Все будет хорошо - Наталья Костина

— Так ее ж вроде вчера прооперировали? — не поняла Катя.

— Вот и узнай все — прооперировали, не прооперировали, когда прооперировали и что она делала весь позавчерашний день. Не по телефону, а лично. Ножками. Поняла?.

— Поняла, — разочарованно сказала Катя. Значит, ее посылают тянуть заведомую пустышку. Чтобы принесла отчет, что Нина Анатольевна в это время лежала в больнице и убить своего мужа никак не могла. Чтоб, значит, бумажка была в деле.

— Скрипковская! Ты еще здесь? Давай, давай, шевели опорно-двигательным аппаратом'

— Уже запрягаю. — Катерина посмотрела на свои озябшие ноги, пошевелила пальцами и обреченно пошла к выходу.

Ну почему она не надела джинсы и кроссовки? Да и теплая куртка сегодня точно бы не помешала. Не спасало даже то, что в маршрутке было относительно тепло. «Обратно поеду мимо дома и переоденусь», — думала Катя, выходя на конечной остановке, «Больничный городок», под нескончаемый дождь. Она сверилась по бумажке и пошла по безлюдной аллее. Где здесь этот чертов четвертый корпус? Хоть бы спросить у кого, Территория огромная, если пойти не в ту сторону… Навстречу, прикрывшись с головой от дождя синим казенным халатом и отчаянно перепрыгивая через лужи, спешила какая-то фигура, по виду — явный медперсонал.

— Подождите! — Катя бросилась наперерез. — Скажите, пожалуйста, где четвертый корпус?

Фигура неопределенно махнула рукой в сторону серой четырехэтажки, видневшейся за деревьями неподалеку, и быстро скрылась из виду. Слава богу, быстро бегающий медперсонал не обманул. Это был именно четвертый. Катя с облегчением вздохнула. В гардеробе схучала какая-то ба-булька — божий одуванчик.

— Скажите, пожалуйста, зонтик у вас можно оставить?

— Почему ж нет? Халатик тебе, внученька, дать?

— А без халата нельзя?

— Ты проведать кого пришла или так?

Катя не поняла, как это «или так», и на всякий случай сказала:

— Проведать.

— Тогда без халатика очень нежелательно, — заметила ба-булька, строго пожевав губами. — В целях гигиены.

В обмен на свой мокрый зонтик Катя взяла не первой свежести халатик и надела его на себя «в целях гигиены». Полегчало ли гигиене от этого или нет, неизвестно, но ей сразу стало теплее — это точно.

— Не подскажете, второе отделение где находится?

— Отчего ж не подскажу. Вот по лестничке на второй этаж. И сразу направо. На левую сторону, значит, первое отделение будет, а на правую — второе. Тебе кого нужно-то?

— Из начальства кого-нибудь, — сказала Катя.

— А это сразу как зайдешь на второй этаж, на правую сторону-то повернешь, так первый кабинет по левую сторону и будет. Заведующий — Игорь Михайлович. Емец его фа-милие. Ты постучи тихонько, а ежели там нет никого, так ты подожди, он придет.

Катя поднялась по указанной лестничке, повернула направо и несколько робко потянула на себя стеклянные двери, предупреждающие — «2-е хирургическое отделение. Без халата и сменной обуви не входить!», и переступила без сменной обуви порог второго отделения. Сразу же по левую сторону она увидела неширокую дверь с табличкой: «Емец И. М. Зав. отделением». Катя постучала сначала тихо, потом погромче. Потом постучала еще раз и легонько подергала дверь. Пролетающая мимо медсестра бросила: «На планерке он». Минут через десять где-то в середине коридора возникло движение, и он наполнился людьми в белых халатах. Один из них направлялся прямо сюда. Полы халата развевались от быстрой ходьбы, грудь была выпячена вперед. И вообще, этот быстро идущий по коридору толстяк казался воплощением бодрого духа, отнюдь не витающего в стенах больничного городка.

— Вы ко мне? — Емец мельком оглядел рыжую девушку, подпирающую стенку у входа в его кабинет.

— Если вы Емец Игорь Михайлович — тогда к вам.

— Прошу. Чем обязан? Только давайте побыстрее, девушка. — Он глянул на часы. — У нас сегодня операционный день.

Катя достала удостоверение и представилась: — Лейтенант Скрипковская, уголовный розыск. Толстый заведующий отделением присвистнул: — Ну и ну! Это что ж такое я натворил? Вроде никого не зарезал?

— Да нет, — смутилась Катя. — Я совсем но другому поводу. По поводу одной вашей больной, Кузнецовой Нины Анатольевны. Она ведь у вас в отделении лежит?

— У нас. А что?

— Она к вам когда поступила?

— В понедельник, по-моему. Точно, в понедельник. Я с ней еще до отпуска договорился, что она ляжет в этот понедельник. Вчера мы ее прооперировали. Надеюсь, удачно.

— С ней можно будет поговорить?

— Сейчас мы ее из реанимации обратно в палату переведем. А поговорить… Что случилось-то, вы мне объясните?

— Мужа ее убили позавчера. И мне хотелось бы с ней поговорить. Не знаю, как это с медицинской точки зрения…

— С медицинской точки зрения это очен ь нежелательно. Час от часу не легче! — Полное лицо его казалось расстроенным.

— А что, — насторожилась Катя, — с ней что-то не так?

— Да с ней пока все так, — с досадой сказал Емец. — Но после такой новости, боюсь, начнутся проблемы. А не сообщать ей это хотя бы несколько дней можно?

— Я думаю, несколько дней можно. — Катя вздохнула. — Но вы понимаете…

— Да я понимаю… Как вас зовут, девушка? — Катя,

— Понимаете, милая Катя, такая болезнь у молодой женщины, как злокачественная опухоль, — в любом случае огромный стресс. Когда человек узнает, что у него рак, ему и так небо с овчинку кажется. А тут еще и мужа убили. Может, повремените пока с этим? Обойдетесь?

— Может, пока и обойдемся, — согласилась Катя. — Мне, собственно, другое сейчас узнать нужно — что Кузнецова делала позавчера во второй половине дня. Она в какой палате лежит? Народу там много?

— Так вас алиби ее интересует? — удивился доброжелательный толстяк. — Бот так штука! Вы что, думаете, она мимоходом, между обедом и ужином, вышла отсюда, убила мужа и вернулась? У нас все-таки больница, а не проходной Двор!

— И все-таки, такое возможно? — настаивала на своем Катя.

— Кузнецова лежит в двенадцатой палате. Палата на двоих, но вторую больную положили только вчера. Значит, в понедельник и вторник она была там одна. Во сколько, говорите, его убили?

— Предположительно, с девяти до десяти вечера.

— Абсолютно исключено! — Доктор Емец вздохнул с облегчением. — Абсолютно! Днем больные ходят гулять — если, конечно, погода хорошая… Но после семи вечера вестибюль запирают, и всякие хождения из корпуса прекращаются.

— А кроме двери вестибюля в отделение еще как-то можно пройти?

— Конечно. Через санпропускник. Но там все время сидит дежурная, и вообще больные через него не ходят. Только в случае служебной надобности — в другой корпус перевезти или что-то срочное. Или к лежачим родственника — ухаживающего — пропустить. Но это — строго по пропускам. Пропуска подписывают лечащие врачи. Видите, как все сложно? А вечером там вообще на замок закрыто.