Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии - Мягкова

Даже подпевать нам пытается, хоть и не понимает ни хрена:

День-ночь, день-ночь – мы идем по Африке,

День-ночь, день-ночь – все по той же Африке,

Пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог,

Пыль, пыль, пыль, пыль, пыль, пыль – видит бог!

На самом деле, естественно, никакой пыли под нашими ногами нет и в помине. Поздняя осень и в Средиземноморье дождлива – тут уж как-то все больше лужи и грязь аккуратно обходить приходится, но ведь главный прикол этой пародийной песни Ивана Коваля совсем не в этом…

Неважный мир господь для нас создал.

Тот, кто прошел насквозь солдатский ад

И добровольно без вести пропал –

Не беспокойтесь, не придет назад!

Для нас все вздор – голод, жажда, длинный путь,

Но нет, нет, нет, каждый день всегда одно:

Пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог,

Пыль, пыль, пыль, пыль, пыль, пыль – видит бог!

Газеты врали вам средь бела дня,

Что мы погибли смертью храбрецов.

Некрологи в газетах – болтовня!

Нам это лучше знать в конце концов!

Брось, брось, брось, брось видеть то, что впереди:

Пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог!

Счет, счет, счет, счет пулям в кушаке веди,

Пыль, пыль, пыль, пыль, пыль, пыль – видит бог!

Из деревни мы выступили утром, так что вволю поразвлечься с Астурдой – ага, на дорожку – я таки успел. Поэтому в этот первый день моим глазам пока еще нетрудно выдерживать дразнящее зрелище «гарцующей» на упрямом длинноухом «скакуне» Велии. Гарцевание еще то – спасибо хоть лужи и грязь старается объезжать, и время от времени ей это, надо признать, даже удается. И ведь хороша, чертовка, и знает об этом, и дразнит намеренно! И через пару дней, пожалуй, достигнет цели…

Мы будем в джунглях ждать до темноты,

Пока на перекличке подтвердят,

Что мы убиты, стало быть – чисты,

Потом пойдем куда глаза глядят.

Восемь, шесть, двенадцать, пять – двадцать миль на этот раз,

Три, двенадцать, двадцать две – восемнадцать миль вчера,

Пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог,

Все, все, все, все от нее сойдут с умааааа!

Ага, через пару дней я таки точно начну сходить с ума от ладной фигурки этой превосходно сложенной шмакодявки – тем более что не такая уж она и шмакодявка, как оказывается – по турдетанским-то меркам. Шестнадцать скоро должно уже исполниться, в самом соку турдетаночка – по матери, по крайней мере… Мыылять! Пожалуй, мне уже и завтра придется нелегко! Ведь одно дело, когда ты уверен, что ей еще до применения по прямому бабьему назначению в постели как медному чайнику, ее ведь и воспринимаешь тогда как малолетку, и совсем другое, когда знаешь, что девка уже почти созрела! А все проклятый Нирул – ага, просветил, сволочь эдакая! Урыл бы гада! Ох, млять!

Причины дезертирства без труда

Поймет солдат, для нас они честны.

А что ж до ваших мнений, господа,

Нам ваши мненья, право, не нужны!

Я шел сквозь ад шесть недель, и я клянусь:

Там нет ни тьмы, ни жаровен, ни чертей,

Лишь пыль, пыль, пыль от шагающих сапог,

Пыль, пыль, пыль, пыль, пыль, пыль – видит бог!

Хрен он угадал, этот Коваль! Там окромя той пыли есть еще и недоступные, но жестоко дразнящие своими прелестями красотки – ага, вроде этой, на муле! На рудник мы шли из Кордубы, хотя и не на пределе сил, но и не вразвалочку, все-таки поспешали. Как раз два дня тогда и вышло. Но сейчас, дабы ненароком не растрясти саму «почтенную», которой это «невместно», никто не торопится, и боюсь, как бы переход не растянулся дня на три. Этот день, который первый, я продержусь нормально, спасибо Астурде. Второй, который завтрашний – уже с трудом, Велия ведь, проклятая чертовка, свое дело знает. Но если наступит третий день, а мы будем все еще не в Кордубе с ее местными шлюхами… Ох, млять! Только не это!

Привал, по идее, предназначен для отдыха – ага, душой и телом. Насчет тела – согласен, хотя и… гм… не безоговорочно, млять! О душе и вовсе промолчу – вся так и норовит сконцентрироваться, паскуда, в той самой части означенного тела, которая «не безоговорочно»! Желудок-то, конечно, наслаждается горячим и сытным обедом, но вот ниже… Млять! Местные бабы как-то не носят обувь на толстой подошве или на высоком каблуке, отчего коротконогих видно сразу, даже и не наметанным глазом. Собственно, коротконогие бабы в явном большинстве, и куда менее многочисленные длинноногие на их фоне выделяются довольно резко. Чаще они почему-то встречаются среди блондинок и шатенок, среди брюнеток гораздо реже, ну а среди ярких смуглых брюнеток – особенно редко. Но как раз именно такой ходячей аномалией и оказалась Велия! На привале, когда она пешком, это особенно заметно! Астурда тоже не особо-то коротконога, на таких мой инстинкт самца практически не клюет, у нее зад как раз на середину роста приходится, что для баб вполне нормально и очень даже неплохо. Но у Велии – млять, середина роста приходится чуть ли не на промежность – и это у смуглой брюнетки! Ну и как прикажете такое выдержать?! Ох, млять! Скорее бы добраться до Кордубы!

Марш приносит некоторое облегчение – верхом на муле ее ноги полусогнуты, и их длина не так бросается в глаза. Но сидит-то она по-женски, обе ноги на одну сторону, иначе ведь в длинной юбке и не усядешься, и эта мучительница то и дело закидывает ногу на ногу, да еще и едет поблизости… Млять! Нет, так не пойдет! Погоди, чертовка, теперь моя очередь дразнить!

– «Шварцбраун» на русском! – подсказал я нашим и загорланил сам:

Темен ты, лесной орех,

Загорел, как я, совсем как я!

Загорелой быть должна

И девушка моя!

Узнав мотив, приколовшись, поржав и мигом сориентировавшись, наши весело подхватили бессмысленный, но узнаваемый припев:

Юби-ди-и, юби-юби-ди, ах-ха-ха,

Юби-ди-и, юби-юби-ди, ах-ха-ха!

Юби-ди-и, юби-юби-ди, ах-ха-ха,

Юби-ди-и, юби-юби-ди!

Этот перевод знаменитого немецкого марша «Шварцбраун ист