История катаклизма. Книга вторая. Пятый Аспект. Часть 1 - Кассандра Дженкинс

Ноздорму боролся. Правда, энергия, наполнявшая его тело, теперь мало походила на ту, что доводилось ему испытывать. Жар Времени, теперь едва теплившийся, катился по его венам смертельно опасным тромбом, и каждое проникновение во Время грозило для Ноздорму стать последним. Он оставил Тариона одного, но не мог отказаться от возможности следить за ним. Золотистые Нити Времени ускользали из его рук, но Ноздорму прилагал все усилия, чтобы неустанно следить за передвижениями молодого черного дракона.

…Предоставленный самому себе Тарион слонялся без дела над Великим морем. Волны тянули свои вспененные гребни к его крыльям. Он нырял, разбивая маленькими рожками стену выросшего цунами, погружался в воду и взлетал вверх. Повторял то, что его отец когда-то творил с землей — летел сквозь горы, сквозь земляные пласты, сквозь лаву разбуженных вулканов. Но Тариону земля по-прежнему не была подвластна в той же мере, поэтому он выбрал стихию воды. Казалось, мальчик что-то ищет в ровной глади океана…

Вошедший в Багровый Зал Первый Темный Советник смешался, заметив Оракула. Тот не сделал ни единого движения ему на встречу. Такое случалось с Оракулом иногда, когда он глядел сквозь Время. Теперь, когда Слеза объявилась в Азероте, когда они узнали, что это всего-навсего отбившийся от стаи молодой черный дракон, шумиха вокруг Оракула улеглась.

Советник занял свое место. Он заметно нервничал, то снимая, то надевая кожаную перчатку с левой руки, оголяя длинные тонкие пальцы. Теперь, когда Четвертый Советник занимался вторыми оковами Титанов, они больше не будут проводить своих Советов, не будут стравливать расы. В этом больше нет необходимости, они добились начала Четвертой войны. Правда, Тралл мешал им, пока вместе с другими Служителями Земли, восстанавливая Столп Земли и налаживая связи со Стихиями, но скоро этому придет конец. Королевство Штормград сгорит в мятежах и революциях, орки под руководством головореза Гарроша вернутся к истокам своей дикости, от которой Тралл столько времени облагораживал их.

Первый Советник еще раз оглянулся на Оракула. Нет, бесполезно. Время полностью овладело им. Какая наигранная преданность служения Культу…

… Тариону не давала покоя мысль об исчезновении Ноздорму. Прошло время, но Аспект более не появлялся, и отныне Тарион сам бежал от преследовавших его черных драконов, служащих Культу и самому Смертокрылу. Но почему исчез Ноздорму? Тарион разбирал последнее видение, подаренное ему Аспектом. В конце своей жизни отец все же повернет против Древних? И он должен помочь ему одержать вверх? Или должен освободить его для этой борьбы?…

Ноздорму едва заметно качал головой. Не спеши, мальчик. Уже скоро, но пока не спеши. Он не замечал Советника, не замечал тяжелых шагов, сотрясавших не только деревянный настил пола, но эхом отдающих в самую глубину каменных недр горной цепи Грим-Батол. Вся Земля прогибалась, покрываясь дрожью, от тяжелого шага своего Защитника.

Не замечал, пока не стало слишком поздно.

Аспект Земли впервые появился в Багровом Зале с тех пор, когда черный дракон, не желавший принимать сторону Древних, в своем видении расправился с надоедливыми Советниками. Первый Темный Советник вжался в резную спинку своего кресла, проклиная все на свете за то, что вынужден предстать перед Разрушителем в одиночестве. Мысль, что он еще очень необходим для разоблачения магических оков Титанов, мало успокаивала его.

… Пять черных точек вспыхнули на горизонте. Тарион обернулся. Два черных дракона, стремительно рассекая воздух, летели ему наперерез. Еще трое, изрыгая пламя, летели с противоположной стороны. Сомнений не оставалось. Увлеченный собственными мыслями, Тарион слишком долго пробыл на одном месте, позволив преследователям настигнуть его…

Ноздорму сжал кулаки. Он не мог прерывать эту Нить, связывающую его с Тарионом, ведь почти все его силы ушли на то, чтобы сотворить ее. Если сейчас он разорвет ее, то может никогда более не шагнуть во Время.

Раздался скрежет зубов. Казалось, весь Багровый зал давно горит невидимым пламенем, настолько жарким в одно мгновение стал воздух. Магическая маска и кусок фиолетовой ткани не могли скрыть Ноздорму от собрата-Аспекта.

Смертокрыл не отрывал взгляда от Оракула, и ужас Первого Советника понемногу стал отступать.

… Покрытые острыми наконечниками из оскверненного железа рога пятого черного дракона по косой прошлись по крылу Тариона. Тарион призвал на помощь стихии, моля про себя, чтобы в последний же момент они не обернулись против него самого. Выросшее цунами затушило пламя прямо в глотке первого дракона. Обезумевшие воздушные потоки, как прачка, швыряли второго дракона то в воду, то в небо. Тарион ухмыльнулся. Но острые когти третьего полоснули его вдоль спины. Пятый отлетел в сторону, готовый напасть, когда третий достаточно измотает его. Два черных дракона кружили в небе, бились задними лапами. Разорванные перепонки крыльев трепал ветер. Пятый дракон решил, что время пришло. Выставив вперед железные рога, он летел, как таран, целясь прямо в сердце Тариона…

Смертокрыл стоял рядом с Ноздорму. Пожалуй, это было впервые, когда Ноздорму увидел его так близко. Проклятие Древних изменило его человеческий облик — исполосованная шрамами кожа не успевала заживать, обнажая кипевшую в жилах лаву. Тонкая человеческая кожа рвалась, не способная сдержать подобного натиска.

«огненная лава — это наша кровь»

В его глазах не было белков — зияющая темнота зрачков целиком поглотила их. Настоящее пламя горело в их глубине, то вспыхивая, то разгораясь, искры переливались, будто светящаяся радужка.

Выкованные из черного адамантита доспехи впивались в его тело, рвали кожу и сухожилия, а кровавая лава сплавляла воедино плоть и оскверненное железо.

«твои пластины — наша плоть»

Сердце в его груди давно уже не билось.

«ты примкнул к нам, потому что Смерть — твое второе имя».

Сердце замерло, когда отросток Древнего пронзил его тело насквозь. Он отказался от борьбы, он смирился со своей участью.

Опять.

В далекой глубине подземной крепости, спотыкаясь, спешили шаги, торопились сообщить ожидаемую Смертокрылом новость. Но посланник был все еще далеко.

— Ноздорму, — проговорил Разрушитель Миров.

Даже его, пропитанный ненавистью, голос нес смерть. Никогда звучание собственного имени не причиняло Аспекту Времени столько страданий.