Дружба народов (СИ) - Сухов Лео

— Сука, найду, кто это сделал — урою… — тихо прошептал Мелкий, снова оказавшись рядом со мной. — Наш мэр — всё-таки чёткий мужик! Как он всем люлей раздал, а?..

И хотя гопник говорил тихо, мне показалось, что Кукушкин даже плечи расправил. А над его головой как будто ярче засияло солнце.

Правда, через пару шагов он остановился, будто что-то важное вспомнив. И, обернувшись, буркнул через плечо:

— Передайте этим сбежавшим, что завтра с утра — Большой Совет. Амфитеатр-то вы не сумели разгромить, я надеюсь?..

Дневник Листова И. А.

Сто восемьдесят второй день. Настоящий Большой Совет.

Когда Кукушкин ушёл, я отправил всех из нашей группы по делам. А Таню быстро сдал с рук на руки Вавасю, чтобы тот собрал с неё показания о похищении. Всё-таки изгнание виновных должно было состояться официально, со всеми формальностями. Иначе мы быстро дойдём до практики самосудов, и однажды эта практика съест с потрохами даже меня. И необязательно, что я буду виноват: главное — чтобы обвинители кричали погромче.

А затем я отправился домой, где и меня тоже ждали дела. И для начала надо было помочь с добычей, которую привезли Дунай и Кострома. Правда, часть мяса уже подъели бесхозные питомцы, которые во внешнем городе откровенно скучали, но не торопились выбирать хозяина, раз и тут неплохо кормят.

«Кукушата» выясняли отношения до вечера. Из их лагеря неслись крики и ругань, но хоть не звон оружия — и то хорошо… Ольша и Кукушкин, кстати, перенесли свои капсулы на территорию мэрии. И практически сразу впряглись в дела. Периодически из мэрии раздавался громоподобный рёв Иваныча, что, определённо, настраивало на рабочий лад. И, надо признать, я понял, что мне этих его криков очень не хватало…

К вечеру город стал одной большой стройкой. Торговые палатки, разгромленные склады, навесы мэрии и других общественных служб восстанавливали всем Алтарным. На это дело были пущены последние остатки стройматериалов.

Алтарное бурлило: и от кипучей деятельности, и от предстоящего Большого Совета. Вопросов к мэру и его группе меньше не стало. Так что ожидалось много претензий, обвинений и жалоб.

Утром я шёл с Костромой на Большой Совет в ожидании очередной катастрофы. Но ждал зря…

Прямо на входе за наскоро сбитым столом сидело несколько человек, старательно изображавших официальный вид. От каждого из входящих глав групп они требовали сообщить те вопросы, которые он хотел бы обсудить на Совете. И всех отдельно предупреждали о том, что вопросы, не вошедшие в список, обсуждаться не будут.

Я даже постоял рядом, с интересом наблюдая, как главы групп нервничают, оглядываются, но продолжают надиктовывать свои претензии. Одно дело — ругать Кукушкина тихо, за спиной, и совсем другое — вот так, практически публично…

Забор у амфитеатра так и не успели восстановить: просто не до него было. Поэтому наблюдать за Большим Советом мог любой желающий. И это явно не нравилось тем, кто хотел поднять вопрос о замене Кукушкина.

Нашу с Костромой попытку сесть повыше пресекли несколько человек, которые занимались направлением участников.

— Вы, Вано — член Малого Совета. Поэтому вам следует пройти за тот стол, рядом со сценой! — пояснил мне молодой человек, перехватив меня на подъёме.

Пришлось сидеть там, у всех на виду, ожидая, когда остальные соберутся. На это ушло ещё часа полтора. Главы групп подходили ко входу, диктовали свои претензии и идеи, а потом неторопливо рассаживались по скамьям амфитеатра. И тут же начинали тихонько шушукаться, беспокойно оглядываясь по сторонам.

Определённо радостным моментом было появление Пустя. Я совершенно не знал, что с ним случилось после памятной битвы в амфитеатре. И на следующие собрания он после этого не приходил. А тут появился вполне довольный жизнью, и это меня успокоило.

К началу Совета за длинным столом, где сидел я, собралось больше двадцати человек. Представители восемнадцати групп, а ещё Вавася, Ольша и сам Кукушкин.

Мэр о чём-то переговаривался со своим помощником, но к нам пока не лез. Хотя видно было, что вопросы у него есть, и он их обязательно задаст. Я надеялся только, что задаст он их не в процессе Совета, а после…

Ольша, уже вполне воспрявший после всех злоключений, умудрялся демонстрировать чудеса продуктивности. Одновременно общаться с мэром и просматривать куски кожи с записями требований, накидывая какой-то единый список.

Именно передача этого списка Кукушкину и стала отправной точкой, с которой началось заседание. Иваныч тяжело встал из-за стола и отправился на сцену.

— Ну что ж, начнём… — он усмехнулся, оглядев зал, и сверился с куском кожи в руках. — Итак, у меня тут множество вопросов и тем для обсуждения… Но начнём с самых дурацких! И на первом месте — перевыборы мэра и мой уход с поста…

В зале на миг повисла тишина, а потом раздались возмущённые шепотки и тихие смешки. Впрочем, Кукушкин тоже сдержанно хохотнул.

— Тем, кто такое предлагает, надо сначала задаться вопросом: а выбирали ли вообще мэра Алтарного? И я сразу отвечу на этот вопрос — нет! Я стал главой группы и официально являюсь им до сих пор. Из-за чего автоматически стал главой поселения, которое здесь возникло. Не было выборов! И я слабо себе представляю, как их провести, когда у нас то приходят новые люди, то уходят… Это непростое мероприятие, которое требует участия всех жителей, что неизбежно отвлечёт их от работы. А от работы нам пока отвлекаться никак нельзя. Пара-тройка дней — и запасов у нас почти не останется.

Кукушкин взял паузу, оглядел зал, а потом продолжил:

— Что касается моего ухода с поста… Меня тут некоторое время удерживали силой в лагере моей группы. Так вот… За это время вы умудрились сжечь почти все навесы в городе, угробить несколько сотен человек и бросить всю работу… Если в следующий раз, когда я вынужденно отвлекусь от своих обязанностей, вы справитесь лучше, то без вопросов!.. В этом случае я уйду с поста мэра. И даже выборы организую. Возможно… Если есть возражения — поднимаем руку и высказываем!

Мэр снова поднял список и пробежался по нему взглядом, давая главам групп шанс поспорить с услышанным. Правда, спорить вслух никто не стал. Похоже, смелость отдельных членов Совета была исчерпана в момент, когда они диктовали претензии. А больше этого ценного ресурса у них пока не накопилось.

— Дальше… Учредить регулярный совет с участием всех глав групп… — Кукушкин усмехнулся и покачал головой. — А какой в этом смысл? Вот за тем столом, дорогие мои, сидят люди, которые и есть тот самый постоянный совет! Я могу с ними спорить, могу не соглашаться или быть недовольным их действиями… Но эти люди на практике доказали, что умеют решать проблемы. И этих людей Алтарному пока вполне достаточно. Хотите к ним? Работайте! Добивайтесь большего! Покажите себя! И тогда будете сидеть с ними за одним столом. А пока — нет…

Пока Кукушкин снова проглядывал список, в зале всё-таки нашлись смельчаки.

— Но постоянный Большой Совет нужен городу! Хотя бы чтобы понимать, о чём люди в Алтарном думают! — встала со своего места Юля, которую я запомнил по вчерашним претензиям к мэру.

— И о чём же думают люди? — поинтересовался Кукушкин. — Вот, скажи мне, Юль, о чём думают, например, те ребята, которые ваши вопросы собирали и записывали?

— Я не об этом…

— А надо об этом! — строго сказал Кукушкин, посмотрев на девушку. — Я вот почему-то знаю, что каждый из них сегодня уже не один раз подумал, что неплохо бы позавтракать, но нельзя — надо работать. Они встали спозаранку, пришли сюда и организовали это мероприятие для всех вас. А ты, Юль, не знаешь! И большинство здесь сидящих об этом не думают!..

Кукушкин сделал паузу, давая всем осмыслить его слова, а затем спросил:

— Так что нового мне можешь рассказать ты, Юль? Или кто-то из здесь присутствующих? Всё, что необходимо, я могу узнать в частном порядке!

— А как же представление интересов⁈ — возмутилась девушка.