Волхвы против глобализма - Николай Сперанский (Велимир)

Власть денег зависит от их количества. Люди готовы пойти на преступление, начиная с определенной денежной суммы. В этом смысле мировой глобализм не есть холодный разум трех сотен миллиардеров, а есть дух, божество, которым они порабощены.

Представим некоторый психологический тренинг: Некий человек, о достоинствах и недостатках которого ничего не известно, спит и крепко держит чемодан с большой суммой денег. Вы подходите к нему. Вам известно содержание чемодана, и знаете на что его израсходовать. У вас в руках хорошая дубина. Отобрать чемодан нельзя — человек проснется и вам не поздоровится. Но зато вам известно, что ударом по голове гарантировано убийство, и чемодан ваш. Известно, что никто никогда об этом не узнает. Спрашивается, начиная с какой денежной суммы, спящий человек более не проснется? Какой процент людей все же совершит преступление, а какой не совершит его ни при какой денежной сумме?

В данном случае, величина денежной суммы и будет тем порогом, с которого человек порабощается деньгами. Думается, что процент убийц из случайной выборки людей, окажется неожиданно большим. И среди них будет немало таких, которые потом сожгут или выкинут чемодан с деньгами, и будут всю жизнь мучиться из за преступления.

По известной китайской сказке, убивший дракона герой, сам становится драконом, созерцая его сокровища. Сказка эта известна и у других народов. Спасается герой только единственным образом. Он разбивает стены хранилища сокровищ, и отдает их людям.

Один знакомый волхов, видя, как деньги делают людей рабами, отдал все свои накопления в фонд инвалидов. Кто-то скажет, что он накопит их еще раз. Да. Но он почувствовал мертвящую власть денег, и преодолел ее.

Любовь

1. Надо сказать слово о любви во многих ее смыслах. Любовь — это базисное понятие матриархата. Она всегда движущая сила, единственно способная к порождению новой жизни. Велика ли движущая сила любви, или любовь стала рациональна и пошла — это определяется состоянием людского духа. Там, где экономят силы, Любовь превращается в Эрос. Там, где поселяются дряхлость и слабость — там любовь подменяется трусливым рассудком. Там, где все меряют деньгами, там продажна и любовь. В юности любовь лишает ума. И только зрелая молодость собирает истинные плоды любви. По тому, как мы любим — мы можем сказать, кем являемся. Это относится и к людям, и к их религиям. Любовь — это высшее человеческое состояние, которое наиболее ранимо, и которое проще всего может быть извращено.

На владение любовью претендует христианская церковь. «Бог любит вас!» — взывал Павел. «Змии, порождения ехидны! Как убежите вы от осуждения в Геенну?» — вопрошает «любящий» Христос.

Язычникам представляется, что вопрос о христианской любви к всевластному господину — исчерпан. По-своему исчерпан и вопрос о любви как господствующем принципе в современной цивилизации. Олицетворяющая вершину христианской цивилизации идеология глобализма, являет собой предельную рассудочную ложь и предельное рассудочное лицемерие. Это означает, что любовь этой цивилизации может быть только продажной. На Западе так и представляется: любить — значит сношаться, использовать в свое удовольствие. Там верят, что продают и покупают любовь. Эта любовь требует немедленного поедания и употребления — в противном случае, она лишается статуса любви. И вся эта душевная слабость развилась и существует при том, что Европа наследница античной традиции, где Любовь рассматривалась как высшая мировая сила, участвующая в разрушении и созидании Мира.

Это европейское представление любви вбивают в нас сегодня. Нас пытаются лишить даже традиционных понятий низменного уровня. В этом есть свой умысел. Разрушая традиционные картины низменного, его можно перепутывать с образами великого. Это подобно тому, что если вытаскивать из под фундамента дома камни. Пройдет малое время, и весь дом рухнет. Мы не должны уступать Западу даже в низменных понятиях. Они должны оставаться нашими традиционными.

Проститутка, в русском простонародном понимании, есть блядь, которая продается за деньги. Само слово «блядь», сложного происхождения. С одной стороны, оно тяготеет к слову лебедь — лыбядь. Но с другой, его вариант в мужском лице — блядник — зафиксирован Срезневским в числе древнерусских слов, и переводится как обманщик. Итак, блядь — буквально красивая обманщица, обещающая дать то, чего на самом деле не дает. И то, что она продает любовь — это полный абсурд. Если так говорится, то ясно подразумевается, что это, конечно, не любовь, а ее подмена. От нее и требуют не любви, а физиологического удовлетворения.

Русская любовь — это духовное сочувствие вне денег, хотя она и не подымалось русскими философами до уровня мировых сил. Любовь русской женщины можно вызвать симпатией и подарками, но как чувство, оно бескорыстно, и оказывается вне какого либо материального обмена вообще. Русская любовь вызывается и состраданием. Русская любовь и рациональное понимание, что именно тебе надо — далеко не всегда совместимы. Русская любовь — это жалость, сострадание, сочувствие, благоговение, восхищение, сбережение, нежность, наслаждение, созерцание. И только после всего этого — обладание.

Уважая любовь, язычество не отрицает человеческую физиологию. В язычестве само собой разумеется, что эротика во всех ее бесконечных формах является базисом, фундаментом для произрастания любви как чувства более высокого порядка. При этом и сама эротика в чистом виде может и должна быть красивой, и вызывать восхищение. Качество этого восхищения зависит не только от того, кто создает эротический образ, но и того — кто его переживает. Есть традиционная эротическая культура, которая веками была прикрыта христианским ханжеством. В этой культуре, безусловно есть и культура стыда — в сути своей здорового чувства, вовсе не привнесенного нам христианами. Языческие обряды купальского цикла основаны на эротике. В купальской эротике нет разделения на создателя и потребителя образа. Поэтому там нет фальшивых улыбок массовой культуры. Как и во всякой мистерии, здесь артист и зритель совмещены в едином лице.

Созерцание обнаженного тела в его пластике воспринимается язычниками как высокое наслаждение, увязанное с верой и чувством первозданности Мира. Именно отпечаток первозданности Мира, заключенный в пластике обнаженного тела, является той магической силой, которой пользуются женщины при гаданиях и вызовах духов.

Высоко оценивая эротику, русское язычество понимает любовь как явление, рождающееся из нее, но стоящее выше и живущее самостоятельной жизнью. Именно через любовь раскрывается первозданное, космическое, вселенское значение обнаженного тела, которое в эротике постигается интуитивно. Именно это вселенское начало впоследствии мы находим и с любовью почитаем в Мироздании, не имея перед собой божественного женского образа.

2. Без любви не может быть ни язычества, ни жизнеспособного общественного движения. Надо уметь ненавидеть, но надо уметь и любить. Иначе жизнь бессмысленна, и принципы дарна не осуществимы.

Здесь, в самом начале было сказано, что эта книга оказывается вместилищем ненависти. Это неизбежно. Ее написал не только летящий волхов, но и обычный, ходящий по земле ученый, затравленный пятнадцатилетней политикой демократического режима. Ученый, ежедневно не знающий — сможет ли он завтра, или через месяц, продолжать вести исследования, или ему придется очередной раз уйти на бессмысленные заработки, только для того, чтобы прокормить семью и оплатить квартиру. Ученый, видящий, как власть ненавидит его лично, как уворовывается земля у него из под ног, как гниет русский этнос, двигаясь к последней черте необратимого распада.

Остановиться в падении, воспрянуть духом, встать с колен и почувствовать в себе новую жизнь, наш народ сможет только улыбнувшись. Не покаявшись, как это понимают христиане, а улыбнувшись, осознав, наконец, в себе силу и волю. Внутренние силы для этого есть. Путь их высвобождения лежит через любовь к Мирозданию.

Затравленный, лишенный сил человек не может любить. Только вольный дух с чувством возможности выбора жизненных путей, приходит к осмыслению чувства любви, к любви как ведущей страсти. Любовь к женщине — лишь честное проявление этого великого чувства.

Иной любовью живут люди, творящие мир. Они чувствуют любовь как зовущую перспективу, как счастье созидания. Но на такое чувство способны лишь люди длинной воли. Те, кто замыслил сегодня, и не утратив смысла действия, лишь через годы труда, достигают задуманного. Сегодня такие люди сопротивляются глобализму и борются за Россию бескорыстно, просто из любви к русскому роду, русской земле. Именно их сознательный и жертвенный труд во имя Родины, оправдывает и спасает саму жизнь русского народа.