Форгс. Портрет из гвоздей - Виолетта Олеговна Кошлец

другу. Ану трясло, она, не дыша, наблюдала за тем, как Хьюберт выходит из машины. Вот он, тот самый человек, которого она считала своим лучшим другом. Да, он уже вырос, его сложно было узнать, разве что по чистым голубым глазам. Анабель смотрела на Кельвина и не могла поверить, что действительно видит его. Это был одновременно и ее друг, но одновременно будто бы не он. Голова шла кругом. Больше сумасшедшему не требовалось прятать лицо, он знал это, поэтому его ухмылку прирожденного маньяка ничто не скрывало. Бейкер было настолько страшно, что она не замечала ничего вокруг. Данетт пришлось несколько раз дернуть ее за руку, чтобы обратить внимание на себя. Нетт кивком головы указала на Эдриана, и Анабель увидела пистолет в его руке.

– Привет, Ана, давно не виделись, правда? Как тебе мои подарки? Я пропустил слишком много твоих дней рождений, поэтому пытаюсь наверстать упущенное. У меня получается, верно?

– Кельвин, ты … – кое-как выговорила пораженная девушка, и одинокая слеза скатилась по ее щеке.

– Анастейша, защищаешь ребенком? – неспешно протянул Хьюберт, приближаясь к ним, вертя в руках ствол.

– Не подходи к ней! – голосом полным гнева, потребовала Стей.

– Я и не собирался. Сегодня моя цель кое-кто другой, и ты знаешь о ком я, – зловеще ухмыльнувшись, сумасшедший вскинул руку с пистолетом. Никто не успел понять, что происходит, о чем говорит Кельвин, кроме Анастейши, которая с душераздирающим воплем отчаянья подалась вперед и грудью закрыла Николаса от пули.

      Эдриан, не теряя драгоценные секунды зря, зарядил пистолет и попытался выстрелить в Хьюберта, но то тот ловко увернулся от пули, спрятавшись за дерево. Рей, мельком взглянув на ребят, склонившихся над Стей, спасшую Ника от верной гибели, снова перезарядил пушку и погнался за сумасшедшим. Началась страшная перестрелка. Николас, оглядевшись, не смог найти взглядом ни Рея, не Кельвина, лишь выстрелы, которые все отдалялись, давали понять, что оба живы и оба продолжают погоню друг за другом.

      Анабель, положив голову подруги себе на колени, рыдая, баюкала ее, пытаясь задержать кровь, льющуюся из груди Стей. Ана не могла понять какие у Кельвина претензии к Нику, который совсем недавно приехал в город. За что он поступает так с ней? С девочкой, которая всем сердцем его любила? Что ему нужно от Анастейши? От безобидного создания Робин?

Данетт стояла на месте, как вкопанная, не отводя взгляда от леса, той стороны, где каждый миг были слышны выстрелы, от которых все ее тело содрогалось. Она хотела побежать на помощь, разорвать в клочья Кельвина голыми руками, но понимала, что это безрассудство. У девушки болело сердце за Эдриана, ныло настолько, что хотелось вырвать его из груди и безжалостно растоптать. Этот странный момент навсегда отпечатался в ее памяти. Нетти, боясь за Рея всей душой, с отчаянием понимая, что он дорог ей. Рухнули все попытки противостоять собственным мыслям и чувствам. Эдриан Моррис нужен ей всегда. В минуты радости, печали, горя, страха, задумчивости: перед глазами всегда он, Рей. Да-да, тот единственный человек, который способен спокойную и милую Нетт вывести из себя. Именно он – самовлюбленный, вечно ухмыляющийся Моррис.

      Неожиданно все стихло. Нетти, словно выйдя из оцепенения, переглянулась с Ником, который пытался как-то завести машину, попутно набирая номер Скорой.

– Ник, Стей еле дышит! – с отчаяньем воскликнула Ана.

– Мы не уедим на нашей машине. Я вызвал Скорою.

– Рей! – крикнула Данетт и помчалась вперед, в сторону, где скрылись Эдриан и Кельвин, совершенно не заботясь о том, что сумасшедший может подстерегать ее, напасть, выстрелить.

      Мартин взгляну на Анабель и, после ее одобрительно кивка, поспешил за Данетт.

– Эдриан! – с мольбой крикнула Нетти. – Где ты? Рей!

      Сделав снова пару шагов, девушка увидела его, Морриса, лежащего в мелкой пожелтевшей траве, под кронами полуголой осины. Охнув, Данетт поспешила к нему. Эдриан был в сознании, но чуть ниже ребер по белой футболке расползалось кровавое пятно.

– Боже, тебе больно? – не сдерживая слез, Коллинз бесполезно щупала тело Морриса.

– Хьюберт ускользнул, – невесело улыбнулся Рей. – Нетти, ты что? Не плачь.

– Какой ты идиот, Моррис, – рассмеялась Данетт и, повинуясь эмоциям, обняла его, прижав голову к груди.

      Вскоре к ним подоспел Николас, а затем и «Скорая помощь». Машину Кельвина эвакуировали в отделении полиции. Анабель, Николас, Данетт и Робин сидели в коридоре в больнице Форгса, дожидаясь новостей. Малышка уснул в машине «Скорой помощи» по дороге в больницу и продолжала сладко спать на руках Аны, даже не потребовав еды. Золотой ребенок.

– Как думаете, где теперь Кельвин? Он явно не ожидал, что Рей даст ему отпор, – негромко заговорила Нетти, дрожащими руками держа стакан с остывшим кофе. – Кстати, откуда у него пистолет?

– Кажется, он говорил, что ему одолжил пушку кто-то из качков, – припомнил Ник. – Клянусь, я убью Кельвина при первой же возможности за мучения, которые он нас принес.

– Сейчас главное, чтобы со Стей и Реем все было в порядке и раны у них не оказались значительными, – заметила Анабель. – За что это происходит с нами? – горестно вздохнула она. – Не следовало втягивать вас в это. Кельвин сошел с ума по моей вине.

– Мы сами так решили, мы вместе до конца. Ты не одна за кем охотится Кельвин. Ему нужен я, Стей, Робин, ферма, все, кого он убил. Ни в коем случае не вини себя, – заверил ее Ник. – Ты сама видела, если бы Анастейша не спасла меня, он бы меня убил.

      По ступенькам лестницы послышались шаги, из-за чего ребята замолчали, дабы никто не услышал даже самую малую часть их секретов. Каково же было счастье и удивление ребят, когда в коридоре появился Коннор Пакенсон. Вот он, человек, которому можно довериться, который сможет навести порядок в городе, спасти их, помочь. Конечно, Коннор был чертовски подавлен, убит новостями, которым его огорошили, но он держался стойко, как подобает настоящему полицейскому. Он уже надел форму. Лицо Коннора выражало суровую сосредоточенность: широкие скулы, сжатые тонкие губы, чуть прищуренные черные глаза, густые нахмуренные брови, большой лоб, украшенный тремя глубокими морщинами. Полицейские еще не вымолвил ни слова, а ребята уже знали, что он в курсе сложившейся ситуации и ждет от них честный разговор.

– Здравствуйте, дядя Коннор. Если бы вы знали, как мы ждали вас, – пожав руку мистера Пакенсона, сказал Николас.

– Дела чрезвычайно плохи, – басистым глубоким голосом ответил Коннор, опустив глаза, чтобы не выдать свои