умного не скажешь!”»

«Что касается отмены выступления «Зоопарка» на фестивале, то его не то, чтобы запретили, — поясняет Липницкий. — Просто группу списали со счетов из-за деградации и пьянства. Их забыли. И когда кто-то из музыкантов «Аквариума» заметил Майка на этом фестивале, все тут же опомнились: «А как же без Майка?» Сразу же договорились исполнить «Пригородный блюз» вместе».

«Не волнуйся, все получится», — постарался приободрить Майка Гребенщиков за несколько секунд до выхода на сцену «Юбилейного». И оказался прав.

Никто не догадывался, что это было последнее выступление Майка перед зрителями родного города. Он предельно сконцентрировался, позабыл про инсульт, и даже не ронял гитару. Им двигали отчаяние и скрытая безысходность. Объявляя «Пригородный блюз», Науменко непривычно серьезным голосом посвятил эту песню «потерянному поколению восьмидесятых годов». «Потерянному? Как же...», — передразнил его БГ и начал играть.

«Бесспорно, время триумфа для Майка было уже позади, — писала впоследствии местная пресса про это историческое действо. — И, тем не менее, в нем чувствовалась былая сила, он все еще был способен поднять в одном порыве многотысячный зал. Что он, собственно, и сделал своим яростно сыгранным «Пригородным блюзом». Это была настоящая кульминация фестиваля».

Совместное выступление Майка и Бориса сохранилось на видео, которое, скажем так, обязательно к просмотру. Исполнение «Пригородного блюза» произошло 14 марта 1991 года, через полтора десятка лет после первых концертов «Вокально-инструментальной группировки имени Чака Берри». Время завершило полный цикл и, похоже, остановилось.

Прошел месяц, и 18 апреля старые друзья собрались в квартире на Боровой, чтобы отметить тридцать шестой день рождения Науменко. Гости обратили внимание, что в волосах у Майка появилась седина, правая рука так и не отошла от паралича, и вообще «состояние его здоровья было проблематичным».

Позднее в одной из наших бесед Панкер заметил, что для Майка «уход Наташи был серьезнейшим ударом, это его и подорвало».

Спустя много лет я обсуждал это мероприятие с Гребенщиковым. В тот день Борис Борисович принес Майку душевный подарок — уютные домашние тапочки, чтобы ноги у рок-звезды были в тепле и комфорте. В ответ лидер «Зоопарка» увел приятеля на кухню и стал читать ему новые стихи.

«Это было очень тяжело, — с горечью вспоминал лидер «Аквариума». — Майк был совсем больной, с трудом говорил и двигался. И у него были явные проблемы с восприятием мира. Когда он начал читать стихи, они оказались ну совсем никакими. Неуклюже романтические, после чтения которых он очень по-детски ждал похвалы».

«Я был на дне рождения Майка, — рассказывал Владимир Рекшан. — Мы по квартире шатаемся, заходим на кухню