Большая книга перемен - Алексей Слаповский

– Шашлык свиной, маринованный, готовый, в магазине купленный! – тут же догадался Илья.

– Ну и что? У знакомой продавщицы беру, дает только самое свежее.

– Тебе да не дать! – тут же отреагировал Коля. – Но я все-таки пойду еще попытаюсь. На реке без рыбы – извращение.

– Постой, – Валера опять полез в машину.

– Динамит ищешь? – спросил Илья. – Смысла нет глушить, рыбу все равно снесет. Или будешь ее ниже по течению подбирать?

Сторожев достал сеть.

– Вот тебе и экологическое сознание, – сказал Коля. – Браконьер!

Однако пошли ловить все трое. Размотали небольшой бредень.

– Ну, беритесь и попробуем, – сказал Валера.

– А ты на бережку будешь, эксплуататор?

– Тут вода холодная, а у меня простатит.

– Уважительная причина.

Коля и Илья полезли в воду. Стояли, чувствуя, как в бредень что-то постоянно тычется и эти тычки отдавались в палках, которые они держали. Минут через десять замерзли, стали выводить бредень к берегу.

К общей радости, улов оказался щедрым: множество окуньков, плотва, пескарики, даже один щуренок, которого, однако, отпустили.

– Есть тут нечего, но уха выйдет роскошная, – констатировал Валера.

Немного перекусили, чтобы не сбивать аппетит, побродили по окрестностям, Коля нашел кусты черемухи, обсыпанные мелкими ягодами, уже спелыми, обрадовался, позвал друзей, которые, оказывается, никогда этой ягоды не пробовали и очень удивились, что кроме цветов у черемухи есть и плоды.

– Они и в городе есть, – сказал Коля, – просто вы их не замечали.

Попробовали, одобрили. Нашли также немного земляники, несколько грибов неизвестного вида, набрели на густые заросли кустов, усыпанных красными ягодами. Поспорили – клюква это, бузина или вообще волчья ягода. Пробовать не стали.

– У меня там машина, между прочим, – спохватился Валера. – Совсем бдительность потеряли.

Вернулись к машине, начали чистить рыбу, готовить уху. Стало прохладнее, но тут же появились комары – и все больше, и вскоре вились уже тучами.

– Ты куда нас завез, Валера? – плакал и смеялся Коля, хлопая себя по щекам и рукам – и везде были кровавые пятна.

– Это вы меня завезли.

Валера кинул сырых веток в костер, чтобы погуще был дым, достал завитую в спираль антикомариную штуковину, отломил несколько кусков, поджег и разложил их, тлеющие, в разных местах.

Наконец уха была готова, несколько шампуров с шашлыком шипели на подпорках над красными, подернутыми пеплом углями, Валера достал контейнер, в котором оказался лед, а во льду – водка.

– Да ты опытный пикни… Как сказать, кто пикники умеет устраивать? – спросил Коля.

– Пикникёр, – предложил Илья.

– Пикникист, – не согласился Коля.

– Пикникмейкер, – нашел слово Валера, и друзья оценили его, как наиболее подходящее.

Попробовали уху, восхитились, налили по первой.

– А мастер ухи – ухарь, – сказал Коля.

– Не мешай, – сказал Валера. – Видишь, у человека глаза мыслью наливаются? Сейчас тост провозгласит. Давай, Илья, я хочу услышать что-нибудь содержательное.

Немчинов, подняв стаканчик, сказал:

– Валера, дорогой наш именинник. Здесь не хочется спешить…

– Перед лицом вечной природы, – вставил Коля.

– Заткнись. Поэтому я не хочу, как обычно: поздравляю, будь здоров и молод – и сразу выпили.

– А что плохого? – спросил Валера. – Я хочу быть здоровым и молодым. Отличный тост. Выпьем!

– Сейчас, потерпи. Я вот все время слышу: интеллигенция проиграла, интеллигенция сдалась. Надоело. Я не сдался – значит, и интеллигенция не сдалась.

– Если бы знать, что такое интеллигенция, – опять перебил Валера.

– Могу объяснить. Хотя ты сам знаешь. Это образованные люди, которые думают не только о себе. Раньше считалось, что они думают о себе даже меньше, чем об… – Илья запнулся…

– Он что, в кустах без нас пил? – тут же поинтересовался Валера у Коли.

– Постой, – сказал Коля. Ему стало интересно дослушать Илью – тот, видимо, пытался вымолвить нечто заветное. Коле хотелось сравнить это заветное со своими мыслями.

– Что про себя они думают даже меньше, чем про общество. Но, к сожалению, ход новейшей истории показал, что таких людей почти нет. Очень мало. Поэтому я бы занизил планку: которые думают не только о себе. Так вот, я не сдался. И Коля не сдался. И ты Валера, ты каждый день спасаешь людей…

– За деньги. Людей, которым, может, лучше сдохнуть. И им лучше, и их близким.

– Да, за деньги, но я же знаю, как ты иногда работаешь. Потому что людей жалеешь, хоть, может быть, сам не хочешь в этом себе признаться. Короче, друзья мои. Мы состарились и испоганились. Но что-то в нас осталось от юности. Что-то светлое. За это светлое, Валера, в тебе!

– Спасибо, – сказал Валера.

Выпили, закусили, но Валера все же проворчал:

– Нет бы за всего человека выпить, за светлое во мне, видите ли. А за темное во мне кто пить будет? У светлого, значит, день рождения, а темное в сторонке нервно курит? Так оно обидится и свое возьмет, как профессионал тебе говорю. Не делай добра не по силам, не то твое же зло тебе отомстит. И так, блин, компенсирует, что замажет все твое светлое на десять лет вперед.

– Хорошая мысль, – всерьез оценил Коля.

Валера налил еще по одной, поднял:

– Что-то совсем не взяло, давайте догонимся. Кстати, насчет гонки. Тост такой: обгоняя других, не обгони себя.

– Сам придумал? – спросил Илья.

– Где-то слышал. Выпьем за то, что мы выпиваем!

Выпили. Некоторое время молча и с увлечением ели уху. Выхлебав по тарелке и еще по одной для добавки, выпили за уху.

– А теперь, – сказал Валера, – я тебе отвечу, Илья. Спасибо за поздравление и за то, что ты меня назвал интеллигентом. Добрая душа. Но ты перехлестнул. Ты говоришь: что-то в нас осталось от юности. Подразумевая, что оно светлое, так?

– Конечно.

– Ага. Так вот я тебе скажу, что в юности я был тем еще поганцем. И не я один. Нет, в самом деле, вы вспомните: идеологии у нас не было, то есть была, но не наша, мы над ней хихикали, Бога для нас не существовало, слово «патриотизм» нам тут же напоминало уроки начальной военной подготовки и припадочного отставного майора Зайчихина, помните его? И всякие субботники, принудительные праздники и прочее разное. Не знаю, как вы, а я хотел только щупать девочек и получать удовольствие любыми способами. Ну, не любыми, иначе бы я в криминал пошел или в крутой бизнес, а я был труслив и ленив. Поэтому жил, как живется, женился на нелюбимых женщинах, делал свое дело и этим хоть как-то спасался. И я, может, только недавно начал от этой юношеской погани избавляться. Я серьезно говорю, не знаю, кто я сейчас, то есть сейчас я врач и предприниматель, но я намного честнее, чем раньше. Так что юность у нас была подлая, ребята, а если кто не согласен, то спорить я не буду.

– Ну, особо подлого ничего не было, – сказал Коля. – Все-таки мы хотели чего-то хорошего.

– Для себя – да. Обычное дело.

– Не только. Какие-то идеи были, хотели мир переделать хотя бы слегка. Но ты, Валера, прав. Я вспоминаю и тоже думаю, что в молодости я был, как ты сказал, поганей.

– А сейчас получшел? – спросил Илья.

– В какой-то степени.

– Это возраст, – заметил Валера. – Желания угасают, следовательно, и грешим меньше. Все очень просто.

– Нет, – не согласился Немчинов. – Мы были лучше, и я вам докажу. Потом. А сейчас мы экзистенциальные банкроты! – не без труда выговорил он.

– Ему больше не наливать, – засмеялся Сторожев и тут же налил. – Ну вас к шуту с вашим экзистенциальным банкротством. Я вам лучше анекдот расскажу.

И рассказал.

И Коля тоже рассказал.

И Илья вспомнил анекдот из тех пяти штук, которые он помнил. Валера и Коля знали этот анекдот, но дослушали до конца и посмеялись.

А потом Илья почувствовал, что пьянеет. И Валера с Колей пьянели, несмотря на обильную еду и чистый воздух. А может, как раз еще и от этого. Опять вспоминали юность, опять Илья пытался свернуть на серьезное, поговорили о поколении, о политике, о судьбе России – довольно горячо, но бестолково, Илья все старался это запомнить, чтобы потом воспроизвести в своем романе, но диалоги получились какими-то неглубокими, бытовыми, тривиальными.

Нехудожественными.

34. ДА ЧЖУАНЬ. Мощь великого

____ ____

____ ____

__________

__________

__________

__________

Вы готовы растоптать окружающих, что, мягко говоря, не доставило бы им удовольствия.

В тот же вечер, когда друзья отдыхали у реки, Павел Витальевич, разозлившийся на себя, попросил Максима привезти ему какую-нибудь девушку. Максим обрадовался (в последнее время брат его очень тревожил), привез одну из лучших своих блондинок, называвшую себя Энн – типа на английский манер. Но Павел Витальевич, не пообщавшись с нею и пяти минут, сказал Максиму:

– Извини, вези обратно.

– Не понравилась?

– Настроение пропало.

– Что с тобой происходит, Паша?