Доктор Яд. О том, кто тихо убивал молодых женщин, пока все боялись Джека-потрошителя - Дин Джобб

порицать их, и думаю, что поведение полиции с начала и до конца дела достойно восхищения». Поведение инспектора Танбриджа и офицеров Ламбетского отдела, добавил он, было «весьма похвальным».

Визит судьи в офис Макнотена, возможно, стал еще одной попыткой наладить отношения. После обсуждения дела Крима Хокинс упомянул кое-что, что показалось ему загадочным: почему Крим написал письма, которые решили его судьбу? У Макнотена имелась своя теория на этот счет. Крим, по его словам, был «безнадежно развращенным человеком», который после удовлетворения «безумной жажды жестокости» страдал от приступов депрессии. «В качестве своего рода бальзама для совести он затем садился и писал кому-то письмо, подробно описывая факты, свидетельствующие о том, что совершено убийство». Шантаж был почти случайным, что, возможно, объясняло, почему Крим не предпринял никаких попыток получить требуемые деньги. «Крим, – предположил Макнотен, – хотел поделиться своими преступными секретами».

* * *

«Доктор Томас Нил Крим, – говорилось в лондонской газете News of the World, – несомненно, величайший монстр беззакония, которого видел наш век». В The Standard возмущенный редактор оценил убийство Кловер как «безжалостное злодеяние… почти не имеющее аналогов в анналах истории человеческих преступлений». Лондонский журнал Black and White окрестил его «самым жестоким и подлым из всех убийц этого века». В журнале отметили, что Джек-потрошитель, несмотря на всю свою жестокость, никогда не пытал жертв и не старался извлечь выгоду из их смерти, в то время как Крим выбрал яд, который, как он знал, приводит к медленной, мучительной смерти. The Daily Chronicle, газета, которую Крим заполучил в качестве невольного союзника в своих планах шантажа доктора Бродбента и доктора Джозефа Харпера, охарактеризовала его преступления как ядовитую комбинацию «грязной жадности, низкой хитрости, безжалостной жестокости и дьявольского садизма».

Художник из газеты представил себе, как «Чудовище Беззакония» может вспомнить «свое ужасное прошлое», ожидая казни (Illustrated Police News, 5 ноября 1892 года)

Были ли жестокие преступления Крима делом рук сумасшедшего? Юридическое определение безумия, сформулированное за полвека до этого в деле Дэниела Макнотена[28] – человека, пытавшегося убить премьер-министра Роберта Пиля, – требовало доказательств того, что преступник бредил и страдал тяжелым психическим заболеванием. Ключевым фактором было то, осознавали ли убийцы, что они лишают жизни, и понимали ли, что убивать другого человека неправильно. Генеральный прокурор сэр Чарльз Рассел принял меры предосторожности, пригласив на суд над Кримом четырех медицинских экспертов, которые вели записи и могли дать показания в случае необходимости. У Гейгана имелись доказательства, с которыми можно было работать: дикое поведение Крима во время визитов к друзьям и родственникам в Канаде, разрушающие разум годы в тюрьме Джолиет и пребывание в одиночной камере, сводившее с ума многих заключенных. Даже косоглазие, возможно, сказалось на его психическом состоянии. Джеймс Эйтчисон – оптик, с которым Крим консультировался в Лондоне, – считал, что проблемы со зрением и постоянные головные боли сделали Крима морфиновым наркоманом, что, в свою очередь, «вызвало изменения в моральной природе – как поразительные, так и отталкивающие».

На другом конце света, в Чикаго, адвокат, который успешно защитил Крима по обвинению в убийстве в 1880 году, выразил удивление тем, что его психическое состояние никогда не обсуждалось в суде.

«В Чикаго есть дюжина людей, которые могли бы засвидетельствовать его манию убийства, – сказал Альфред Труд в интервью, переизданном в Великобритании, – и я – один из них».

Однако заявление о невменяемости было бы бесполезным. Случай Макнотена сформировал правовой стандарт, который не соответствовал некоторым медицинским определениям безумия. «Все виды совершенно невменяемых[29] людей, не отвечающих за свое поведение, – заметил один ученый-юрист, – могут быть признаны виновными». Причудливые планы Крима по убийству и шантажу, казалось, возникли в голове сумасшедшего. И какой разумный человек стал бы распространять письма, написанные его собственным почерком, выставляя себя убийцей? Но его действия не были неконтролируемыми действиями сумасшедшего. Он выбирал свои цели наугад, но в его убийствах просматривалась определенная закономерность и возможный мотив – деньги. Он опирался на профессиональные знания о ядах и совершенствовал методы введения стрихнина. Он знал, что делал. Его попытки обвинить других и избежать ареста служили доказательством того, что он знал, что убивать неправильно. Врач из Ньюгейтской тюрьмы, представляя отчет накануне суда, заверил прокуроров, что за время четырехмесячного заключения Крима не заметил «никаких признаков безумия». Уважаемый The British Medical Journal, который внимательно следил за этим делом, также предположил, что психическое состояние Крима подпадало под определение вменяемости Макнотена. «Морально, без сомнения, этот человек безумен, – утверждали редакторы журнала, – но он не безумен ни в каком юридическом смысле».

Крим оказался новым видом монстра. «Однако таких, как он, гораздо больше, – предупреждали в The Times of London, – совершенно лишенных морали и способных на подобные ужасные преступления».

«Их единственная цель в жизни – удовлетворить собственные порочные страсти, и они преследуют ее, совершенно не считаясь со страданиями собратьев, без угрызений совести и раскаяния». Пройдут десятилетия, прежде чем термины, необходимые для правильной классификации Крима, – психопат и серийный убийца – войдут в обиход. Мелвилл Макнотен из Скотленд-Ярда и вовсе считал Крима сексуальным маньяком[30], «жаждущим крови». Похожим образом к Криму и его привычке писать письма, чтобы привлечь внимание к убийствам, относились и авторы статьи в The Daily News: «Частью его мании было то, что преступления должны были вызвать сенсацию, даже если эта сенсация могла повлечь за собой его собственную гибель».

Поскольку казнь Крима назначили на 8 ноября, его адвокаты наконец прибегли к варианту с безумием. Министерство внутренних дел согласилось отложить казнь до тех пор, пока из Канады не пришлют документы – данные под присягой письменные показания его родственников и друзей, которые пообещали пролить свет на его психическое состояние. Этого могло быть достаточно, чтобы убедить Х. Х. Асквита, министра внутренних дел и будущего премьер-министра, смягчить смертный приговор и отправить Крима в лечебницу для душевнобольных преступников. Казнь отложили на неделю.

Редакторы газет негативно отнеслись к идее сохранить жизнь такому бессердечному убийце. «Не должно возникнуть и мысли о милосердии к Нилу» – таково было мнение The Pall Mall Gazette. «Такой человек совершает акты насилия против своего народа, – отметили в лондонском издании The Spectator, – и должен быть справедливо лишен всякой возможности совершить что-либо еще». В The Standard также требовали, чтобы смертный приговор остался в силе. «Крим принадлежит к тому типу человеческих паразитов, – рассуждали в газете, – которых каждое цивилизованное сообщество обязано ловить и уничтожать для своей же безопасности». Кроме того, даже закоренелые преступники считали, что Крим заслуживал повешения за