Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы - Ирина Николаевна Гроздова

позднее и значительно короче, ограничиваясь одной неделью или несколькими днями. Самое кульминационное время — масленичная неделя — приходилось на разное время: в большей части страны, особенно среди католиков, за семь недель до пасхи, а в части протестантских кантонов — за шесть недель, т. е. уже во время поста. Эти расхождения появились с введением в Швейцарии григорианского календаря (XVI в.) — часть протестантских кантонов продолжала придерживаться старого счета в знак протеста против католицизма. Это отразилось и в названиях двух маслениц — «господской» (Herrenfastnacht), или «поповской» (Pfaffenfastnacht); «старой» (Alte Fastnacht), или «крестьянской» (Bauernfastnacht).

Само понятие масленицы, особенно в католической части страны, не обозначало единого праздника, а большей частью объединяло ряд праздничных дней. Названия некоторых из них — «безумная неделя» («Unsinnige Woche», «расточительный понедельник» «Gündelmontag»); «грязный вторник» («Schmutziger Diensttag») — говорят о шумном характере праздничного веселья. Особенно веселились в «грязный» («Schmutziger Donnerstag, jeudi gras, mardi gras, gievgia grassa»), или «безумный» четверг («Unsinniger Donnerstag»); четверги предшествующих недель получили названия его «братьев» или «деверей».

В народном календаре масленица приходилась на дни между рождественским и пасхальным постами, поэтому масленичный стол изобиловал мясной и жирной пищей. В старину это изобилие имело и магическое значение-воздействовать на будущее благополучие. Отсюда названия некоторых дней масленицы — «жирные», «обжорные» (fette, giovedie, gievgiat, fress, schmutzig). Эти названия были особенно распространены среди католиков германо-швейцарцев и итало-швейцарцев, у которых пищевые запреты во время поста соблюдались значительно строже, чем у протестантов.

В «грязный четверг», как и в другие праздники, сельская молодежь, дети ходили по домам, собирая еду, — сало, колбасу и т. д. для общего ужина, который устраивала каждая возрастная группа отдельно. Нередко этот обычай превращался в попрошайничество, что неоднократно вызывало его запреты. Местами сохранялась старая традиция не собирать, а красть еду, после чего пустые сковороды и горшки набивали всяким старьем и развешивали их на изгороди и на деревьях[571].

Масленица — веселый и шумный народный праздник. Во многих районах 6 января на улицах появлялись толпы ряженых или, вернее, продолжались их шествия. По словам швейцарского этнографа Рихарда Вейсса, «масленица без ряженых все равно, что дом без крыши»[572]. Однако распространение этого обычая в разных местах было неодинаковым и большей частью совпадало с конфессиональной принадлежностью швейцарцев. В Миттельланде маски надевали все — мужчины, женщины, дети; в альпийских областях — лишь парни; в некоторых областях Валлиса и Граубюндена — взрослые мужчины; у протестантов франко-швейцарцев обычай ряжения почти неизвестен.

Ряженый — вегетативный демон. Традиционный образ в весенней обрядности.

Карнавал сложился из разновременных элементов. У германо-швейцарцев католиков в каждом кантоне, в каждом городе и деревне имелись свои особенности, бережно сохранявшиеся. Часть этих традиции уходила в далекое прошлое. Шествия ряженых в протестантских районах отличались бо́льшей простотой и нередко были более позднего происхождения. Со временем масленичные праздники стали вырождаться в костюмированные шествия, хотя и с участием традиционных персонажей, привлекавших большое число зрителей. Это часто превращалось в доходную статью для местного населения. В курортных местечках это были балы-маскарады с призами за костюмы, выборами короля и королевы[573].

В сельских местностях еще недавно сохранялись маски, происхождение которых было связано с древними верованиями. Это, прежде всего, устрашающие маски, известные в кантонах Валлисе и Граубюндене. К их числу относятся «Roitschäggätta» (Rauch — дым, gescheckten — в народном толковании — «пестрые», «лохматые» или «вышедшие из дымохода»; в поверьях через дымоход проникали духи). Деревянные, размалеванные маски с оскаленными зубами и клочками шерсти и меха производили жуткое впечатление. Их появлению на улицах предшествовал звон колокольчиков, висевших на поясах. При криках «Tschäggätta идет!» все прятались по домам, Ряженые держали в руках палки с прикрепленными к ним мешочками золы и сажи, которыми «угощали» зазевавшихся и любопытных. Звуки, издававшиеся ими, походили на рев или ворчанье. Близки к ним и сурсельвские штопферы (кантон Граубюнден), чье название происходило от «stopfen» — «стучать», т. е. будить стуком плодородие земли. Подобно австрийским перхтам они бегали по полям, прыгая и ударяя палками по земле[574]. По мнению швейцарских этнографов Р. Вейсса, К. Ханземанна, К. Мейлн, эти маски служили в древности воплощением умерших, были связаны с культом предков и были принадлежностью мужских союзов Валлиса и Граубюндена. Еще недавно в кантоне Граубюндене в них могли рядиться только мужчины старше 20 лет. Сохранились данные и о том, что сурсельвские штопферы появлялись на масленицу с оружием в руках. Известно также, что во время военных столкновений в XV–XVI вв. часть валисских воинов была замаскирована.

Возможно, что подобное происхождение имели и Röllenbutzen (Реинталь), получившие свое название от колокольчиков и трещоток (Rollen), нашитых на их пестрые одежды. Однако они почти утратили в это время свои устрашающие черты. Они также мазали встречных сажей или обливали водой — действия, соединяемые в прошлом с магией плодородия.

В горных районах ходили ряженые в рваных одеждах зеннов — альпийских пастухов. Их называли «Joheen». Они разбрасывали куски хлеба, что связывалось в народе с воспоминаниями о неурожайных годах в прошлом. Но, возможно, что эти действия имели когда-то то же значение, что и мазанье сажей, и обливание водой.

В городских карнавалах большинство масок — средневекового происхождения. Так, ряженые в костюмах прежних цеховых объединений со своими атрибутами, гербами, знаменами были главными участниками шествий в Цюрихе, Базеле, Люцерне. Наряду с уличными шествиями у горожан практиковались также костюмированные балы, вечера, устраиваемые общественными организациями и в домашнем кругу[575].

Среди традиционных масок большое место занимали маски, представляющие супружескую пару или жениха и невесту, а также действия, имитирующие свадебный обряд. Эти брачные мотивы, характерные для магии плодородия, типичны для весенней обрядности и других народов. Особое значение придавали участию в карнавале молодоженов, которые должны были кропить «святой» водой поля или зажигать масленичные костры. Возвращаясь с карнавала, ряженые стучали в окна к молодоженам, показывая им куклу.

С этими же представлениями был связан и игровой обычай — «поездка на болото» (Moosfahrt), известный в кантонах Ааргау и Люцерне еще в 1920-е годы. Деревенские парни ходили по деревням с тележкой, на которую сажали девушек, еще не вышедших замуж (чаще их заменяли парии, переодетые в женские платья), чтобы свезти их за деревню на дальнее бесплодное болото и «чтоб они не повредили посевам». Нередко девушки заранее откупались от парней сластями, колбасой и др. Местами устраивался «суд» над незамужними, на котором одна из них выступала в качестве «адвоката» и «обвинителя» мужской молодежи. Все это нередко