Клуб адского огня - Том Нокс

Закончив, Латрелл посмотрел на Кристину. Она обмеряла кости и фотографировала скелеты. Близился вечер. Несильный пустынный ветер освежал. Затопление придвинулось ближе — Роб чувствовал запах воды. Скорее всего, до нее не больше двух-трех миль. Журналист усталыми глазами разглядывал раскопки. Фактически обнаружено большое захоронение протолюдей, лежащих рядом с гигантскими псевдолюдьми. Однако главная загадка так и осталась неразгаданной; Роб даже с помощью блокнота не сумел ее одолеть. И опустившаяся на пустыню тьма означала, что у них остался всего день.

Сердце Латрелла рыдало от тоски по дочери.

48

По дороге в Шанлыурфу они разговаривали о документе из кожаной коробки и об упомянутой в нем Книге Еноха. Перекрывая грохот машины, Кристина делилась соображениями.

— Книга Еноха — апокриф.

— Что это означает?

— Это означает, что она, не являясь частью канонической Библии, рассматривалась как истинно священная некоторыми древними ответвлениями христианства, такими, скажем, как Эфиопская церковь.

— И что с того?..

— Книге Еноха примерно две тысячи двести лет. Скорее всего, она была написана израильтянами, хотя это лишь предположение. — Кристина безотрывно смотрела на разворачивающуюся перед ними пустыню. — Она была найдена вместе с документами, известными как «Свитки Мертвого моря». Книга Еноха описывает времена, когда пять падших ангелов — пять дьяволов или пять стражей — и их приспешники сошли к древним людям. Якобы они были близки к Богу, но не могли противиться женской красоте. Красоте дочерей Евы. Падшие ангелы вступали в связь с женщинами, а взамен пообещали мужчинам открыть секреты письма и строительства, искусства живописи и резьбы. Также эти… демоны научили женщин «целовать фаллос».

Роб повернулся к Кристине и сумел выдавить улыбку; она улыбнулась в ответ.

— Это точная фраза из Книги Еноха. — Кристина отпила немного воды из бутылки и икнула. — Вода теплая.

— Продолжай, — сказал Роб. — Что там дальше?

— Союзы демонов с человеческими женщинами создали расу злых, неистовых исполинов, так называемых нефилимов, согласно все той же Книге.

Латрелл смотрел на утопающую в сумерках дорогу. Он хотел понять, о чем говорит Кристина. Очень хотел, старался изо всех сил. Даже попросил ее повторить… но потом сдался. Все его мысли были только о Лиззи. Он думал о том, нужно ли связаться с Клонкерри. Нет, это глупо; они должны ошеломить его, внезапно сообщить, что разгадали тайну — если разгадают ее. Только так мог сработать их план.

Однако журналист устал, обгорел на солнце, был исполнен страха и все еще находился под воздействием особого, сверхъестественного обаяния пустыни. Чувствовал близость древних камней Гёбекли. На память пришла резная фигура привязанной к столбу крылатой женщины, окруженной дикими вепрями с торчащими пенисами, готовыми изнасиловать ее. Он вспомнил о младенцах, кричащих в древних горшках-гробах.

И снова возвращались мысли о Лиззи и Клонкерри, и снова он пытался выкинуть их из головы.

Поездка завершилась в тревожном молчании. Курды пробормотали слова прощания и отправились поесть и выпить; Роб и Кристина устало припарковали машины и побрели в отель «Харран». Латрелл нес Черную Книгу, прижимая ее к груди дрожащими от утомления руками.

Однако не было времени расслабляться. Журналист безумно устал, но был полон лихорадочной решимости и хотел обсудить сделанные в пустыне записи. Едва они оказались в своем номере — Кристина не успела даже принять душ, — он засыпал ее вопросами.

— Чего я не понимаю, так это предназначения этих кувшинов. Кувшинов с младенцами.

Археолог подняла на него взгляд. Ее карие глаза были прекрасны, но покраснели от усталости; тем не менее Роб не отступал.

— Ты имеешь в виду… сам факт существования кувшинов. Это тебя смущает?

— Да. Ведь культура в окрестностях Гёбекли-тепе… как это говорил Брайтнер?.. не знала гончарного производства. А потом вдруг появляется некий благодетель и учит местный люд делать кувшины, задолго до того, как гончарное ремесло проникло к другим народам региона.

— Раньше, чем оно вообще появилось на земле.

— Да, действительно… — Кристина помолчала. — Если не считать одного места, где гончарное производство возникло раньше, чем в Гёбекли.

— И где же это?

— В Японии. Культура Дзёмон.

— Что?

— Очень ранняя культура. Первобытные японцы. Айны, которые все еще живут в северной Японии, возможно, связаны… — Кристина встала, подошла к мини-бару, достала бутылку холодной воды и осушила жадными глотками, после чего снова улеглась на кровать и продолжила объяснения. — Дзёмон возникла буквально из ниоткуда. Возможно, эти древние японцы первыми стали выращивать рис. А потом научились изготавливать глиняную посуду.

— И как давно?

— Шестнадцать тысяч лет назад.

— Шестнадцать тысяч лет назад? То есть больше чем за три тысячи лет до Гёбекли?

— Да. И некоторые считают, что восточноазиатская культура Дзёмон переняла все от какой-то еще более ранней культуры. Типа амурских монголоидов. Амур — река на севере Монголии, где обнаружены самые ранние признаки гончарного производства. Вот что самое непонятное. Они пришли и ушли, эти странные северные люди. Охотники-собиратели, которые вдруг совершили резкий, иррациональный технологический скачок.

— В каком смысле иррациональный?

— Сибирь, внутренняя Монголия, крайний север Японии — не самые перспективные территории для возникновения ранней цивилизации. Суровый климат, солнечной энергии и пахотных земель недостаточно для получения высоких урожаев. Зимой бассейн Амура — одно из самых холодных мест на планете. — Она перевела взгляд на голый потолок. — Иногда я задаюсь вопросом: может, существовала протокультура еще дальше к северу? В Сибири, например? Оказавшая влияние на все племена, прежде чем исчезнуть? Потому что иначе все слишком странно…

Роб покачал головой. Он сидел, положив блокнот на колени, с ручкой в руке.

— Но, может, эти культуры не исчезли?

— Не поняла?

— Черепа явно азиатские. Монголоидные. Что, если восточные культуры не погибли, а просто переместились на… запад. Могла существовать какая-то связь между высокоразвитыми азиатскими народами и Гёбекли?

Кристина кивнула и широко зевнула.

— Да, пожалуй, могла. Роб, я безумно устала!

Журналист мысленно выбранил себя. Они не спали уже двадцать четыре часа и сделали все, что смогли. Латрелл извинился и лег рядом с ней.

— Робби, мы спасем ее, — пробормотала Кристина, обнимая его. — Обещаю.

Латрелл закрыл глаза.

На следующее утро Роба разбудил ужасный грохот. Несколько мгновений снилось, что это Клонкерри зверски избивает его, но, проснувшись, журналист сообразил: это самый настоящий барабанный бой. По темным улицам Шанлыурфы ходили люди и били в большие барабаны, пробуждая жителей для предрассветной трапезы. Традиционный ритуал Рамадана.

Латрелл вздохнул и взглянул на наручные часы, лежащие на прикроватном столике. Было всего четыре утра. Он смотрел на потолок, слушая грохот; Кристина мягко посапывала рядом.

Два часа спустя она его разбудила. Роб зашевелился, чувствуя ужасную вялость. Встал и принял холодный душ.

Радеван и его друзья ждали снаружи. Они помогли уложить Черную Книгу в багажник. По дороге в Долину Убийств Роб съел яйцо вкрутую и кусочек лаваша. Времени на завтрак в отеле не было.

Курды сегодня копали особенно энергично, с таким видом, будто знали, что работа подходит к концу. Это и правда последний день. Завтра утром время истечет. Внутри у Роба все свело.

В одиннадцать он поднялся на холм рядом с долиной и посмотрел на серебристую гладь «Большого анатолийского проекта». До воды оставалось не более мили; казалось, она растекается все быстрее, перехлестывая через холмы и заполняя долины. Дамба, надо полагать, защитит работающих, но все равно половодье выглядит грозно. Наверху рукотворной преграды стояла маленькая пастушья хижина — словно часовой на посту.

Журналист сел на валун и записал еще кое-что, нанизывая драгоценные жемчужины фактов на нитку сюжета. Внезапно на ум пришла цитата и показалась очень уместной. Он вспомнил, как отец в мормонской церкви произносил ее нараспев. Это было Бытие, глава шестая: «Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал».

Еще около получаса он писал, зачеркивал и писал снова. Медленно, но верно он подбирал и увязывал между собой все нити; повествование почти подходило к концу. Роб захлопнул блокнот, спустился по склону холма и обнаружил лежащую на земле Кристину. Казалось, она спит, но это было не так. Она пристально вглядывалась во что-то в пыли.