Возвращение колымского мамонта - Виталий Галияскарович Гадиятов

Оформление залов и самих витрин казалось просто сказочным, но многое он уже видел раньше. Вот эти кости ископаемых животных, которые были выставлены в витринах одного зала, он вообще не считал экспонатами. Похожие кости он не раз находил в тундре, держал в руках и, что греха таить, бросался ими как камнями, считая хламом, который не покупали скупщики бивней. Он никогда бы не разместил в музейной экспозиции и предметы быта охотников и оленеводов, не очень сильно изменившиеся за последнее тысячелетие. Зато коллекция наконечников стрел его очень заинтересовала. Он ходил вокруг витрины и с интересом рассматривая их, представлял, как благодаря им первобытные люди добывали себе пищу, защищались от хищников и враждебных воинствующих племён. Лук был их главным оружием, а без стрел он никуда не годился.

Микимото, наоборот, к наконечникам стрел был безразличен. Его интерес был связан с экспозицией культовых предметов, выставленных в других витринах. Двигаясь из зала в зал, он искал не выходившую в последнее время из его головы картину «Прекрасная Роза», по которой он очень соскучился.

«Куда же он её поместил? – смотрел по сторонам доктор. – Теперь мне её не хватает».

Продавать картину Микимото никогда не собирался, но, как говорят, чёрт попутал. Хасэгаве тоже нравилась эта картина, и он несколько раз с ней подступался к хозяину. Микимото отказывал, а при их последней встрече, когда снова зашёл разговор о «Прекрасной Розе», он назвал совсем немалую сумму, которая, по его мнению, должна была отбить охоту у Хасэгавы её покупать. Но каково же было его удивление, когда тот, даже не торгуясь, подписал ему чек. И Микимото ничего не оставалось, как отдать Розу.

«Прекрасная Роза» висела в большом зале среди других полотен, на которых были изображены древние люди. Ей выделили целую стену, и не заметить её было просто невозможно. Она притягивала к себе своей необыкновенной энергетикой и волшебной красотой. Своими раскосыми чёрными глазами Роза смело смотрела с картины на посетителей.

Когда Микимото вошёл в зал, десятка два восторженных зрителей любовались первобытной девушкой. А какой-то мужчина европейской наружности так был восхищён увиденным, что, растолкав всех, подошёл к ней вплотную. Как заворожённый он смотрел на Розу и, не стесняясь в выражениях, высказывал своё восхищение. Невольно Микимото даже стал его ревновать к Розе. Он стоял вместе со всеми, а в голове роем проносились разные мысли:

«Она принадлежала только мне одному, а теперь стала достоянием толпы зевак. Это не публичная картина, она не должна здесь висеть. Любым путём Розу нужно забрать. А вообще она просто неповторима! Роза стала ещё краше. Недаром же возле неё собралась целая толпа. В чём же причина её привлекательности? Возможно, всё дело в освещении. Здесь очень светло. Просто невероятно, какая красивая женщина! Чего только стоит эта улыбка пухлых губ, а глаза и длинные волосы! Какой взгляд! Вот, оказывается, мой идеал женской красоты. Именно такую женщину я ищу всю жизнь. Почему же я понял это только здесь?..»

Микимото отдал бы сейчас многое, чтобы вернуть Розу назад. Он в очередной раз пожалел о потере и хотел уже перейти в другой зал, как увидел Степана. При виде Розы тот изменился в лице. Стоял не шелохнувшись и, приоткрыв рот не то от восхищения, не то от удивления, восторженным взглядом смотрел на картину. Словно заколдованный красотой девушки, он подошёл ближе.

– Роза, я тебя вспомнил, – произнёс Степан вслух. – Счастье ты моё! Мы так неожиданно расстались, что я не успел тебе всего рассказать. Просто невероятно, что ты здесь. Оказывается, я постоянно думал о тебе, и вот мы наконец-то встретились. Вот твоя подвеска. Смотри!

Он снял с шеи подвеску и показал её Розе. Люди в недоумении смотрели на иностранца, думая, что от её красоты тот потерял рассудок. Телеоператор и Хисако Кураноти, сопровождавшие его по музею, принялись за работу. Хисако попросила всех отойти в сторону, а телеоператор запечатлел все моменты этого, не совсем обычного представления. Не дремал и Моримаса Китагиси. Включив диктофон, журналист быстро строчил в блокноте. Прямо на его глазах рождалась очередная сенсация. Завтра о ней узнает вся страна, а может, и весь мир.

Неожиданно свет в зале замигал и совсем погас. Освещенной осталось только картина. Изображение на ней дрогнуло и вдруг ожило: оно стало жить своей жизнью. Земля содрогнулась, сдвинулись с места огромные камни, навороченные повсюду, куда-то понесло каменную плиту со стоявшими на ней людьми, послышался грохот, шум реки, запахло горным воздухом, а потом принесло запах серы. В следующий момент Роза сошла с картины и обняла Степана.

– Я тебя ждала все эти годы, Степан. Я знала, что мы увидимся. Когда ты ушёл, я не смогла там оставаться одна. А потом такое началось, что страшно вспомнить, но это уже давно позади. Наконец-то мы встретились. Это огромное счастье, за которое я благодарна Высшему Разуму. Для меня это мгновение стоит всей прошлой жизни. Моя мечта сбылась.

– Как же ты жила в своей земной жизни? Чем занималась? – спросил Степан. Он ещё не мог поверить, что это она – та самая Роза, которую он встретил в доисторическое время. Женщина, которую он спас и любил, сейчас была рядом с ним.

– Не спрашивай, это долгий разговор. Я теперь живу здесь, – она показала на картину, – а твоя жизнь за её пределами. Свою задачу на этой земле я выполнила и уступила место другим. Это их время, а моё уже давно прошло. Приходи ко мне на свидание, вспоминай иногда. Мне пора назад, я тебя встретила…

Степан повесил Розе на шею подвеску, и она шагнула назад. Всё сразу приняло прежний облик: встали на место камни, сошлись раздвинувшиеся блоки земли, прибило к берегу каменную плиту с людьми. В зале наступила тишина, и сразу включился свет.

Окружающие не знали, как к этому отнестись. Кто-то считал это простым розыгрышем, основанным на компьютерных эффектах, а многие вообще ничего не поняли. Больше всех радовались редактор телевидения и корреспондент «Асахи». У Хисако был полный видеоотчёт о том, что тут случилось. Можно было хоть сейчас ехать в студию и готовить материал для вечерней программы, однако времени ещё было достаточно, и она не спешила.

«Вот будет сенсация! – в душе радовалась не скрывавшая своей радости Хисако. – Нет, не зря я поехала на открытие этого музея. Шеф, как обычно, был против, очень хорошо, что я настояла. Он страшно не любит такие мероприятия. Это всё Китагиси, ему я обязана своим присутствием на этом открытии, – думала Хисако. –