Дочь Льва - Лоретта Чейз

Следуя призыву Дрейза, миссис Манден с пыхтением прошествовала в холл, таща на буксире Эсме, на ходу отдавая приказания простым служанкам, которые разбежались во всех направлениях. Холлы быстро стали напоминать Темзу, по которой курсируют груженые суда с разным добром: с ведрами угля для камина, горячей воды для ванны, с сумками, бельем и еще бог знает с чем.

От всей этой суматохи Эсме очумела. Все делалось для нее и за нее, и она ни на что не могла повлиять. С того момента, как она вошла в этот дом, она была отдана в его власть. Во власть своей бабушки.

Это чувство не убавилось и за обедом, хотя за столом был Вариан, он развлекал вдову сплетнями из Корфу и Мальты, Гибралтара и Кадиса — всех тех мест, где они ненадолго останавливались в их лихорадочном вояже в Англию. Он занял меньше двух месяцев. Потому что шхуну вел за собой корабль.

Оба судна принадлежали богатым бездельникам, бывшим одноклассникам Вариана. Путешествуя по греческим островам, они услышали, что лорд Иденмонт женился. Один поверил, другой нет. Они заключили пари и для его разрешения сделали сумасшедший бросок на Корфу. В результате Вариан и Эсме бесплатно добрались до Англии.

Как сейчас Вариан объяснял леди Брентмор, их спасла его репутация распутника. Живи он честно, они с Эсме и сейчас сидели бы в Корфу. Это позабавило старую леди. Она громко засмеялась, как смеялась и над его рассказами, перемежая веселье с бранью за то, что Вариан вовлек жену в такое легкомысленное, безмозглое приключение.

После обеда они вернулись в зелено-золотую комнату. Вдова называла ее гостиной. Там Вариан дал отредактированный отчет об их приключениях в Албании. Леди Брентмор уже не смеялась и не ругалась, она смотрела на огонь и время от времени качала головой. Наконец она приказала подать ей портвейн и выпроводила Вариана и Эсме.

Хотя вдова ясно сказала, что Вариан ее не устраивает и эта свадьба — полная катастрофа, она все же предоставила паре смежные комнаты.

Когда Вариан вошел, горничная Молли только что вышла за дверь. Он взял щетку, которую за минуту до этого Молли оставила на туалетном столике, долго смотрел на нее, потом положила на место. Опустив руки на плечи Эсме, он смотрел на ее отражение в зеркале. Помолчав несколько минут, он рассказал, о чем договорился со вдовой.

— Альтернативы нет, Эсме, — сказал он. — Если бы была, клянусь, я бы…

— Не надо клятв, — попросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Я понимаю. Я тебе верю.

— Все равно ты расстроилась.

— Только на миг. Это неприятно. Моя бабушка — злая, грубая старуха, но я встречала и похуже, и мне могло быть хуже. В Албании невеста приходит в семью мужа. Как новенькая, она занимает низшее положение. Ею командуют все — мать, сестры, тетки, бабки. Если они пожелают, могут сделать ее жизнь невыносимой, а она должна будет терпеть, потому что их много, а она одна. А здесь только одна несносная женщина, и горничная сказала, что скоро приедет мой кузен.

Разговаривая, Эсме овладела собой. Теперь она смогла ответить на тревожный взгляд Вариана уверенной улыбкой.

— Персиваля опять выгнали из школы, и мой дядя сослал его к старой леди, потому что трудный ребенок ему досаждает.

— Эсме, это совсем не то, что у меня. Ты должна понимать, любимая.

— Я понимаю. Я не сравниваю тебя с моим невежей дядей. Скажу тебе, я рада, что сэр Джеральд это сделал, потому что Персиваль скоро приедет и у меня будет союзник. Ты можешь с легким сердцем отправляться по делам. Против нее мы будем в большинстве.

Вариан обнял ее и прижал к груди. — Я очень сожалею, дорогая. Ты и представить себе не можешь, как мне жаль. Но я скоро вернусь. Через несколько недель, не больше.

Несколько недель. В Лондоне. Среди старых друзей вроде тех, которые привезли их в Англию. Смех, кутежи, пьянки, проститутки.

Эсме закрыла глаза.

— Очень ненадолго, — уверил он.

Она знала, что он так думает, по крайней мере сегодня, а для него только и существует настоящий момент. У нее всего одна ночь. Потом он уедет, и все изменится. Она не будет спорить или жаловаться в эту последнюю ночь — последнюю, когда она в нем уверена.

Эсме прильнула к нему и обхватила руками его прекрасное лицо.

— Люби меня, — сказала она. — Чтобы мне хватило на эти несколько недель… пока ты не вернешься… и снова будешь меня любить.

Было еще темно, когда Вариан тихо вышел из комнаты. Эсме спала глубоким сном без сновидений, он это знал. Он уже давно делил с ней постель, часто лежал рядом «без сна, — наблюдая, прислушиваясь, думая, — чтобы знать. Он ушел, пока она спала, потому что не вынес бы прощания. Они без слов попрощались этой ночью, в долгие, болезненные часы любви. Он пьянел от ее запаха и легких вскриков страсти. Он занимался с ней любовью. Жадно, неутолимо. Он хотел ее запомнить. Прожечь бы в сердце ее образ! Не для того чтобы не забывать, а чтобы хоть как-то унести ее с собой.

Он был не в силах отпустить ее от себя с той ночи, когда впервые прикоснулся к ней. На этот раз он должен уходить. Ради этого «должен» он не смел разбудить ее, не смел попрощаться. Иначе его решимость может ослабнуть… он может потерять Эсме.

Он еще с вечера все собрал у себя в комнате, пока горничная помогала Эсме приготовиться ко сну. Он даже написал записку.

Вариану оставалось только одеться, подхватить сумку и уйти.

Очевидно, леди Брентмор пылко желала отделаться от него, потому что в конюшне тоже все было готово. Хотя солнце только-только показалось из-за горизонта, Вариана встретил полностью проснувшийся конюх и подал лошадь его светлости.

Меньше чем через полчаса после того, как Вариан покинул теплую кровать своей жены, он был па пути в Лондон.

Глава 24

Вариан проехал околицей Иден-Грина, старательно избегая общественных мест родного села. Он не хотел сплетен, в особенности когда сам стал бы их мишенью. День угасал, тучи сгустились, лошадь устала. Конюшни Маунт-Идена были в двух милях отсюда, разоренное имение даст ему уединение, которого он хотел. К сожалению, ничего другого оно предложить не сможет.

Он спустился по заросшей тропинке, огибающей деревню, и на безопасном расстоянии снова выехал на дорогу. На повороте он увидел, что из трубы гостиницы «Спелая ежевика» идет дым, и с облегчением вздохнул. В отличие от трактира «Веселый медведь» в «Ежевике» привечали путников. Он надеялся, что в такой жестокий зимний день во дворе не будет экипажей. В такую погоду из дому выходят только при крайней необходимости.

Отдавая лошадь на попечение конюха, Вариан увидел, что конюшня, к сожалению, не пустует. Две клячи уныло жевали в стойлах.

Через минуту в гостиничной столовой он обнаружил и всадников. Они тоже жевали, но с гораздо большим энтузиазмом.