Невинное развлечение - Джулия Куин

Насколько Гарри было известно, выше Уинтропа стоял только сам Фицуильям.

— Что происходит? — снова спросил он, пытаясь говорить спокойно.

— Я вовсе не сочувствую Наполеону, — сказал принц Алексей. — Мой отец был на его стороне, но я… — тут он сплюнул на пол, — я — нет.

Гарри поглядел на Владимира.

— Он не работает со мной, — сказал тот, мотнув головой в сторону принца. — Но он… обеспечивает поддержку. Например, финансовую. Или позволяет пользоваться своими землями.

Гарри помотал головой.

— Какое отношение это имеет к…

— Многие пытаются его использовать, — перебил Владимир. — Он ценен для них, живой или мертвый. Я его охраняю.

Поразительно. Владимир действительно работал телохранителем Алексея. Тоненькая ниточка правды в паутине лжи.

— Он действительно приехал сюда к своему родственнику, — продолжил Владимир. — А для меня это удобный случай встретиться с соратниками в Лондоне. К несчастью, интерес принца к леди Оливии не остался незамеченным.

— Кто ее украл?

Владимир на минуту отвернулся, Гарри знал, что это дурной знак. Раз он не может смотреть ему в глаза, значит Оливия действительно в большой опасности.

— Я еще не уверен, — наконец произнес Владимир. — Я еще не понял, дело только в деньгах, или тут замешана политика. Принц — чрезвычайно богатый человек.

— Мне говорили, что его состояние уменьшилось, — вежливо возразил Гарри.

— Уменьшилось, — кивнул Владимир и поднял руку, чтобы остановить возражения Алексея. — Но и осталось немало. Земли. Драгоценности. Более чем достаточно, чтобы преступники захотели получить немалый выкуп за близкого ему человека.

— Но она не…

— Некто думает, что я хотел просить ее руки, — вклинился Алексей.

Гарри развернулся к нему.

— А вы хотели?

— Нет. Раньше я рассматривал такую возможность. Но она… — Он махнул рукой. — Она влюблена в вас. Мне не нужно, чтобы жена меня любила. Но я не потерплю, чтобы она любила кого-то другого.

Гарри скрестил руки на груди.

— Похоже, ваши намерения не были вполне очевидны для ваших врагов.

— Я готов за это извиниться. — Алексей сглотнул, он выглядел смущенным, впервые с момента их знакомства. — Я не могу контролировать мысли других людей.

Гарри снова обернулся к Владимиру.

— Что мы будем делать?

Владимир посмотрел на него так, что Гарри стало ясно: ответ ему не понравится.

— Будем ждать, — сказал он. — С нами снова свяжутся.

— Я не собираюсь стоять здесь и…

— А что ты предлагаешь делать вместо этого? Расспросить по очереди всех гостей? В записке сказано никому не говорить. Мы уже ослушались, рассказав все тебе. Если это те люди, о которых я думаю, лучше их не сердить.

— Но…

— Ты хочешь дать им повод причинить ей вред? — спросил Владимир.

Гарри почувствовал, что задыхается. Будто кто-то схватил его за горло изнутри и душил. Он знал, что Владимир прав, по крайней мере, знал, что сам он не может придумать ничего удачнее.

Это было убийственно. Страх. Бессилие.

— Кто-то же должен был что-нибудь заметить, — произнес он.

— Я пойду и разузнаю, — предложил Владимир.

Гарри тут же ринулся к двери.

— Я иду с тобой.

— Нет, — возразил Владимир и выбросил вперед руку. — Ты слишком взволнован. Ты не сможешь принимать верные решения.

— Я не могу бездействовать, — возразил Гарри. Он снова почувствовал себя маленьким и беспомощным. Как в детстве, когда смотришь на проблему и видишь, что решений у нее нет.

— Ты и не будешь, — успокоил его Владимир. — Тебе многое предстоит сделать. Но позже.

Гарри смотрел, как Владимир идет к двери, но не успел тот ее открыть, как он закричал:

— Погоди!

Владимир обернулся.

— Она пошла в дамскую комнату, — сказал Гарри. — Она пошла в дамскую комнату после… — он откашлялся. — Я знаю, что она туда пошла.

— Это полезная информация, — Владимир медленно кивнул и выскользнул за дверь.

Гарри посмотрел на Алексея.

— Вы говорите по-русски, — произнес Алексей.

— Бабушка, — объяснил Гарри. — Она отказывалась говорить с нами по-английски.

Алексей кивнул.

— Моя бабушка была родом из Финляндии. Она вела себя точно так же.

Гарри бросил на него долгий взгляд, потом опустился в кресло и уронил голову на руки.

— Хорошо, что вы говорите на нашем языке, — заметил Алексей. — Немногие ваши соотечественники его знают.

Гарри попытался не обращать на него внимания. Ему необходимо подумать. Он не знал с чего начать — что из того, что он знает, поможет им определить местонахождение Оливии, — но он точно знал, что должен порыться в памяти.

А Алексей не умолкал.

— Я всегда удивляюсь, как это…

— Заткнитесь! — взорвался Гарри. — Просто заткнитесь. Молчите. Не смейте произносить ни единого чертова слова, если оно не касается спасения Оливии. Понятно?

На минуту Алексей застыл. Потом тихо пересек комнату, подошел к шкафу, достал с полки бутылку и две рюмки. Налил — по всей видимости, водки. И молча поставил одну рюмку перед Гарри.

— Я не пью, — бросил Гарри, не поднимая глаз.

— Это поможет.

— Нет.

— Вы же сказали, что вы русский! Вы не пьете водку?!

— Я ничего не пью, — коротко ответил Гарри.

Алексей посмотрел на него с некоторым любопытством, потом уселся в дальнем конце комнаты.

Рюмка стояла нетронутой где-то около часа, потом Алексей все же поверил, что Гарри сказал правду, взял ее и выпил сам.

Минут через десять Оливии, наконец, удалось успокоить свое собственное тело настолько, чтобы мозг ее начал работать нормально. Она понятия не имела, что может сделать, чтобы ускорить свое спасение, но казалось вполне разумным попытаться собрать как можно больше информации.

Определить, где ее держат совершенно невозможно. Или возможно? Она с трудом села и внимательно осмотрела комнату. В полумраке почти ничего не было видно. Свечку похититель унес с собой.

Комнатка была небольшая, мебель в ней разрозненная, но не потертая. Оливия наклонилась поближе к стене и вгляделась в штукатурку. Потом потерлась о нее щекой. Ровная и гладкая, без трещин и слоящейся краски. Подняв глаза вверх, она заметила лепные короны там, где стены соединялись с потолком. А на двери… С ее места на кровати сказать сложно, но похоже дверная ручка довольно дорогая.

Она до сих пор в резиденции посла? Возможно. Она согнулась и дотронулась щекой до голой кожи руки. Кожа была теплой. Если бы ее несли по улице, она наверняка стала бы холодной, ведь так? Конечно, она не знает, сколько времени лежала без сознания. Возможно, она находится здесь уже много часов. И все же она не чувствовала себя так, будто побывала на улице.