Рыцарь справедливости - Алексей Макеев

бы питать к Святославу Дмитриевичу неприязнь, Лев вдруг услышал неожиданно утвердительный ответ. Двоюродный (по приемным родителям) брат академика, представленный Инной как Григорий Дорохухин, слегка встрепенувшись, издал тягостный вздох и горемычно произнес:

– Товарищ полковник, к моему великому сожалению, есть такая паршивая овца в нашем кругу, есть… Как ни прискорбно это констатировать, но таковой мелкой рогатой скотиной является мой собственный сын, Дорохухин Вадим. Нет, я не берусь утверждать, что это именно он какими-то своими действиями или своим бездействием стал причиной смерти Святослава. Но то, что моего сводного брата он терпеть не мог, это определенно. И из-за чего?! Причина, по сути, идиотична и смехотворна. Пришел он как-то раз к Святославу клянчить на пол-литра, а у Свята – итальянская научная делегация. Представляете? Сидят большие ученые умы, толкуют про гены и хромосомы, и тут к ним заваливается какое-то пьяное рыло и начинает гундеть про деньги на «банку». На интеллигентную просьбу Святослава покинуть помещение Вадим ответил грубой матерщиной. Свят, будучи человеком физически крепким, вышвырнул его, как то и надлежало сделать. И вот, тем же днем вижу, Вадим для чего-то месит глину. Присмотрелся, а он, скотина, надумал состряпать куклу вуду, чтобы, как видно, извести Свята негритянским колдовством. Ну, я его так «отвудил» хорошей палкой, что он неделю не мог на заднице сидеть. Но, я так понял, Святослава ненавидеть он стал еще сильнее.

Григория поддержала и Анастасия, сводная сестра Святослава. Сокрушаясь, вздыхая, она поведала Гурову о том, что Вадим совсем уже «как с цепи сорвался». Даже у самых близких может что-то украсть, кого-то беспричинно обхамить и даже побить (понятное дело, тех, кто слабее его).

– Он меня уже раза два обкрадывал и бил, – призналась она. – Я уже давно говорю Грише: уж скорее бы его посадили! Может, посидит на нарах, хоть немного поумнеет – будет знать, как безобразничать и что за это бывает!

На вопрос Льва Григорию: как же такое могло случиться, что своего сына он не смог воспитать приличным человеком, ответила Анастасия:

– Лев Иванович, без толку ждать от вербы груш, как ее ни поливай, как за ней ни ухаживай! Верба – вербой и останется. Виноват тут, конечно, сам Григорий, когда женился на Зинке Колымцевой. Все ему тогда говорили: женишься – наплачешься! Вся их порода такая – то по тюрьмам, то по колониям мыкаются. У Зинки два брата, оба из тюрьмы не вылезают. И отец их сидел, и дед… У них и фамилия-то не с потолка взята – Колымцевы. Вадька с малолетства отброс отбросом рос. Красть начал еще в школе. У кого ручку стырит, у кого – часы, у кого – телефон. А кого и просто так поколотит. Гришка ремня давал ему частенько. Только не сделаешь из черта пономаря.

Понуро выслушав монолог своей двоюродной сестры, Григорий огорченно добавил:

– Уже сил нет этого обормота исправлять. Иной раз грешным делом думаешь: да лучше бы его убили! И слезинки не уронил бы! У меня еще один сын есть – Олег. Так он с Вадькой – как небо и земля. Олег сам в этот… Как его? В колледж поступил на электромеханика. Потом Святослав ему посодействовал, технический университет он окончил. О, голова! Сейчас инженером в крупной компании состоит. Совсем другой человек! А этот… – он безнадежно махнул рукой.

Выслушав Анастасию и Григория, Гуров некоторое время размышлял, после чего, чуть пожав плечами, задумчиво произнес:

– Ну, я, конечно, на заметку Вадима возьму и дам вашему райотделу хорошую встряску, чтобы следили за порядком получше. Похоже, слишком уж в райотделе расслабились, грубо говоря, мышей ловить перестали. Думаю, призвать этого бездельника к порядку труда не составит. А вот что касается его причастности к смерти академика Семигорова, то тут вопрос пока остается открытым. Если даже Святослав Дмитриевич умер по причине какого-то вредоносного воздействия, оказанного на него неким злонамеренным лицом, то пока еще не установлено, каким именно могло быть это воздействие. А еще есть такое понятие – алиби. Если у Вадима есть надежное алиби, то… То тогда никаких претензий по части смерти Семигорова ему мы предъявить не сможем.

В гостиной на несколько мгновений повисла тишина. Но, быстро сориентировавшись в том, что сказал опер, Григорий тут же выдвинул предположение насчет все того же культа вуду:

– Лев Иванович! А какое может быть алиби, если Вадька просто через свою эту поганую вуду наслал на него порчу? А?

Даже закашлявшись от услышанного, Лев с недоуменным видом потряс головой.

– Хм… Григорий Александрович! В нашем УК нет такой статьи, как причинение смерти путем насылания порчи или проклятия. Нет! Да, если я что-то такое укажу в официальном документе, надо мной будет смеяться весь главк уголовного розыска. И даже если считать, что ритуалы культа вуду реально способны причинить кому-то вред, то откуда, скажите, Вадим мог бы набраться подобной, условно говоря, «премудрости»?

– Как это – «откуда»?! – Дорохухин даже всплеснул руками. – Он почти год состоял в секте одного приезжего негра… Как его… Билл Хамбарбуго. Помните, на краю Москвы, в Махалине, в заброшенных общагах лет десять назад обосновались негры-нелегалы? Об этом еще по городскому телевидению рассказывали. Вот! Там они такой криминал развели, что людям продыху не стало. Ну, их вроде бы малость к порядку призвали. Кого-то из России выставили, кто-то сам смылся в Евросоюз, а вот некоторые тут окопались. Сам этот Билл женился на какой-то москвичке. Как видно, своей вудой голову ей заморочил, она и пошла за него. И все! Как его теперь выгонишь? Вот он и организовал свою секту вуду. Ну а наших дураков околпачить – проще ж простого. Понабежало к нему – полным-полно. И мой Вадька среди них. Только если с других этот Билл хороших бабок нарубил, то Вадька сам негра обокрал. Билл пожаловался в полицию. Только Вадька открутился в два счета. Так его и не смогли привлечь к ответу.

– Постойте, постойте! – Гуров вскинул указательный палец. – Если это вуду такое всемогущее, то что же Билл не наслал на Вадима какую-нибудь африканскую порчу? Что же он побежал в полицию?

Похоже, этот вопрос очень сильно озадачил Григория. Недоуменно разведя руками, Дорохухин предположил:

– Так, если Вадька сам уже успел насобачиться на этой вуде, может, его она уже и не берет?