Нити судьбы - Елена Паленова

в одеяло, подхватил на руки, как пушинку, и отнёс на второй этаж замка, где располагались покои господина.

Решив не ходить вокруг да около, Мэй подождала, пока Тогард усадит её на постель рядом с изрядно похудевшим и поседевшим, но довольно-таки бодрым лордом, выгнала всех из комнаты и сразу же перешла в наступление:

– Рада тебя видеть, отец.

На её не слишком искреннюю улыбку лорд Бавор ответил вытянувшимся от недоумения лицом и вопросом:

– Девочка моя, ты хорошо себя чувствуешь?

Он не знал. Он действительно не знал, что Мэй приходится ему дочерью. Чтобы не выдать своё родство с предсказательницами рода Ра-Фоули, девушка соврала, что это призрак Рионской Девы раскрыл тайну её происхождения перед тем, как исчез навсегда. Было похоже, что ложь теперь станет неотъемлемой частью её жизни, и это ужасно раздражало.

Лорд Бавор долго молчал, а потом сгрёб Мэй в объятия и не отпускал до тех пор, пока она не начала задыхаться. Почти весь день она провела рядом с ним, слушая и делая выводы. Что бы там не произошло в его прошлом, он был безмерно счастлив, что обрёл родную дочь. Даже не особенно настаивал на том, чтобы дочь раскрыла ему имя того, с кем провела ночь перед тем, как впала в беспамятство. И правда, какая разница, если она жива-здорова и ни на что не жалуется?

С одной проблемой было покончено, нужно было как-то разобраться со второй, но сил на неё уже не осталось. Мэй не хотелось снова беспокоить Тогарда, и потому она намеревалась вернуться к себе в комнату на своих собственных ногах, но отец решил окружить её ещё большей любовью и заботой, хотя казалось, что за семнадцать лет он и так уже излил на неё все нерастраченные чувства. Проще говоря, путь назад она проделала тем же способом – на руках у Тогарда.

В комнате её ждал колдун, который за сутки придумал множество новых вопросов по поводу путешествия госпожи в тайный мир предсказаний. Мэй поставила его перед фактом, что смертельно устала, и внезапно выяснила, что Йакара-сэ способен вернуть её телу прежнюю силу.

– А раньше ты не мог этого сделать? – накинулась она на колдуна.

– Так не просил никто… – просто ответил Йакара-сэ, привычно закатил глаза и принялся бормотать какие-то заклинания, периодически прикасаясь кончиками своих жутких пальцев ко лбу Мэй.

Усталость исчезла без следа. Девушка чувствовала, как тело наполняется энергией, а душа – покоем и умиротворением. Ей хотелось танцевать и смеяться, но это выглядело бы странно, учитывая, что буквально несколько минут назад Тогард тащил её на себе по лестнице и коридорам. На неё и так все косились, ожидая странностей, так что Мэй решила не подливать масла в огонь и попросила подать в комнату ужин на двоих, намереваясь провести этот вечер в компании колдуна.

К тому же, у неё было несколько вопросов к Йакара-сэ относительно дракона. Король Хелигарг наверняка обсуждал с колдуном эту тему, и более надёжного источника информации найти было невозможно – Тогард увиливал от ответов, отец тоже. Ну а придворного мага можно было легко уговорить на обмен. Он ей про дракона, а она ему – про предсказания.

Увы, ничего нового от колдуна ей узнать не удалось, кроме того, что дракон не слишком большой, но прожорливый. Чудовище не часто наведывалось на рионские земли, предпочитая оставаться ближе к горам в Латерноне. Поговаривали, что на людей оно не нападает. Вылезло это диво из пещеры, которая находилась на новых землях Риона, причём там же обретался алхимик, который и выпустил существо на свободу. И там же нашли останки человека, в котором Тогард с большим трудом, но всё же признал самозванного Чарси Гарола, который на самом деле был Робом Белискадом – племянником лорда Кагоннара Диаскаргена. Всё это складывалось в не слишком приятную картину, доказывавшую, что Диаскарген приложил руку ко всему, случившемуся на рионской земле, и, скорее всего, к убийству лорда Саржера Харагана тоже.

А ещё Йакара-сэ рассказал ей то, что упустили из виду все остальные – в Рион приехал наставник лорда Нэйджела Вассил, который должен был обучить госпожу премудростям жизни в Латерноне. Он был настолько незаметным и непритязательным, что о нём забыли напрочь. Должно быть, старик понимал, что госпоже сейчас не до него, и потому не покидал свою комнату, чтобы никому не досаждать. В его услугах больше не было нужды, поскольку обучать чему-либо вдову, не имеющую прав наследования, было бессмысленно, но возвращаться Вассилу было некуда.

Он был твёрдо уверен, что появившийся дракон не имеет отношения к Хараганам, и даже спорил по этому поводу с лордом Диаскаргеном, но тот объявил наставника выжившим из ума старикашкой и харагановским прихвостнем, велел ему оставить своё мнение при себе и под страхом смерти никогда не возвращаться в Латернон.

Это была ещё одна странность, над которой не мешало бы поразмыслить.

Вопросы вертелись в голове раздражающе и назойливо. Почему Хелигарг так легко согласился с притязаниями Диаскаргена и без дополнительных условий вернул отношения между Иллиафией и Латерноном в прежние рамки? Почему дракон вылез оттуда, где его не должно было быть? Настоящий он или нет? Если настоящий, то почему лорд Кагоннар не побоялся везти маленькую Лисандру прямо ему в пасть? А если нет, то почему Нэйджел позволяет самозванцу править его землями?

Мэй думала обо всём этом весь вечер, половину ночи и всё утро. И чем больше она размышляла, тем больше становилось вопросов, от которых её уже начало подташнивать. Или это не от вопросов? Например, сейчас она ела уже четвёртое яблоко подряд, хотя терпеть их не могла. Кристи ещё накануне пространно намекнула, что беспамятство некоторым образом изменило гастрономические пристрастия госпожи, а теперь удивлённое выражение и вовсе не покидало лица этой доброй женщины.

Тяжело вздохнув, Мэй бросила огрызок в ведро с очистками и уставилась на едва заметно округлившийся живот кухарки. Не подслушай девушка служанок, так бы и не знала, что прямо под носом творится.

– Кристи, а почему вы с Тогардом до сих пор не поженились?

Кухарка выронила нож и густо покраснела.

– А почему мы должны пожениться?

– Ну как же? – удивилась Мэй. – А ребёнок?

– А при чём здесь Тогард? – снова ответила вопросом на вопрос Кристи и покраснела ещё больше, хотя казалось, что краснее уже некуда.

Мэй подняла с пола