Красный циркуляр - Билл Браудер

Как оказалось, после того ужина Джулианна тоже прогуглила меня в интернете и узнала о моих проблемах с российским правительством. На следующий день она позвонила мне и предложила посильную помощь. С того дня мы стали хорошими друзьями. Когда не стало Сергея, Джулианна и Джон Эшкрофт позвонили одними из первых, чтобы выразить свои соболезнования. «Мы понимаем, каково вам сейчас, Билл, — сказал тогда Эшкрофт, — но знайте, что вы не одни. Если мы хоть что-нибудь можем сделать, чтобы помочь вам или семье Сергея, мы всё сделаем. Только дайте знать».

И вот теперь мне действительно нужна была помощь — чтобы организовать встречу с Джоном Маккейном.

Я позвонил Джулианне и ввел ее в курс дела. Она ответила, что устроить встречу с Маккейном будет нетрудно. «Неужели для нее это так просто?» — мысленно поразился я. Джулианна перезвонила минут через десять: «Билл, сенатор Маккейн встретится с вами двадцать второго сентября в три пятнадцать». Да, для нее это действительно было просто.

Двадцать первого сентября я полетел в Вашингтон, и на следующий день после полудня Джулианна встретила меня в фойе отеля. Мы на такси доехали до Капитолийского холма, прошли проверку службы безопасности на входе и направились к офису Маккейна — Расселл, 241.

В соответствии со статусом Маккейна в сенате, его офис располагался в самой престижной части здания и занимал ряд помещений с высокими потолками. Мы доложили о приходе, и помощница проводила нас в комнату ожидания. Здесь нас поприветствовал главный советник Маккейна по вопросам внешней политики — высокий, худой рыжеволосый мужчина с приветливой улыбкой по имени Крис Броуз. Мы немного пообщались с ним, ожидая, пока сенатор примет нас.

Через полчаса Маккейн поздоровался с нами в дверях крепким рукопожатием и пригласил в свой кабинет — уютное помещение с кожаным диваном, большим книжным шкафом и мягким освещением. Воздух был пропитан атмосферой американского запада. Если бы не высокие потолки и большое окно за письменным столом, офис можно было бы принять за благоустроенный домашний кабинет какого-нибудь книголюба из Финикса — столицы штата Аризона.

Я сел на диван, Маккейн устроился на стуле за журнальным столиком и сказал, прочистив горло:

— Благодарю за визит, господин Браудер. Мне сказали, что вы хотите сообщить мне о некоторых событиях, происходящих в России.

Вероятно, он полагал, что я ищу поддержки в каком-то деловом вопросе, связанном с российским бизнесом.

— Да, сенатор.

Я начал рассказывать историю о Сергее, и Маккейну вскоре стало ясно, что эта встреча не будет похожа на остальные. Не прошло и двух минут, как он остановил меня, чтобы уточнить дату ареста Сергея. Я ответил и продолжил рассказ. Немного погодя он снова прервал меня, чтобы расспросить об условиях содержания в тюрьме. Через некоторое время он опять задал вопрос. Так прошли отведенные мне пятнадцать минут. В дверь заглянула его помощница — сказать, что все готово для следующей встречи. Я замер. Нельзя упускать возможность и не попросить его выступить инициатором законопроекта от республиканской партии.

— Мне нужно продлить встречу с господином Браудером, — произнес Маккейн и, когда помощница вышла, попросил меня продолжать.

Последовали новые вопросы и ответы. Через каждые пятнадцать минут появлялась помощница, но Маккейн вежливо давал ей понять, что ему нужно еще время. К тому моменту, как я закончил рассказ, беседа длилась почти час.

— Билл, история Сергея поистине ужасна. Я глубоко сожалею о том, что с ним произошло, и соболезную вам и всем, кто разделяет ваше горе.

— Спасибо, сенатор.

— Скажите, чем я могу помочь?

Я рассказал ему о Кардене и Макговерне и о разработке законопроекта Магнитского. Потом я добавил:

— Поскольку сенатор Карден — демократ, для этого законопроекта было бы очень важно заручиться поддержкой со стороны весомого политика-республиканца. Я надеялся, что этим человеком могли бы стать вы, сэр.

Маккейн с безмятежным выражением лица задумчиво откинулся на спинку стула.

— Разумеется, я согласен. Это самое малое, что я могу сделать.

Он повернулся к своему советнику, Крису Броузу, который все это время сидел рядом.

— Крис, свяжитесь, пожалуйста, безотлагательно с сенатором Карденом, чтобы включить меня в этот проект.

Затем он опять обратился ко мне:

— Вы были Сергею настоящим другом. Мало кто способен на то, что вы делаете, и я отношусь к этому с глубоким уважением. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам добиться справедливости для Сергея. Да благословит вас Бог.

Сенатор Джон Маккейн во время встречи с семьей в 2013 году Магнитских принимает благодарность за несгибаемую волю в борьбе за справедливость для Сергея.

34. Каста неприкасаемых

Пока я летал между Лондоном и Вашингтоном, прорабатывая политическое направление на Западе, наша команда в Лондоне занималась аспектами, связанными с Россией.

С тех пор как в октябре 2009 года мы разместили первое видео на Ютьюбе, к нам стали поступать обращения по телефону и электронной почте от людей из России, которые делились информацией по нашему делу. Среди них была Екатерина Михеева — она поведала нам леденящую душу историю.

Группа сотрудников МВД, как оказалось, терроризировала не только нас. По словам Екатерины, двое из этих «милиционеров» принимали участие в обыске офиса ее мужа Федора еще в 2006 году. После обыска его арестовали и отвезли в тот же изолятор, куда бросят Сергея. Продержали Федора там недолго, потом его вывели на улицу и препроводили к частной автомашине. Посадили на заднее сиденье и привезли в загородный дом километрах в пятидесяти от Москвы. Вскоре Федор догадался, что он взят как заложник. Екатерина сообщила нам, что одним из похитителей был Виктор Маркелов — тот самый осужденный за убийство «по неосторожности» преступник, который в 2007 году участвовал в краже наших компаний.

Похитители озвучили условия освобождения Федора его руководителю: двадцать миллионов долларов. Они также связались с его женой и предупредили: если та пойдет в милицию, то Федору не поздоровится, а ее саму «пустят по кругу» у нее же дома. Екатерина впала в отчаяние, но храбро продолжила борьбу за свою семью. Не поддавшись угрозам, она обратилась в ОМОН, а те уже нашли ее мужа, взяв штурмом дом, где его удерживали, освободили Федора и арестовали Маркелова и его сообщника.

К сожалению, история на этом не заканчивалась. Месяц спустя сотрудники МВД из того же отдела снова арестовали Федора и поместили в камеру вместе с одним из его похитителей. Мы не знаем, что с ним случилось в камере и кто к этому был причастен, но известно, что в итоге Федора осудили за якобы совершенное мошенничество и приговорили к одиннадцати годам лишения свободы, с отбыванием срока в колонии Кировской области, в восьмистах километрах от Москвы. Екатерине было тридцать четыре года, они с Федором имели двоих маленьких детей. Семейное счастье было растоптано, теперь Екатерине пришлось самой поднимать детей и заботиться о себе, пока муж выживал в лагерях.

Я знал, что мы имеем дело с бесчеловечными людьми, но после того как я услышал эту историю, остановить таких, как Кузнецов и Карпов, стало делом принципа.

Наша команда сосредоточилась на выяснении всех возможных сведений о Кузнецове и Карпове. С целью выявить их активы было изучено множество финансовой документации, банковских выписок, заявлений, судебных материалов и решений, регистрационных документов, писем и иных сообщений. Мы были уверены: что-нибудь да найдем. Кузнецов и Карпов вели гламурный образ жизни, носили дорогие костюмы и часы, ездили на шикарных машинах, хотя зарабатывали меньше полутора тысяч долларов в месяц. Любое свидетельство их необоснованной расточительности дало бы нам огромное преимущество.

Мы начали расследование, пробив их имена по базам данных, аналогичным тем, что пригодились во время наших антикоррупционных баталий с управленцами российских госкомпаний. К сожалению, попытки найти какие-либо активы, зарегистрированные на них лично, ни к чему не привели. Однако имена их родителей дали ряд прямых попаданий. Кузнецов и Карпов вели себя крайне неосмотрительно, принимая во внимание, что оба были сотрудниками МВД.

Одной из наиболее любопытных находок была собственность, зарегистрированная на мать Кузнецова: квартира площадью в полторы сотни квадратных метров в престижном высотном жилом комплексе «Эдельвейс» рядом с Кутузовским проспектом, который называют московскими Елисейскими полями. Окна квартиры выходили на Парк Победы, и ее рыночная стоимость составляла больше полутора миллиона долларов.