Женское нестроение - Александр Амфитеатров

— Вишь! — сказала одна изъ Ѳетиній — какъ господа крѣпко взялись, когда это самое дѣло дошло до своей сестры…

Стрѣла простодушная, несомнѣнно неумышленная, но тѣмъ болѣе болѣзненно ранящая нашего брата, интеллигента, прямо въ сердце. Вѣдь, вѣрно, правда это, господа. До того прочно рабство, столѣтіями воспитаннаго въ насъ и не успѣвшаго еще перевоспитаться, стараго классоваго чувства, со всѣми натертыми мозолями его симпатій и безразличій, что даже для такой примитивной эмоціи, какъ возмущеніе нарушеніемъ женской чести, русскому обществу необходимо было дождаться, чтобы это дѣло, какъ выражается ниццская Ѳетинья, «дошло до своей сестры». Дѣло Спиридоновой всколыхнуло негодованіемъ всю Россію, a потомъ Европу и Америку, потому что была опозорена интеллигентка, гимназистка, революціонерка. Сколько исключительныхъ условій, отягчающихъ вину, чтобы мерзости Жданова и Аврамова произвели должное впечатлѣніе. Все, что пережила Спиридонова, безпредѣльно ужасно. Но, увы, не одна Спиридонова въ Россіи. — Какъ водится y насъ, затрепавъ своимъ внимаыіемъ единичный актъ насилія до того, что онъ сталъ нарицательнымъ, общество гипнотизировалось имъ, почти не отвѣчая на тѣ видѣнія, однородныя и еще болѣе чудовищныя, которыя клубятся позади этой гипнотизирующей точки. Спиридоновыхъ въ Россіи была не одна, a сотни. Но эти, сотнями исчисляемыя Спиридоновы, не учились въ гимназіяхъ, не участвовали въ политическихъ партіяхъ, не стрѣляли въ чиновниковъ, — словомъ, для интеллигенціи, для образованныхъ людей, пишущихъ въ газетахъ и проповѣдующихъ съ трибунъ и каѳедръ, онѣ не были «своими сестрами». И вотъ бѣда ихъ, къ стыду общества, оказалась — какъ-будто — въ полъбѣды. Она оставалась предметомъ теоретическихъ негодованій, безъ всякаго перехода въ практическій протестъ дѣйствіемъ. Эги несчетныя, темныя Спиридоновы страдали, гибли, позорились не за борьбу, не за войну съ правительствомъ, a просто потому, что онѣ женщины, что y нихъ есть женская честь, которую можно отнять, и есть достаточно вооруженныхъ скотовъ, охочихъ до этого занятія, которымъ женская честь предавалась въ наградное пользованіе — въ родѣ прибавки къ пайку, что ли, или приварка какого-нибудь.

Мы возмущались Спиридоновскимъ бѣдствіемъ. Но много ли въ Россіи женщинъ были гарантированм отъ того, что вся спиридоновская исторія не будетъ продѣлана съ ними, при томъ, съ гораздо большею легкостью, быстротою и удобствомъ, такъ сказать, въ упрощенномъ изданіи, чѣмъ продѣлывали господа Аврамовъ и Ждановъ, все-таки, хоть сколько-нибудь да стѣсненные — ну, просто хотя бы соображешями о томъ, что ввѣрена имъ не какая-нибудь случайная, заурядъ преступница, a важная политическая арестантка, которая и въ тюрьмѣ не беззащитна, потому что за ея судьбою слѣдятъ глаза многихъ… Изъ того, что Аврамовъ и Ждановъ посягнули на Спиридонову, слѣдуетъ, что эти господа, не тѣмъ будь помянуты, были исключительно дерзкимн и безстрашными по части какой бы то ни было отвѣтственности. Эти господа, — что называется, о двухъ головахъ. Но надъ тѣми злополучными сестрами Спиридоновой, которыя «не свои сестры», издѣвались и ругались совсѣмъ не исключительные изверги рода человѣческаго, a просто сѣрая солдатская блажь, одурѣвшая отъ крови, пожара, бойни по командѣ и любезной терпимости начальства ко всякому пороку.

Безчисленныя, безъотвѣтныя, беззащитныя женскія жертвы солдатскаго разврата — быть можетъ, самый большой русскій ужасъ нашего времени, страшнѣйшій даже массовыхъ убійствъ, которыя одѣваютъ трауромъ города и села нашей родины.

Семья въ Россіи не естъ соціальное правило, но лишь своеобразное государственное отличіе, даруемое за политическую благонадежность и отнимаемое за сомнительность оной. Еще въ тѣ дни, когда Оболенскій, послѣ знаменитыхъ безпорядковъ въ Харьковской и Полтавской губерніяхъ, положившихъ начало русской аграрной революціи, сѣкъ и истязалъ усмиренныхъ крестьянъ, генералъ, начальствовавшій экзекуціоннымъ отрядомъ, по окончаніи сѣкуціи, безцеремонно говорилъ выпоротымъ мужикамъ: «Теперь вы больше намъ не нужны, ступайте, хохлы, въ степь, a казаки позабавятся съ вашими бабами».

И хохлы, подъ берданками, шли въ степь, a деревня наполнялась воплемъ преслѣдуемыхъ бабъ… Мнѣ разсказывали очевидцы, что несчастныхъ позорили всенародно, въ солдатскомъ кругу, a вельможное начальство, укрывшись для приличія въ избу получше и почище, смотрѣло изъ оконъ, попивая шампанское, хохотало и отпускало каламбуры… А мужики, безоружные, стояли въ степи, подъ дулами берданокъ… Вотъ тема беллетристу-психологу, не боящемуся натуралистическихъ картинъ…

Читая газетные отчеты и частныя писъма объ усмиреніяхъ солдатами и, въ особенности, казаками русскихъ окраинъ, можно подумать, что тамъ дерутся съ крестьянами не люди и даже не черти, a полки переодѣтыхъ въ сѣрыя шинели и въ черкески сладострастныхъ обезьянъ. Что же? Въ индійской миѳологіи былъ и такой случай. У Вишну былъ союзникомъ обезьяній царь Гануманъ, онъ командовалъ обезьяньей арміей и даже благополучно побѣдилъ кого-то. Ну, такъ вотъ, я думаю, что въ моментъ своей побѣды эта обезьянья армія вела себя, все-таки, лучше, чѣмъ казаки въ Закавказьи, и ни о какомъ Гануманѣ нельзя разсказать того, что вытерпѣла бумага оффиціальнаго отчета по слѣдствію о злоупотребленіяхъ казаковъ-усмирителей, произведенному г. Вейденбаумомъ въ Шушинскомъ уѣздѣ. Если бы эти вещи не были засввдѣтельетвованы оффиціальнымъ дознаніемъ, всегда склоннымъ смягчать происшествія, непріятныя для правительственной репутаціи, до минимумовъ дѣйствительности, эти строки можно было бы принять за отрывокъ изъ романа какого-либо сумасшедшаго эротомана, въ родѣ знаменитаго маркиза де-Садъ. Отчетъ г. Вейденбаума заключаетъ въ себѣ такія грязныя подробности, что прочитать ихъ вслухъ съ эстрады или съ каѳедры не поворотится самый смѣлый языкъ. А это уже не «революціонная сказка», но оффиціальный отчетъ!

«Командированная кавказскимъ намѣстникомъ слѣдственная комиссія, подъ предсѣдателъствомъ Г. Д. Вейденбаума, объѣхала пострадавшія армянскія селенія, свыше пятнадцати. Удостовѣрены факты грабежа и насилій; изнасилована родильница. Г. Вейденбаумъ лично посѣтилъ эту несчастную женщину. Въ Гюнэ и въ Чертазѣ констатированы многочисленные факты физическаго насилія, грабежи и поджоги. Въ Сусѣ обнаруженъ большой грабежъ и фактъ поголовнаго избіенія крестьянъ, изнасилованія одиннадцати женщинъ и растлѣнія параличемъ разбитой двѣнадцатилѣтней дѣвочки, которую изверги вырвали изъ объятій старика-дѣда. Разслѣдованіе фактовъ произвело на комиссію невыносимо тяжелое впечатлѣніе. Сообщенія епископа Ашота объ ужасахъ не только подтверждаются, но блѣднѣютъ предъ дѣйствительностью. Нѣтъ селенія, гдѣ бы не были сожжены дома со всѣмъ имуществомъ. Въ Тугѣ сожженъ двухъэтажный домъ Муселяенца, съ хлѣбнымъ амбаромъ и складомъ мануфактурныхъ товаровъ. Вездѣ казакамъ давалась полная свобода. Въ нѣкоторыхъ селеніяхъ нѣсколько дней грабили, избивали, истязали, изнасиловали женщинъ и дѣвицъ, вырывая ихъ подъ часъ изъ рукъ отцовъ, братьевъ и мужей, ловя ихъ въ горахъ, въ садахъ и въ лѣсахъ, Рѣдко кто избавился отъ побоевъ, истязаній, ограбленія, a изъ женщинъ спаслась отъ позора лишь часть убѣжавшихъ или скрывшихся въ секретныхъ мѣстахъ домовъ. Въ селеніи Сосъ умеръ отъ побоевъ Аванесъ Аирапетянцъ. Товарищу прокурора было заявлено объ этомъ, но слѣдствія и вскрытія произведено не было до сихъ поръ. Мать Аванеса, семидесятилѣтняя старуха, изнасиловава пятью казаками. Въ селеніи Азохѣ казаки требовали отъ Хосрова Карапетянца отдать жену. Получивъ отказъ, они повалили ее и изнасиловали. Одна азохская женщина изнасилована на глазахъ дѣтей, затѣмъ ее заставили цѣловать половые органы. Уничтожено казаками многое, чего не могли они взять. Награбленныя же вещи, навьючивъ ими лошадей, они отвезли въ переселенческое селеніе Скобелевку, частью же продавали дорогой. Пострадали преимущественно тѣ селенія, которыя подвергались раньше нападенію татаръ. Въ селеніи Чертазѣ саблей казака раненъ священникъ, y другого священника ограбленъ сосудъ со Св. Тайнами. Есть при смерти избитые, неизлечимые, изувѣченные, преждеврменные роды, выкидыши, случаи смерти новорожденныхъ. Въ горахъ многія женщины сдѣлались истеричными. Паника настолько сильна, что, когда комиссія подъѣзжала къ селеніямъ, женщины, несмотря на предупрежденія быть спокойными, бѣжали въ горы и въ сады. Названныя селенія окончательно разорены и опустошены на глазахъ мѣстныхъ военныхъ и административныхъ властей. Отрядъ былъ подъ начальствомъ полковника Веверна, офицеровъ Бирюлкина, Гаджіева, въ сопровожденіи уѣзднаго начальника Фрейлиха, мирового посредника Ермолаева, пристава Фота. Ермолаевъ по свидѣтельству многихъ, поощрялъ казаковъ, a нѣкоторые дома самъ обливалъ керосиномъ и поджигалъ».