Принцесса Намонаки - Мария Николаевна Сакрытина

Не думать о нем!

Пока я решала проблему направления, молельная комната стала неожиданно быстро заполняться, причем девушками. И все они как-то странно близко ко мне сидели и смотрели. И пытались то плечом, то пальчиком коснуться, то еще как задеть. Очень скоро мне это надоело, и я обернулась к особенно ретивой паломнице, собираясь все высказать. Кошмар, даже в монастыре покоя нет!

И уставилась в лицо одной из моих невест. Дочери левого министра, ага. А разве она не должна сейчас папеньку поминать? Или юрэй его пощадили? Вроде нет.

Подобравшись, я окинула взглядом остальных монашек… Черт возьми! Я, конечно, понимала, что мое местоположение не секрет, но чтобы сюда весь цветник притащился! И смотрели они на меня так, что какой там Будда – сейчас меня прямо тут если не изнасилуют, то разорвут на сувениры. Немая сцена, в общем.

Ринулись все эти княжны и госпожи ко мне и впрямь наперегонки, что в крохотной молельне было само собой достижением. А я сиганула за Будду. И не стану даже думать, как это со стороны выглядело.

Сшибла кого-то из слуг или монахов и – спасибо худышке-принцу за подходящее телосложение – проскользнула в какой-то лаз, который за мной немедленно закрылся. Минута клаустрофобии, и я увидела свет в конце туннеля, поползла к нему.

Это оказалась еще одна молельня, тоже с Буддой, только поменьше. Здесь приторно пахло благовониями, горели свечи и на полу ниц распростерся некто бритый – точно монах. На него я и упала. Не моя вина, что тайный ход закончился на какой-то полке, с которой я сшибла кувшинчик с маслом. Надеюсь, недорогим, а то оно разлилось. Ой!

Надо отдать монаху должное – может, он был из Шаолиня (или как здесь это называется?) – но он ужом из-под меня выполз, выхватил острый и тонкий, как игла, кинжал и приготовился вонзить его мне в глаз.

Клянусь, я ничего бы не успела сделать, только барахталась беспомощно, запутавшись в одеждах, но монах внезапно передумал. Он выпрямился, посмотрел на меня сверху вниз и, спрятав кинжал, изумленно произнес:

– Ичи?

Тут и я его наконец рассмотрела. Мама родная!

– Ванъян?!

– Я не знал… До меня дошли слухи, что прибудет кто-то важный, но я даже не думал, что это ты… Как ты сюда попал? – Юноша немедленно бросился обниматься.

Стало неуютно. Примерно так же, как сначала было неуютно рядом с королевой Лянь: вот человек, близко знавший и любивший принца, а я ему сейчас вру в лицо.

Хотя куда сильнее меня волновало другое:

– Ли тоже здесь?

– Нет, конечно. – Ванъян удивился и добавил: – Он сказал, вы познакомились. Ичи, прошу, не будь на него в обиде, он пытался мне помочь.

– Да я понимаю, – рассеянно отозвалась я.

Ли оставил Ванъяна в самом близком от столицы монастыре? Серьезно? О чем он думал?!

А Ванъян тем временем смотрел на меня, и радость в его взгляде сменялась настороженностью.

– Ичи, ты наверняка голоден? Тогда идем со мной, – неожиданно предложил он.

Поесть я бы и впрямь не отказалась. Только тогда я не знала, что это была проверка.

Ванъян сам накрыл стол в своей келье – комнатушке без окон. Еда здесь была победнее, чем у императора, зато вкусная. Я молча ела, не зная, о чем говорить.

Зато знал Ванъян. Он налил мне ароматного чаю и словно между делом заметил:

– Ты не Ичи.

Я поперхнулась.

– Что?

– Ты не Ичи, – повторил Ванъян. – Ичи при встрече немедленно бы одарил меня стихом. К тому же за столом настоящий Ичи ведет себя иначе, и не только за столом. Ты… Я не могу это объяснить, но ты не он. Кто ты?

Я похолодела, а потом как могла спокойно выдала ему байку про «ударили по голове – проснулся – амнезия».

Ванъян выслушал, улыбаясь, и покачал головой.

– В тебе нет ничего от Ичи, кроме внешности. Ты о́ни? Нет, мы же в монастыре… Что ты?

Мы смотрели друг на друга. Я коснулась рукояти спрятанного за поясом кинжала. Ох, но это же Ванъян, Ли так его любит!

– Ли намекал, – пробормотал тем временем Ванъян. – Я не понимал, пока не увидел… Где настоящий Ичи? Он жив?

Я молчала, но Ванъян словно по глазам прочитал.

– Мертв? – его голос дрогнул.

Я вытащила кинжал. Ванъян грустно улыбнулся и повернул голову, открывая шею.

– Когда император забрал меня, он сказал, что сделает все, чтобы это прекратилось. Я не знаю, что он сделал, но скажи: ты здесь добровольно?

– В монастыре? – фыркнула я.

– В его теле, – пояснил догадливый принц Лянь.

Я покачала головой и все-таки убрала кинжал. Знала же, что надо было тогда и Ли убить!

– Кто-нибудь еще знает? – спросил тем временем Ванъян.

– Ли, – отозвалась я. – И теперь ты.

– Я монах, я все равно что мертв, – улыбнулся Ванъян. – И больше не претендую ни на трон Лянь, ни на титул принца, ни на что другое. Я никому больше не нужен.

– Поэтому ты прячешься в комнате без окон, – хмыкнула я.

– Но почему ты помог мне сбежать? Ли рассказал, что это был ты, – спросил Ванъян, слабо улыбнувшись.

– Я помогал ему, а не тебе. – Я отвернулась. – Не пойми меня неправильно, на тебя мне было плевать, но Ли тебя любит, и я не мог смотреть, как он убивается.

Ванъян слишком внимательно на меня посмотрел. Думаю, он все понял, но говорить ничего не стал.

Какое-то время мы в тишине пили чай, пока Ванъян не сказал внезапно:

– Матушка-государыня тоже знает.

– Что? Нет! – возразила я и убежденно добавила: – Она приняла меня как родного сына…

Ванъян посмотрел на меня как на идиота и рассмеялся.

– Она? Поверь, если я распознал в тебе самозванца, то она и подавно!

– Ей просто хочется, чтобы ее Ичи жил и был счастлив, – пробормотала я. – Она же мать и любит сына, это нормально…

– Глупец! – повысил голос Ванъян. – Государыня, по-твоему, будет обманывать себя? Любит Ичи? О да, как дорогой алмаз в своей короне, вот как она его любит! Она же знает, что ты не ее сын! Послушай меня, ты просто пока ей нужен. Кем бы ты ни был, беги отсюда, и как можно дальше! Ты не знаешь, что она с тобой сделает, даже представить не можешь!

Я поставила чашку на стол, встала и отрывисто произнесла:

– Как отсюда выйти?

– Ичи!

Я твердо посмотрела на него и сказала:

– Не хочу этого слушать. Она любит меня, а ты сумасшедший. Довольно.

В итоге я просто забралась обратно в лаз,