Арлангур. Дилогия - Николай Степанов

Через соборный костер жители деревень Саргандии обращались к Сиеру. Они знали, что Великий чрезвычайно занят, что не следует часто тревожить его своими проблемами. Случись подобное в Маргуде, самые уважаемые люди вряд ли пришли бы к такому решению, но сейчас… Новое поселение еще ни разу не беспокоило покровителя, а потому обращение не должно было вызвать гнев Великого.

Когда пламя поднялось выше деревьев, главы кланов расположились вокруг кострища. Они направили свои ладони к огню и запели призывную песню. Голоса исполнителей крепли с каждым словом, завораживая слушателей внутренней энергией. И вдруг песня оборвалась на полуслове. Пламя разделилось на два серповидных языка, сомкнувшиеся вновь у вершины, а в центре образовавшегося огненного круга возник образ молодой женщины в боевых доспехах.

– Хотите мира – готовьтесь к войне! – произнесла она голосом Верины. – К беспощадной войне.

Старейшины упали на колени. Все бывшие маргудцы поспешили обратить свой взор к земле, и только Зарлатонг не отрывал глаз от удивительной женщины: женщина как две капли воды была похожа на его жену. «Милая, ты пришла за мной?» Мужчина сделал шаг к огню, но воительница лишь грустно покачала головой и продемонстрировала необычные доспехи и вооружение, совершив два полных оборота вокруг оси.

На плече у нее висел узкий колчан с дротиками, к поясу были пристегнуты два кинжала, пригодные как для метания, так и для рукопашного боя. В руках женщина держала укороченное копье с заостренным лезвием и крючковатыми выступами в месте его соединения с древком. Наметанный взгляд копьеносца отметил, что наконечники дротиков отливали серебром. Кромки кинжалов и лезвия копья также были отделаны серебром.

Женщина остановилась, внимательно глядя на Зарлатонга, словно пытаясь подсказать нечто важное. «Враг боится серебра», – догадался охотник. Женщина кивнула и исчезла, вмиг погасив огромный костер.

– Хвала великой Верине! – раздался мощный голос Прэлтона.

Так у верингцев появился еще один покровитель.

Арлангура заперли в просторной камере с огромной решеткой вместо одной из стен, возле которой стояли два стражника с копьями. Они откровенно зевали, опираясь на свое оружие.

– А этот чего натворил? – лениво поинтересовался один из них, звеня ключами.

– Точно не знаю, – ответил доставивший его конвойный. – То ли он побил пятерых мужиков, то ли его побили… Какая разница? Наше дело доставить и запереть. Разбираться будут другие.

Юноша сел на пол в центре камеры. «Как я с ними разделался! Здорово! Если бы не стража, всем бы досталось. Нет, определенно мне нечему больше учиться. Себя я в обиду не дам, случится постоять еще за кого-нибудь – запросто! – Арлангур никак не мог успокоиться после драки со взрослыми. – Но почему Югон меня бросил? Может, он испугался тех пятерых? Значит, это были не простые люди! Как же я раньше не догадался! А еще друг называется! Я ради него от такой девушки отказался, а он…»

Мысль, что ему самому удалось справиться с могучими чародеями, недолго тешила самолюбие пленника. Поразмыслив еще немного, парень нашел более правдоподобное объяснение: с верховным магом что-то случилось. «С другом стряслась беда, а я даже не заметил». – Настроение у сына охотника резко покатилось вниз, и он принялся растерянно озираться по сторонам.

В каземате находилось несколько десятков человек. Кроме артистов, занявших место вдоль стены справа, белобрысый заключенный раньше никого не видел. К ним он и направился:

– Добрый вечер.

– Здравствуй, юноша, – заговорил с ним полный мужичок с жиденькой бородкой на круглом лице. – Какими судьбами тебя занесло за решетку?

– Заблудился. Завтра придет дядя, – Арлангур решил придерживаться прежней версии, – и заберет меня отсюда. А вы здорово с мечом управляетесь! Мне понравилось.

– Ты был сегодня на площади?

– Да. Жалко, что представление не дали закончить. Вы мне не расскажете, что там дальше было?

– А чего рассказывать? До ночи еще далеко, а нам лишняя репетиция не помешает. – Толстяк был не только актером, но также выполнял обязанности режиссера и заведовал всем театральным имуществом. – Ребятки, подъем! То, что нас заперли за решетку, еще не повод расслабляться. А ну, за работу!

Артисты по-прежнему оставались в костюмах, с деревянным оружием. Представление началось снова при свете тюремных факелов. Сначала за ним наблюдали только заключенные, потом подключилась стража всей тюрьмы, собравшаяся перед решеткой: в их скучную жизнь внесли хоть какое-то разнообразие.

На сей раз актеры играли гораздо веселее, сбросив тяжкий груз с души (хоть они и находились за решеткой, зато никто не пострадал). И даже при отсутствии декораций спектакль заладился с первых сцен.

К середине представления зрители дружно топали ногами от восторга и хохотали над комичными ситуациями, в которые постоянно попадал главный герой. Сын Зарлатонга стоял раскрыв рот от удивления. Он был восхищен разворачивающимся действом, а когда объявили антракт, серьезно задумался над своим будущим. «Эти люди практически не пользуются магией, а творят настоящее волшебство! Еще совсем недавно хотелось выть от тоски и – вот, пожалуйста, мне весело, настроение – лучше некуда. И где? За решеткой». Надоевшие нудные нравоучительные слова Варлока впервые начали доходить до сознания юноши. «Оказывается, волшебство можно создавать и без магии».

Второе действие спектакля началось со сцены, в которой участвовали все актеры, за исключением спавшей на лавке женщины. Лицедеи демонстрировали сутолоку с многочисленными случайными падениями то одного, то другого артиста. В центре событий находился самый неуклюжий воин с огромным деревянным мечом, висевшим у пояса. Он пытался занять место в тесном строю, постоянно поворачивался из стороны в сторону, задевая своим оружием соседей. Когда мужчина бросался помочь упавшим, его меч работал еще эффективнее. В результате на импровизированной сцене в вертикальном положении остался только один этот полный невысокий мужичок. Он настолько правдоподобно изображал недоумение, что публика пришла в неистовство. Животы болели у всех.

Именно в этот момент в каземат вошли двое. Один, с остановившимся взглядом, был явно не в себе, вышагивая на негнущихся ногах. Второй, седой, со шрамом на щеке, в отличие от спутника, шел твердой уверенной походкой. Стража вокруг решетки заснула мгновенно, даже во сне продолжая усмехаться.