ИльРиса. Подарок Богов - Ольга Кобзева

взять и отколоть от цельного камня. Ты — уже часть нашего кристалла, ИльРиса, уже стала одной из граней, хочешь ты того или нет.

— Почему же тогда ты не почувствовал во мне родни сразу? — уперлась я.

— Наверное потому, что упрям не меньше тебя, — улыбнулся отец. — Я не почувствовал в тебе своей крови поначалу только потому, что не дал самому себе возможности присмотреться, просто не ждал твоего появления. Когда ты ушла, тем же вечером я ощутил пустоту внутри, как в те дни, когда тоска по Айсире выжигала мою душу. Уже тогда я понял, что совершил ошибку, не выслушав. А когда мне принесли рисунок собственного родового браслета… и вовсе.

— Не вини себя, — снова прижалась к лиару, обнимая. — Ты ведь и правда не мог знать, что я родилась. Кстати, — встрепенулась я. — Если браслет был у мамы, а после у меня, то что надела твоя вторая жена во время обряда?

— Родовые браслеты — это артефакт, ИльРиса, никак не переходящее знамя! — рассмеялся отец. — Их нельзя снять с одной жены и надеть на руку другой. Перед вторым обрядом я заказал новую пару. — Отец обнажил запястье, показывая мне изуродованную глубокими почерневшими шрамами руку. — Вот моя цена за второй союз, — горько заявил он. — Я не знаю, чувствовала Лиура связь на самом деле или нет, однако ее браслет не превратился в наказание. Боги обрушили гнев на меня.

— Ты все равно его надел, — я во все глаза смотрела на запястье отца. Выглядело ужасно. Шрамы покрылись лишь тонкой коркой свежей кожи, кажется, только тронь — и снова закровоточат.

— Да, я его надел, — согласился лиар, опуская рукав пониже. — Но, несмотря на это, расплатилась все же Лиура. Ее семья до сих пор проклинает меня. Винит в смерти единственной дочери рода.

— Но почему? Ведь она тоже надела браслет добровольно.

— Это так, — подтвердил отец. — Браслет можно надеть лишь добровольно и никак иначе! Однако это все же я виноват в ее смерти, ИльРиса. Виноват действительно я.

— Папа, я не понимаю, — призналась откровенно. — Бабушка тоже рассказывала мне про ваш союз с этой лиарией, но я все равно ничего не поняла. Зачем вы оба пошли в храм, зная о последствиях?

— Бывают такие ситуации, ИльРиса, когда обряд проходят не по любви, а из других побуждений, — невесело заявил отец. — Тогда пара начинает употреблять особый настой. Мы с Лиурой оба принимали его. Начали сразу после обряда разрыва связи с твоей мамой. В первое время навязанные ощущения помогали мне сохранить ясную голову и не скатиться в… не важно, — махнул рукой отец. — Но хоть я и пил настой люписторы, душой Лиуру так и не принял, полноценной связи не ощутил. Да, у нас родился Деризари, то есть можно сказать, что основная цель была достигнута, однако Лиура умерла. И это только моя вина. — Отец отстранился ненавязчиво, тем более что с меня сонливость слетела на фоне таких разговоров. Лиар поднялся, отошел к окну. Рассказ не давался отцу легко, очевидно, что он пересиливал себя, вновь переживая те времена. — Я повинен в смерти двух чудесных лиарий, повинен в смерти обеих своих жен, ИльРиса. Тебе есть за что меня ненавидеть, есть за что меня презирать, ведь я позволил уговорить себя на повторный обряд. Но не сумел довести начатое до конца, оказался слишком слаб духом. Во время беременности и родов я должен был делиться с женой энергией, поддерживать ее, а я не мог. Люпистору пить нужды больше не было, и я стал ненавидеть Лиуру. Видел в ней причину своих бед, а она ведь ни в чем не была виновата. Даже в те дни, когда был рядом, смотреть на нее не хотел. В итоге баланс циани был нарушен, Деризари появился на свет, но ценой жизни своей матери. А если бы я не жалел себя столь отчаянно, не рвался в каждый поход, организованный владыкой, не позволял увлечь себя любому делу, лишь бы не быть дома, не быть рядом с Лиурой… Если бы продолжал пить жреческий настой… Она была бы жива. А прояви я силу духа еще раньше и не встань добровольно к алтарю для разрыва связи, кто знает, возможно сейчас Айсира была бы передо мной.

Я во все глаза смотрела на отца. Ненавидела ли я его? Презирала? Нет и нет. Я его жалела. Но каким-то внутренним чутьем понимала, что моя жалость отца оскорбит, не стоит ее проявлять. Стояла бы сейчас мама здесь, сложись все иначе? Вряд ли. Мама не прожила бы столь долго. Даже те годы, что были ей отмеряны на Земле, даже они уже были подарком. Выстраданные, лишь чтобы не оставлять меня одну. Я не решалась подойти сейчас к отцу, молчание стало затягиваться.

— Что за настой, о котором ты говоришь? — спросила, только чтобы прервать наконец эту тишину.

Отец вздрогнул. Он стоял спиной ко мне, тихий, задумчивый. Мыслями где-то далеко.

— Люпистора, — тихо ответил лиар, поворачиваясь. — Цветок такой. — Советник владыки успел взять себя в руки, на его лице не читалось и следа пережитых эмоций. — На самом деле там много компонентов, не один, — минорно начал он, глядя на меня со странным выражением. — Настой готовят жрецы в храме. Не истинных союзов больше, чем можно представить, ИльРиса, — сообщил он. — Довольно часто, возможно даже чаще, чем хотелось бы, семьи заключают договорные браки. Если Боги не против, пара живет в согласии многие годы, у некоторых даже обмен циани налаживается со временем. Но чтобы иметь потомство, все же нужен контакт душ. Жреческий настой как раз и дает иллюзию притяжения, кажется даже, что это и есть твоя истинная пара. Многие пьют его годами…

— Бабушка говорила, что только истинно любящие обретают крылья, а после настоя тоже? — не удержалась от вопроса.

— Нет, — резко мотнул головой отец. — Богов не обманешь. Жреческий настой обманывает нашу природу, нашу сущность, но не Богов. Только тот, кто испытал истинную связь поймет, насколько жалкие крохи притяжения дает настой люписторы. Связь с Айсирой была настолько сильна, что я чувствую ее до сих пор, — с болью в голосе сообщил лиар. — Иногда кажется, только захоти я — и смогу взлететь… Закрываю глаза — и вижу твою маму, ИльРиса… Как же я ее любил! А Лиура… да, на люписторе я чувствовал с ней некую связь, отголоски, жалкие крохи. И то только пока она была рядом. Стоило нам хоть на время расстаться, бывало и вовсе о ней забывал. Пока она рядом — тянуло, стоило