Об управлении империей - Константин Багрянородный

"Русь", объясняя замену ω /ου фонетической близостью и взаимозаменяемостью ω и ου в "северногреческих" диалектах (со ссылкой на: Ekblom R. Rus- et vareg-. S. 8; Hatzidakis G.N. Einleitung in die neugriechische Grammatik. Leipzig, 1892-1893. S. 348 ff.) или возможным тюркским, например хазарским, посредничеством (Томсен В. Начало. С. 88-89; Stender-Petersen A. Varangica. Р. 84). Но и это объяснение остается также пока лишь гипотезой, поскольку чередование ω/ου действительно свойственно и греческому языку византийского времени, причем не только его северным диалектам. Следы бытования в византийской среде этникона ρους- с корневым и говорят о возможной связи греческого названия Руси с русским термином. Показательно, что употребление термина с и относится к фактам автономасии (Лиудпранд воспроизводит название народа по наименованию наемного корпуса в Византии; акты Русского монастыря на Афоне могут отражать речь ктиторов — носителей русского языка).

Надо отметить, что и формы с о корневым, впервые засвидетельствованные в житиях первой половины IX в. и в Бертинских анналах, также могут являться прямым отражением слова rots- (если принять скандинавскую этимологию слова "русь" — см. ниже), понимаемого как самоназвание отрядов скандинавов, проникавших в глубь Восточной Европы вплоть до Черного моря. Во всяком случае, указанные три наиболее ранних упоминания появляются в результате непосредственного знакомства с этими отрядами, а выражение Бертинских анналов («назвали себя... "Рос"») подтверждает это предположение.

Другая точка зрения на происхождение названия 'Ρως предполагает его чисто книжную основу. Речь идет о применении для обозначения русских библейского термина "рош", известного по Септуагинте в форме Ρως [Флоровский А. "Князь Рош" у пророка Иезекииля (гл.38-39): (Из заметок об имени Русь) // Сборник в честь на Васил Н. Златарски. С, 1925. С. 505-520; Сюзюмов М. Я. К вопросу. С. 121-123. Отметим безударный вариант воспроизведения термина в современном издании Септуагинты]. Ρως трижды фигурирует в Книге пророка Иезекииля (Иез., 38, 2, 3; 39, 1) в выражении: επι Γωγ και την γην του Μαγωγ αρχοντα Ρως Μοσοχ και Θοβελ. Сближение византийского 'Ρως с библейским Ρως основано на понимании последнего как этнонима, обозначающего северных варваров, главой которых был Гог (см.: Wilhelm Gesenius' hebraeisches und aramaisches Handwoerterbuch ueber das alte Testament / Bearb. v. F. Buhl. В.; Goettingen; Heidelberg, 1959. S. 738; Вот A. van den. Bibel-Lexikon / Hrsg. v. H. Haag. Leipzig, 1969; Grollenberg L. H. Atlas of the Bible. L., 1956. P. 161).

Однако существует мнение и об употреблении слова Ρως (рош) в Септуагинте в его исконном значении древнееврейского *** — "глава", т.е. фраза из Книги Иезекииля понимается как "... архонта-рош Фувала и Мешеха" (Sophocles E. A. Greek Lexicon. Vol. II. Р. 974), что находит соответствие в Вульгате и в некоторых других текстах.

Эсхатологическая легенда о Гоге и Магоге, которые во главе бесчисленных войск сатаны подойдут к "городу возлюбленному" (Отк., 20, 7-8), была широко распространена в Византии (Andersson A. R. Alexander’s Gate, Gogand Magog and the Inclosed Nations. Cambridge (Mass.), 1932; Podskalsky G. Byzantinische Reichseschatologie. Muenchen, 1972). В этом смысле показательно восприятие Львом Диаконом (вторая половина X в.) нападения русских на Константинополь в 860 г. как исполнения пророчества Иезекииля (Leon. Diac. Hist. Р. 150. 15-19). Однако упоминания Гога и Магога в связи с нашествием северных "варваров" на Византию могли иметь место и без какой бы то ни было связи с народом (?) "рош" (см., например, о нашествии скифов и гуннов у Андрея Кесарийского: PG. Т. CVI. Col. 416).

Несклоняемость этнонима 'Ρως /'Ρvς византийских текстов сама по себе не может свидетельствовать о книжном, библейском происхождении термина (Сюзюмов М. Я. К вопросу. С. 123). Ошибочно также мнение, что несклоняемый термин "рос" в византийской традиции занимает исключительное положение в отличие от других иноязычных этнонимов, подвергшихся морфологической адаптации (Πατζινακοι, Τουρκοι, Βαραγγοι, Φραγγοι и др.), и это будто бы свидетельствует о невозможности его прямого заимствования. Как раз наоборот: и в ранневизантийской традиции, и у Константина Багрянородного несклоняемые формы этнонимов и других терминов являются следствием прямой транслитерации иноязычных названий народов (Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Bd. II. S.v.: Βαρσηλτ, Γεναχ, Ζαβενδερ, Ιαβδειρτιμ, Ιπαον, Καγγαρ, Καιδουμ, Καρη(ς), Κουαρτζιτζουρ, Κουελ, Κουρτουγερματ и т. д. Показательно наличие в византийском словоупотреблении параллельных форм: Ματζαροι — Ματζαρη, Ουγωροι — Θυγωρ, Ουζοι — Θυζ, Ζαβειροι — Ζαβηρ и т. д.).

Третье предположение касается возможной генетической связи греческого 'Ρως /'Ρvς с широко распространенным в топо- и этнонимике среднеазиатского, северокавказского и севернопричерноморского ареала, вероятно, иранским корнем "рос-" (варианты см.: Толстов С. П. Из предыстории. С. 39-59; Vernadsky G. The Origin. Р. 167-179). Однако эта точка зрения слабо обоснована; это относится и к крымскому топонимическому ряду Россофар — Россока — Росса и др. (см.: Талис Д. Л. Топонимы Крыма с корнем "рос-" // АДСВ. 1973. Т. 10. С. 229-234; Он же. Росы в Крыму // СА. 1974. № 3. С. 87-99).

Таким образом, в вопросе о влиянии библейского термина на бытование византийского этнонима 'Ρως /'Ρvς следует различать два аспекта: 1) языковой, генетический (тезис о возникновении этникона как книжного заимствования) и 2) литературно-художественный (проблема контаминации представлений об эсхатологическом нашествии библейских племен с образной характеристикой "варваров"-современников).

Влияние библейской образной системы на непосредственные впечатления византийцев несомненно. Обыгрывание термина-этникона, подобное тому как это имеет место у Льва Диакона (см. выше), — явление, характерное для византийских этнологических построений (см.: Бибиков М. В. Пути имманентного анализа византийских источников по средневековой истории СССР (XII — первой половины XIII в.) // Методика изучения древнейших источников по истории народов СССР. М., 1978. С. 99-100).

Что же касается собственно этимологии и содержания названия, то наиболее распространенная гипотеза — об отражении в византийском 'Ρως (с влиянием библейской традиции или без него) названия "русь" — неизбежно влечет за собой вопрос об этимологии и значении восточнославянского "русь". Ответ на этот вопрос в значительной степени определяет и интерпретацию слова 'Ρως у Константина (М. Б.).

Крайне затрудняет решение проблемы названия "русь" то обстоятельство, что история этнонима и история этноса, как правило, не расчленены. Частный и, строго говоря, относящийся к области исторической этнонимики вопрос включен как один из центральных в широкую историческую проблематику происхождения Древнерусского государства, а иногда и подменяется ею. До самого последнего времени он решался в зависимости от общих взглядов исследователя на происхождение Древнерусского государства: норманистских (которым почти во всех случаях соответствует скандинавская этимология) или антинорманистских (что нередко и ныне выражается в поисках его южнорусских, прибалтийско-славянских, иранских, кельтских или иных истоков). О современном состоянии изучения русско-скандинавских отношений