Единственный шанс мессира Хаоса (СИ) - Виктория Вера

такому. — Спокойный голос убаюкивает липкий страх. Он касается губами кончика моего уха, как делал это много раз раньше, заставляя сердце биться сильнее не от паники, а от его близости. — А они не были готовы к нашему маленькому обману. Ты была права, Дэниэлла. Кое-кто зашел слишком далеко. Соблюдение правил и традиций могли стоить нам слишком дорого.

— Но это не я предложила выставить марионетку.

— Не ты, но только ты спорила со мной. Остальные побоялись настаивать. — Он почти мурлычет, откровенно целуя кончик уха, ожидая пока армия гвардейцев приблизится по мосту на достаточное расстояние.

— Пора, любимая. — Улыбка в его голосе не предвещает ничего хорошего для тех, кто сейчас бежит к высоким вратам.

Мгновение и тонкие нити Хаоса разлетаются в сторону бегущих воинов.

Первыми падают те, кто катил орудия. Принц почти ласково касается их сознания, словно давая шанс осознать бессмысленность попытки. Позволяет одуматься. Уйти.

Кто-то прыгает с моста в воды залива. Счастливчики. Когда они выплывут к берегу, всё уже закончится.

Но армия огромна. Сотни? Может тысячи человек? Отсюда не видно всех. Они прибывают и прибывают. Неужели здесь только армия Восточных территорий? Их слишком много.

С каждым воином Хаос по крупицам набирает силу, всё больше овладевая сознанием самого мага — подпитывая, но и вытягивая его силы.

Все кому не повезло подойти достаточно близко — замирают, оседая на булыжную мостовую.

Я вижу как сереют лица воинов, как под их глазами проступают темные сосуды. Внутри холодею от ужаса. Но за первыми несчастными уже бегут следующие.

— Пожалуйста, Светлые Небеса, пусть они прекратят это бессмысленное нападение! — шепчу, возводя молитвы всем Богам, — Почему же они не отступают?

Я ощущаю, ликование темной энергии, жаждущей вырваться на свободу. Она беснуется, всё больше поглощая разум младшего принца. Заявляет свои права. Она слишком долго терпела и голодна.

Сотни тел уже лежат, распластанные вдоль широкого моста. Еще большее число нападавших успели оказаться в прибрежных водах. Но гвардейцы все прибывают и прибывают, словно подгоняемые пламенем самой бездны. Одни оттаскивают упавших назад, другие стремятся пробиться ближе и подкатить орудия. Новые и новые воины замирают, скулят и начинают оседать.

Бесчисленные нити тьмы колышутся над мостом, словно тонкая материя на ветру. Ласкают своими жалящими языками разум воинов. Не хотят отпускать.

Надо прекращать. Слишком много тьмы! Слишком опасно! Если молодой маг не удержит Хаос, он поглотит всех, до кого сможет дотянуться.

Жуткая картина всё же заставляет кого-то в тылу армии задуматься и отдать приказ остановиться.

— Рион! Рион, услышь меня! Тянусь своей энергией, пытаясь успокоить Хаос в его сознании. Но пробудившаяся тьма слишком сильна. Он теряется внутри этой силы, забывая кто он сам.

С трудом разворачиваюсь в кольце его рук и обхватываю ладонями бледные скулы с рисунком темных вен.

— Остановись. Остановись. Иначе погубишь невинных. Рион, Рион, пожалуйста! — Прижимаюсь к нему губами, обвивая шею. Целую жадно, отчаянно, вливая в него всю себя. На сколько хватит. На сколько пустит.

Но моя сила — жалкие крохи, в сравнении с Хаосом затмевающим сейчас сознание принца.

— Ты же можешь! Я знаю ты можешь, ты слышишь меня. Милый, пожалуйста… — Кажется, я плачу, понимая, что не справилась, отдав последние капли силы на то, чтобы успокоить тьму. — Рион, любимый… пожалуйста…

Мужское тело дергается и крепко сжимает меня, судорожно притягивая к груди.

— Я здесь… здесь, ты смогла, мы справились… прости, что так напугал тебя. Всё позади. Я не позволил Хаосу поглощать сознания. Лишь касаться их. Не плачь…

Остатки армии отступают, не рискуя пополнять ряды бессознательных тел. Рион бережно покачивает меня в своих объятиях, гладит по спине и волосам, как маленькую. Я успокаиваюсь и теряю сознание.

Глава 70. Вернись

Дэниэлла.

Сознание покачивается в розоватом дурмане невесомости и слабости. Так хорошо. Я туман, такой же легкий и прозрачный, как всё вокруг. Меня нет.

— Моя хорошая, ну что же ты. Давай… очнись. Дэниэлла…

Мягкие губы касаются виска, прижимаются, замирают. Осторожные пальцы очерчивают скулу, гладят, проходятся по волосам.

— …вернись. Вернись ко мне…

Я хочу увидеть того, чей это голос, но дурман не пускает меня, затягивает обратно в глубину, где так спокойно и безмятежно.

— Дэни… Ты нужна мне…

Какая-то важная мысль бьется на границе сознания. Я что-то хотела. Мне было нужно… Что-то очень важное… Силюсь осознать. Я должна понять это. Должна узнать, что зовет меня… кто зовет меня… зачем… Я должна увидеть.

Комнату наполняет солнечный свет. Пробивается сквозь полупрозрачные занавеси, расчерчивает стены и мебель ломаными полосами.

Я утопаю в мягких перинах кровати и от слабости не могу пошевелить даже пальцем.

Скольжу взглядом в поисках того, чей голос звал меня из невесомости.

Темная макушка опущена на руки. Ладони закрывают лицо. Это мужчина. Почему-то мне кажется важным, чтобы он взглянул на меня. Может по глазам, я пойму? Зачем я здесь? Там в розоватом тумане мне было так легко, а теперь я ощущаю беспомощность, которая мне совсем не нравится. И если бы не эта темная макушка опущенной головы, я бы расплакалась от досады.

Мужчина отрывает лицо от ладоней.

— Дэни!

В его потухшем взгляде вспыхивают звезды. Сильные руки обнимают меня, прижимая к себе, гладят. Он что-то шепчет, но я почти не разбираю. Лишь ощущаю, что от его тепла сжимается сердце и слезы сами застилают глаза, скатываясь по щекам.

— Вернулась… Никогда так больше не делай, Дэниэлла. Никогда не подвергай себя опасности. Ты слышишь? — пытаюсь кивнуть, но тело почти не поддается. Осознание, что я не безразлична этому человеку согревает меня.

Мужчина осторожно выпускает меня из объятий и с тревогой всматривается в лицо. Не знаю, что он ищет, но верно не находит этого. Лицо мужчины выглядит изможденным. Острые скулы, темные круги под глазами. Пламя во взгляде сменяется леденящей тревогой.

— Вот. Тебе нужно это выпить. — Подносит к моим губам чашу из которой я покорно отпиваю маленькими глотками. Живительная влага с привкусом трав течет по горлу, возвращая мне возможность говорить.

— Как ты себя чувствуешь, малышка? Ты практически иссушила себя… и несколько дней не приходила в себя.

— Я… странно… слабость… Где я? — собственный голос удивляет сиплым звучанием.

— В Рассветном Дворце. — В серебристых глазах мелькает страх. — Ты помнишь меня?

— Нет… Я не… — едва хмурюсь, силясь осознать мысль, что бъётся на грани сознания.

Прекрасное лицо всё больше бледнеет. А мне так хочется вернуть сияние его взгляда обратно.

— Я не помню тебя, но это ты вернул меня. Твой голос. Ты что-то значишь для