Выживальщик - Сергей Тишуков

class="p1">— Правильно. А если волк нападёт на колхозное стадо? Осуждать будешь?

— Волки умные. Лет сто не нападают на домашний скот. Живность вокруг расплодилась в неимоверных количествах. Они понимают, что загнать оленя тяжело, но безопасно. А вот загрызть овцу легко. Очень легко. Однако, крайне опасно. Отару сторожат и волкодавы, и пастухи. А у последних есть ружья. Лучше побегать, чем получить картечь.

— М-ля! — всплеснул лапами Михалыч, — Такую притчу испортил!

— Ты не грузи меня метафорами и сравнениями. Говори, как есть.

— Да не могу я оценивать то, частью чего являюсь сам. Вот дружка своего, Гришу, спроси. Он, хоть и прикидывается твердолобым атеистом, но историю края знает. Ему много раз рассказывали, пусть даже он не вникал. Некоторые вещи впитываешь подсознательно.

И тут же, видя блаженную улыбку совершенно отрешённого от действительности человека, хлопнул огромной лапищей безопасника по спине. Тычок получился, будто резиновой дубиной по хребту огрели.

Малюта слетел с бревна и сделал пару шагов, прежде чем погасил инерцию. Непонимающе уставился на чудище, готовясь то ли дать отпор, то ли понять, что от него хотят.

— Объясни товарищу, кто такие наши наяды. А то он полагает, будто в Грецию попал, а вокруг сплошные иноагенты и враги государства.

— Что объяснять-то? — заартачился Григорий Лукьянович, словно его внезапно разбудили и требуют от только что проснувшегося человека пересказать содержание книги «Славянские мифы» Моисея Сусанина.

— Зинаида Матвеевна считает, что репутация местных водных дев, мягко говоря, стрёмная. Поэтому предпочитает называть их наядами. Зачем людей путать? — прояснил вопрос Шрам, не рассчитывая на ответ лесовика.

— А тебе не всё равно? Что ты сейчас-то этим озаботился?

— Блин! А когда? Раз уж всё равно здесь. Ты ещё предложи заняться чем-нибудь другим. Взять удочку и рыбку половить, например. Хорош спорить. Излагай.

Малюта вернулся на бревно, заняв место между сержантом и бабой Зиной.

— Наяды, естественно, пришлое слово. Здесь их никто так не зовёт. Мавки, водяницы, бродницы, вилы, русалки. В зависимости от места обитания и способа охоты. Если нужно одним словом, то подойдёт определение тварь.

— Шутишь? Встречал я тварей. Даже убивать приходилось. Ничего общего.

В подтверждение своих сомнений Шрам кивнул на озеро в центре поляны, где продолжали плескаться русалки, изредка поднимая фонтаны брызг взмахом рыбьего хвоста.

— Тебя лично, никто никогда тварью не называл?

Денис, ухмыльнулся и по большому секрету признался:

— Жена пару раз, когда поругаемся. По молодости сверстники на танцах. Я тогда охоч был кулаками помахать. Но это же другое! Иносказательно.

— Да всё тоже самое, — обрадовал Григорий Лукьянович, — Тебя за какое-то конкретное дело называли и мавок наших за то же самое. Смекаешь?

— То есть они все твари? — Денис ткнул пальцем в танцующих перед ним наяд и для верности сделал рукой пару круговых вращений.

— Только не говори, что спужался, служивый, — встряла баба Зина, — Тварями их зовёт простой люд. Тёмный и малообразованный. По-научному следует говорить сущности.

— А в литературе используют термин «нечистая сила», — дополнил замечание ведьмы Михалыч, — Только это не потому, что мы грязные. Моемся мы нормально. Вон девки из воды совсем не вылезают. Намекают якобы на наше тёмное прошлое. Ну, типа, как Дарт Сириус или ситхи из «Звёздных войн». А Завулон наших вообще в грош не ставит. Называет пушечным мясом и гнобит, как раньше пиндосы страны третьего мира. Нацист хренов.

— Вот-вот, — поддержала баба Зина, — Мы с чернокнижниками никогда никаких дел не имели. Разве что те, кто совсем опустился.

— Вы ещё и кино смотрите! — изумился Шрам.

— Та не-е-е, — отмахнулся Михалыч, — Больше книжки читаем. В отличие от вас, мнящих себя людьми, тщательно изучаем историю. Ваши суждения и взгляды по различным её аспектам. Вы слишком гордые, чтобы замечать что-то, кроме себя любимых.

— Здесь не поспоришь, — напомнил о себе Малюта, — Я живое тому подтверждение. Тридцать лет жил бок о бок со сказкой и в упор не замечал.

— А волки здесь причём? — напомнил Шрам начало беседы.

— Волки? Я, видимо, пропустил. Что волки?

— Михалыч спрашивал, осуждаю ли я волков за то, что они жрут косуль.

— И? Осуждаешь? Хотя неважно. Пример не слишком удачный. Нас, если я правильно понял, пригласили сюда показать разницу между сущностями и людьми. Так?

— Не совсем, но мыслишь в правильном направлении, — пояснила Зинаида Матвеевна, — Мы не люди, но и не сущности. Следовательно, ни под одну из твоих категорий не подпадаем. Поэтому давай возьмём мою формулировку и попробуем определить разницу между сущностью и плотью. Может кому-то, кто мнит себя точной копией Бога, это и неприятно, но наличие физического тела, проще говоря плоти, и является определяющим моментом.

Малюта завис на мгновение, вспомнив сентенцию некоторых биологов, утверждающих, будто человек такой же хищник, только сумевший развить свои умственные способности. Те же признаки молекулярного, клеточного, анатомического строения, как и у прочих обитателей планеты. Получалось, его вид прекрасно подходил под категорию: Человек разумный, род Человек, семейство Гоминиды, отряд Приматы, класс Млекопитающие, подтип Позвоночные, тип Хордовые, царство Животные.

— Э-э-э, — продолжил он, нащупывая прежнюю нить своих размышлений, — Хорошо. Допустим. Плоть — это то, что нас всех объединяет.

— Волки, — напомнил упёртый Шрам.

— Хрен с ними, с волками, — отмахнулся Григорий Лукьянович от товарища, — Всем нужна пища. Хищникам — мясо, травоядным — подножный корм. Киты вон малюсеньким планктоном довольствуются. Зато поглощают его тоннами. Мавки, русалки, водяницы — души некогда погибших девушек. Причины разные, суть одна. Став сущностью, они превращаются в берегинь того места, где рассталось с жизнью их тело. Но для восполнения энергии и поддержания существования, пусть даже в столь иррациональном состоянии, требуется пища. А что может стать пищей для неупокоенной души? Это же логика! Душа живого человека. Следовательно, завлекая неосторожных путников и убивая, берегини не совершают тяжкое преступление против рода человеческого, а всего лишь удовлетворяют потребность в еде. В отличие от нас с тобой. Мы убиваем себе подобных совсем по другим мотивам. Я, получается, ради идеи и служения роду, а ты — за деньги.

— Вообще-то я тоже служу, — обиделся сержант, — Да, мне платят за это, но я содержу семью, помогаю родственникам.

— Неважно, — гнул свою линию Малюта, которого просто понесло, — Русалки, как волки, лисы и прочие хищники вынуждены убивать ради пропитания. А мы? Ради чего убиваем мы? Может это мы твари? А бедных сущностей называем так, потому что хотим свалить на них нашу вину? Потому что…

— Боитесь вы их, — быстро подытожила ведьма, когда безопасник запнулся.

Две очень юные нимфы, прекрасные и соблазнительные в своей наготе, отделились от хоровода и, заливаясь заразительным смехом, от чего заулыбался даже всегда