Кто-то еще - Алексей Бергман

Завьялов предложение отверг.

— Миранда, Сеня, знает, откуда мы придем, и выйдет к дороге. Ей может потребоваться срочная телепортация, так что…, не будем разделяться, рисковать.

Борис начинал уже нервничать. Солнце давно перевалило зенит, фляги опустели, комары в теньке достали…

На луговину между селом и лесом вышел полосатый кот. Высоко подпрыгивая, начал мышковать. (Или кузнечиков давить?) Завянь осторожно покосился на собаку с интеллектом французского ученого зоолога…

Жюли ответно поглядела на друга желтыми умными глазами ротвейлера и согласно наклонила голову.

По сути дела, лучшего варианта, чем направить на разведку вездесущего юркого кота — придумать невозможно. Отлично знакомый с дырами в плетнях кот проникнет в любой двор, пролезет в дом, не вызывая подозрения. Примака-Миранду найдет по запаху быстрее, чем монтер.

Относительно ротвейлера, лишенного бета-интеллекта человека, можно не переживать. Шесть лет, проведенных в теле собаки, мадам Капустина — если уж представилась необычайная возможность! — посвятила научной работе. День изо дня, не слишком изнуряя Бурю экспериментами, она работала над мозгом собаки и достигла потрясающих результатов.

Сейчас ротвейлер Буря, без всяких преувеличений, стала умнейшим представителем собачьего рода. Научилась понимать не только заученные команды, но и верно реагировать на простейшие вербальные предложения. И даже отвечать мимически. Буря стала полноправным членом команды беглецов, что подтверждала каждый раз, когда друзья позволяли мадам Жюли р а з м я т ь с я, походить на двух ногах. Чаще всего Жюли перемещалась в Марью. Девушка с удовольствием внутренне болтала с умной француженкой, учила языки. Мальчишки уговорили мадам Жюли придерживаться очередности, с не меньшим удовольствием — общались и учились заодно.

Но впрочем, какой бы умницей не была собака, каждый раз после «ухода» бета-интеллекта, Буря падала без сил и спала сутки напролет: мозг собаки все же не способен работать в режиме человеческого мышления.

…На голову ротвейлера надели наушники, как только пушистая, серо-полосатая шкурка показалась (допрыгала) до необходимого расстояния, Арсений активировал телепорт!

Жюли неприятно удивилась, когда поняла, на сколько ей противен запах кошки! Шесть лет француженка воспринимала мир собачьими рецепторами, «переселившись» в полосатого антагониста рода песьего, едва сдержала рвотный спазм!

С разбушевавшимся желудком боролась на ходу. Как только интеллект человека ворвался в небольшой кошачий мозг, котяра взвился в воздух, перекувырнулся через голову и дал такого стрекача, что Жюли почувствовала себя блохой наездницей на сумасшедшем рысаке!

По морде били травинки, по глазам лупили васильки и всякая там «куриная слепота», котяра несся к плетню на околице и, кажется, собирался со всего маху врезаться в забор!

Не врезался. Шмыгнул между прутьями, пропахал, вздымая пыль, по огороду, по бревенчатой стене вскарабкался на крышу дома, проскочил по карнизу — забился на чердак!

Как только кот угомонился, прекратил педалировать мышечные реакции, Жюли осторожно, медленно взяла зверька носителя под управление. Заставила кота ощутить первейший жизненный рефлекс: неутолимый дикий голод. Тем выманила животное из пыльного угла и побудила двинуться на улицу, к кормушке.

Котика, оказывается, звали по-простому — Васей. И жил он в небольшой, но крепенькой избушке у старушки, по причине одиночества, любившей побеседовать с котом.

— Пришел, черт драный, — беззлобно констатировала бабушка. Погладила жильца по мягкой спинке, выдрала из шерсти обнаруженный репей и поставила перед кошачьей мордой миску с молоком: — Пей, пей, любезный, — забормотала. — Опять, поди, на всю ночь шлындрать уйдешь, и горя тебе нет, что мышь носок изгрызла… Дождешься, заведу себе кошку-крысоловку, а тебя ленивца — на мороз…

Бабушка наломала кусками остатки омлета — угостила котика и, продолжая добродушно ворчать, посетовала, что опять не дождалась весточки от какого-то Мишеньки. Внука, вроде бы.

Жюли для порядка поурчала. Потерлась о ноги в вязаных теплых гольфах — один гольф был в синюю полоску, полоски второго наполовину зеленые. Посидела на подоконнике подслеповатого окошка, вызвала в голове кота картинку: Примак, Примак дает коту большой ломоть говядины…

Сытый кот рванул на улицу, как будто год некормленый!

Во дворах как заведенные брехали цепные кобели: сноровисто перепрыгивая с одного забора на другой, по верхушкам досок шагал упитанный и наглый полосатый кот. Запах Примака и видение говядины, гнали Василия вперед. Жюли боролась не с котом, а с разбалансировкой собственного разума. Пыталась в ускоренном порядке привыкнуть к измененному расстоянию головы от кончиков лап, максимально сфокусировать зрение, заставить себя помнить, что когти у нее теперь втяжные — о них в первую очередь нельзя забывать, путешествуя по высоченному забору. (Пока обвыкла, Василий едва не свалился с ограды прямо в чей-то палисадник с зубастой злющей шавкой.)

Но большие неудобства профессору доставил — хвост. Шесть лет мадам Жюли его практически не знала (куцый ротвейлерский огрызок, можно за хвост не принимать). Василий обладал достоинством породистого сибиряка! И пользовался им, как вначале казалось мадам, вопреки всяческому рассудку: перебирая лапами по тонким верхушкам досок, Василий позволял себе хлестаться по бокам, «ругаясь» с местными собаками!

Жюли могла бы «убедить» кота спуститься вниз и путешествовать по улице, но, понимая, что с верхушек заборов лучше познакомится с деревней — терпела.

…Возле ворот одного из домовладений стояли женщины в платочках. Услышав знакомое прозвище «Сизый», Жюли остановила движение зверька, заставила его спуститься и подобраться ближе к кумушкам…

Женщины обсуждали недавнее возвращение старателей. Судя по разговору, те даже в бане не помывшись, рухнули в постели «в грязных сапожищах». (Навряд ли это было так, скорее всего тетушки, по деревенской привычке посудачить, слегка преувеличили.) Сейчас, по разговору, — жены бани все-таки подтапливали, закуски заготавливали.

— Пойду я, — попрощалась с соседкой круглолицая кумушка в нарядном фартуке. — Ларка попросила порошка занять, обстирывать своего Примака будет.

Женщина с пачкой стирального порошка неторопливо побрела по улице. Вслед за ней, прячась в траве у заборов, последовал пушистый полосатый кот. Дойдя до дома Примака, легко вскочил на забор — немного пошипел на рассвирепевшую по причине запредельной кошачьей наглости собаку на цепи, — и, обойдя дом, нашел раскрытое окно. Взлетел на подоконник! Шмыгнул в комнату, забился под продавленную панцирную кровать.