Повести о Куликовской битве - М. Н. Тихомиров

И сел на воинского своего коня, и все князья и воеводы сели на своих коней. Солнце ему на востоке ясно сияет, путь ему показывает. Тогда ведь как соколы оторвались от золотых колодок[596] из каменного града Москвы и возлетели под синие небеса и возгремели своими золотыми колокольчиками, хотят ударить на многие стада лебединые и гусиные. Это, брат, не соколы вылетели из каменного града Москвы, это выехали русские удальцы с своим государем, с великим князем Дмитрием Ивановичем, а хотят напасть на великую силу татарскую.

Князья же белозерские отдельно со своим полком выехали. Нарядно выглядит их войско.

Князь же великий отпустил брата своего, князя Владимира, дорогою на Брашево, а белозерские князья пошли Болвановскою дорогою, а сам князь великий пошел дорогою на Котел[597]. Впереди ему солнце ярко сияет, а вслед ему тихий ветерок веет. Из-за того разлучился князь великий с братом своим, что не вместиться всем на одной дороге.

Княгиня же великая Евдокия со своею снохою княгинею Володимеровою Мариею[598] и с воеводскими женами и с боярынями взошла в златоверхий свой терем в набережный[599] и села на урундуке[600] под стекольчатыми окнами. Уже ведь в последний раз смотрит на великого князя, проливая слезы, как речную быстрину. С великою печалью приложила она руки свои к груди своей и сказала: «Господи, боже мой, вышний творец, взгляни на мое смирение, сподоби меня, господи, снова увидеть моего государя, славного среди людей, великого князя Дмитрия Ивановича. Дай же ему, господи, своей крепкой рукой помощь, чтобы победить враждебных поганых татар. И не сотвори, господи, так же, как раньше, когда была великая битва русских князей на Калках[601] с погаными татарами. И ныне избави, господи, от такой беды и спаси их и помилуй. Не дай, господи, погибнуть христианству. Да славится имя твое святое в Русской земле! Со времени того калкского бедствия и великого побоища татарского до сих пор еще Русская земля уныла и не имеет иной надежды ни на кого, только на тебя, всемилостивого бога, ты ведь можешь и оживить и умертвить. А я, грешная, имею ныне двух потомков, еще очень молодых, князя Василия и князя Юрия[602]. Когда припечет их ясное солнце с юга или ветер повеет на запад, не смогут еще вытерпеть. Что тогда я, грешная, сделаю? Так верни им, господи, здоровым отца их, великого князя, тем и земля их спасется и они царствуют вовеки».

Князь же великий пошел, взяв с собой именитых людей, десять человек московских гостей сурожан[603] для того, чтобы они видели, что произойдет, и рассказали об этом в дальних землях как купцы-хозяевы: 1-ый — Василий Капица, 2-ой — Сидор Олферьев, 3-ий — Константин Петунов, 4-ый — Козьма Ковря, 5-ый — Семен Онтонов, 6-ой — Михаил Саларев, 7-ой — Тимофей Весяков, 8-ой — Дмитрий Черный, 9-ый — Дементий Саларев, 10-ый — Иван Ших[604].

И пошел князь великий Дмитрий Иванович по великой широкой дороге, а за ним успешно идут русские сыны, словно для того, чтобы пить медовые чаши и есть виноградные гроздья, хотят добыть для себя чести и славного имени[605]. Уже, братья, стук стучит и гром гремит на ранней заре, князь Владимир Андреевич через Москву-реку перевозится на красивом перевозе в Боровске.

Князь же великий пришел на Коломну в субботу, на память святого отца Моисея Мурина[606]Тут уже были многие воеводы и ратники и встретили его на речке на Северке[607]. Архиепископ же Геронтий[608]коломенский встретил великого князя в городских воротах с живоносными крестами и со святыми иконами, со всем причтом, и осенил его живоносным крестом и молитву сотворил: «Спаси, боже, люди своя». Наутро же князь великий велел выехать всем воинам на поле к Девичью[609].

В святое воскресенье после заутрени начали многие ратные трубы трубить и органы многие бить[610], и шитые знамена шумят у сада Панфилова. Сыны русские наступили на обширные поля коломенские, так что невозможно вместиться на них от множества воинов и никому невозможно обозреть рать великого князя. Князь же великий с братом своим, с князем Владимиром Андреевичем, выехал на высокое место, увидел множество людей и возрадовался и назначил воеводу в каждый полк. К себе же в полк взял великий князь белозерских князей, а в правую руку назначил брата своего, князя Владимира, дав ему в полк ярославских князей, а в левую руку поставил князя Глеба брянского. В передовом полку — Дмитрий Всеволож, да брат его Владимир Всеволож. С коломенцами — воевода Микула Васильевич. Владимирский и юрьевский воевода — Тимофей Волуевич; костромской же воевода — Иван Квашня Родионович, переяславский воевода — Андрей Серкизович. А у князя Владимира Андреевича воеводы: Данило Белеут, Константин Конанов, князь Феодор елецкий, князь Юрий мещерский, князь Андрей муромский[611].

Князь же великий, распределив полки, повелел им перевозиться через реку Оку и приказал каждому полку и воеводам: «Если кто пойдет по Рязанской земле, то пусть никого не обидит». И взял князь великий благословение от архиепископа коломенского и перебрался через реку Оку со всеми силами. И отпустил в поле третью сторожевую заставу избранных своих витязей, чтобы они встретились с татарскими сторожевыми в степи: Семена Мелика, Игнатия Креня, Фому Тынину, Петра Горского, Карпа Олексина, Петрушу Чурикова и иных многих с ними известных поляниц[612].

И сказал князь великий своему брату, князю Владимиру: «Поспешим, брат, против безбожных половцев, поганых татар, и не спрячемся от их бесстыдства. Если, брат, и смерть нам приключится, то не простая, не безумная смерть, но жизнь вечная». А сам государь князь великий, будучи в пути, призывал сродников своих на помощь, святых страстотерпцев Бориса и Глеба[613].

Услышал князь Олег рязанский, что князь великий собрал большое войско и идет навстречу безбожному царю Мамаю, твердо вооруженный своею верою, возлагая всю надежду на вседержителя бога, вышнего творца. И начал Олег рязанский остерегаться, переходить с места на место со своими единомысленниками, говоря: «Если бы нам было возможно послать весть о таком деле к многоразумному Ольгерду литовскому, как он об этом думает, да нет для нас пути. Я раньше думал, что не следует русским князьям противиться восточному царю. А ныне как понять? Откуда такая помощь пришла Дмитрию Ивановичу, что он против нас трех вооружился?»