Охваченные страстью - Кейт Донован

Эрика пошевелилась и, не почувствовав рядом с собой, как это было столько дней и ночей, любимого мужчины, испугалась и едва не свалилась с кровати. Дэниел исчез. Не думая о том, что ее каштановая грива в полном беспорядке, что на ней всего лишь измятая ночная рубашка, Эрика бросилась в кухню и даже застонала от облегчения, увидев, что он сидит за столом, а Мэри О'Рурк суетится вокруг него и в глазах ее светятся обожание и радость.

– Дэниел Маккалем, ты напугал меня до полусмерти! – Эрика бросилась к нему и обняла. – Посмотрите-ка на него. Совсем здоров. И никакой лихорадки. Какое счастье!

– Ты бы поела чего-нибудь, – сдвинув брови, предложил он. – Ты ужасно выглядишь.

Она поморщилась и уселась на стул рядом с ним.

– Я и вправду дико голодна и знаю, что вид у меня чудовищный, но, честное слово, Дэниел Маккалем, я страшно рада видеть тебя на ногах. Мэри, он выглядит гораздо лучше, верно?

– Да, – подтвердила экономка. – Он уже поел супа. А вы, дорогая, хотите того же самого?

– Это было бы чудесно.

– Подай ей, – бодро распорядился Дэниел. – А потом оставь нас ненадолго, мне надо поговорить с Эрикой наедине.

Мэри поджала губы, но выполнила его повеление, а уходя, бросила на Эрику сочувственный взгляд.

Подавив желание отругать его за грубость, Эрика отодвинула от себя миску с супом и приготовилась терпеливо выслушать Дэниела.

– Я хочу, чтобы ты уехала к Райерсону на несколько дней. Мне надо побыть одному и обдумать происшедшее.

Эрика огорченно вздохнула.

– Это большой дом, капитан. Если ты хочешь уединиться…

– Я хочу, чтобы ты уехала к Райерсону. Если это тебе неудобно, побудь в материнском доме. Прошу тебя, сделай это для меня.

– Мне нужно быть с тобой, – упрямо возразила Эрика. – В плохие времена так же, как и в хорошие. Это и есть любовь.

– Не говори мне о том, что такое любовь! – воскликнул он и, дотянувшись, шлепнул ее по руке – достаточно сильно. – Надеюсь, ты никогда не узнаешь о любви того, что довелось узнать мне. – Дэниел протянул вторую руку и положил ее поверх первой. – Пальцев на обеих моих руках не хватит, чтобы сосчитать тех, кого я любил и безвременно утратил. Ни одной живой душе я не пожелал бы такого, а тем более тебе. И не говори мне о любви, потому что ты знаешь только часть истории.

– Дэниел…

– Мне нечего дать другому человеку. У меня есть сыновья, и это все.

– Подожди! – Эрика ошеломленно уставилась на него. – Так, значит, ты отсылаешь меня не на некоторое время? Ты хочешь сказать, что не женишься на мне? Никогда?

Дэниел отвел взгляд.

– Мы знаем друг друга меньше двух месяцев. Не придавай этому большего значения, чем следует.

Эрика съежилась от его решительного тона.

– Не отталкивай меня, Дэниел. Я нужна тебе, и не важно, понимаешь ты это или нет. И ты мне нужен. Мы должны скорбеть вместе.

– Я уже покончил со своей скорбью. – Он внезапно встал. Глаза у него стали темными и непроницаемыми. – Я иду на причал. Я попросил Майкла нанять экипаж и отвезти тебя в Бостон. Он к твоим услугам, как только ты соберешь вещи. И я прошу об одном: чтобы ты уехала к тому времени, как я вернусь.

– На причал? – прошептала она. – Господи, неужели ты собираешься…

– Я буду искать теперь всего по часу. Не более того. – Дэниел помолчал и добавил мягко: – Я должен оставаться живым и здоровым ради моих сыновей. И я вечно буду признателен тебе за то, что ты напомнила мне о моей ответственности. Если бы ты этого не сделала, я бы мог сотворить с собой нечто такое, что заставило бы мальчиков страдать потом всю жизнь.

– Дэниел…

Эрика хотела подойти к нему, чтобы он ее обнял, но Дэниел остановил ее – не движением, а выражением лица, жестким и ранимым одновременно. Потом она услышала:

– Помнишь, ты говорила, что хотела бы предоставить мне свободу? Предоставь мне ее сейчас. Уйди от меня. Это единственное, чего я хочу от тебя сегодня.

Эрика глубоко вздохнула, потом заговорила из самой глубины души – исстрадавшейся и измученной:

– Если ты отошлешь меня, я к тебе не вернусь. Я буду хотеть этого и молиться, чтобы ты передумал, но сама я не вернусь. Если ты отошлешь меня, тебе придется приехать за мной. И как бы сильно я ни любила тебя, Дэниел Маккалем, я не стану ждать вечно.

– Это более чем справедливо. За исключением того, что ты вообще не обязана ждать. Я этого не стою, – заверил он ее спокойно. – К тому же, – добавил он с внезапно потемневшим лицом, – я за тобой не приеду.

После первого приступа боли Эрика вдруг почувствовала, что она словно окаменела. То ли из-за ужасной смерти Полли, то ли из-за тревоги за Дэниела в его невменяемом состоянии и долгих изнурительных часов ухода за ним во время тяжелой болезни, то ли из-за его неожиданного решения расстаться с ней, а скорее – из-за всего этого, вместе взятого, но она не испытывала теперь ни гнева, ни возмущения предательством, ни даже смятения.

После молчаливого возвращения в дом Джека, куда ее доставил Майкл О'Рурк, она без всяких объяснений улеглась в постель. Хозяин, как обычно, был сдержан и благожелателен; время от времени он заглядывал к Эрике, но, кажется, почувствовал облегчение, когда она заявила, что хотела бы поспать «хоть несколько часов». Она была признательна Джеку за то, что он не позволил сестренкам прийти к ней, но удивлена и даже расстроена тем, что Сара не улучила хотя бы нескольких минут, чтобы побыть с ней и выразить сочувствие.

«Собственно говоря, что она могла бы сказать? – горестно успокаивала себя Эрика. – Разве что согласилась бы с решением Дэниела. Ты же помнишь, как она твердила тебе, что ты не можешь понять ее горя от потери всей семьи. Она была права. Они оба правы. Оба страдали сверх меры. Дэниел чуть не потерял рассудок, когда умерла Лили, а теперь еще гибель Полли… А Сара упорно цепляется за мысль, что ее брат вообще не окончательно ею потерян. Нет ничего удивительного в том, что они оба смеются над твоим романтическим оптимизмом. Они считают, что он основан на обычном везении и твоем неведении, и, понятное дело, не хотят общаться с тобой».

Пообещав себе, что поговорит об этом с Сарой, как только увидит ее, Эрика решила нарушить обет молчания, приняв приглашение к обеду, доставленное ей дворецким Джека на серебряном подносе. Джек просил ее оказать ему честь своим присутствием за столом. «Как это на него похоже, – подумала Эрика с некоторым смущением. – При всех его недостатках он не в силах видеть, как кто-то страдает и тоскует». Ах, если бы она любила Джека так, как полюбила Дэниела Маккалема!

Джек явно думал о том же, потому что, войдя в столовую, Эрика увидела, что атмосфера в ней поистине романтична: мягкий свет зажженных канделябров, благоухающие букеты цветов – и звуки скрипки, на которой кто-то играл за окнами во дворе. Восхищенная и взволнованная, она спросила: