Человек с бриллиантовой рукой. К 100-летию Леонида Гайдая - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Саахов: В общем так, двадцать баранов…
Джабраил: Двадцать пять.
Саахов: Двадцать, двадцать… Холодильник «Розенлев»…
Джабраил: Что?
Саахов: Финский, хороший… Почетная грамота…
Джабраил: И бесплатная путевка…
Саахов: В Сибирь.
Одним словом, он дает понять, что дальнейший торг неуместен.
Главным открытием Гайдая стала юная цирковая эквилибристка Наталья Варлей, которую порекомендовал Гайдаю кинорежиссер из Одессы Георгий Юнгвальд-Хилькевич. Для нее роль Нины стала главной ролью в жизни. Съемки были трудными. Гайдай внутренне проигрывал роль каждого из персонажей, что само по себе было нелегко. Особенно было трудно вживаться в образ, но Гайдай сумел сделать убедительной актрису, практически не имевшую кинематографического опыта. Ее озвучила Надежда Румянцева, песню спела Аида Ведищева. Во время съемок Гайдаю не нравилась песня про медведей, но автор стихов Леонид Дербенев, композитор Зацепин и сценаристы все же уговорили оставить ее в фильме.
А вот с Евгением Моргуновым пришлось расстаться навсегда. Он вел себя очень развязно, а однажды привел на съемочную площадку своих поклонниц и стал нахально комментировать работу Гайдая. Режиссер потребовал убрать с площадки посторонних, но Бывалый с бранью обрушился на Леонида Иовича. Это было последней каплей для режиссера. Он взял сценарий, вычеркнул из него все сцены с участием Моргунова и сказал директору: «Отправляйте его в Москву. В этом фильме он больше не снимается». Это был очень серьезный поступок, потребовавший от Леонида Иовича твердости характера. Его уговаривали вернуть Моргунова, но он был непреклонен.
Возникли проблемы и с оператором Бровиным, и с исполнителем главной роли Александром Демьяненко. Они подружились на почве совместной выпивки. Это нарушало рабочий ритм и приводило к большим проблемам на съемках. После «Кавказской пленницы» с Бровиным Гайдай больше не работал.
Когда пришла пора сдавать фильм, повторилась ситуация с Михайловым. Председатель Госкино Романов заявил: «Эта антисоветчина выйдет в прокат только через мой труп». Острый на язык Костюковский тихо сказал своему соавтору Слободскому: «Тоже вариант…», но реплику услышал Романов, который буквально взревел: «Это уже политическое хулиганство, за которое вы ответите отдельно». Романов распорядился картину не принимать, Гайдаю запретить снимать кино, сценаристов исключить из союза писателей, негатив картины смыть, чтобы от нее не осталось даже воспоминания.
Это было в пятницу вечером. В понедельник создатели фильма должны были явиться в Госкино для завершения начальственной экзекуции. Но Председатель Госкино вдруг бросился к ним с поздравлениями и поцелуями. Оказывается, в субботу и воскресенье картину несколько раз посмотрел Леонид Ильич Брежнев, которому фильм чрезвычайно понравился. Председатель Госкино мгновенно сменил свое мнение на противоположное. Фильм был выпущен в прокат с максимальным количеством копий. Его посмотрели рекордные 76 500 000 зрителей.
Следующий сценарий Гайдая с Костюковским и Слободским назывался «Контрабандисты». По нему был снят фильм «Бриллиантовая рука». В нем было решено отказаться от Шурика, а главным героем сделать простого служащего Семена Семеновича Горбункова в исполнении Юрия Никулина. Но Гайдай хотел, чтобы возникла новая комедийная троица, и справился с этой задачей блестяще. Партнерами Никулина стали Андрей Миронов и Анатолий Папанов. Для каждого актера эти роли стали, возможно, лучшими в карьере. Музыку снова написал Зацепин. В картине были прекрасные исполнители небольших ролей – Нонна Мордюкова, Светлана Светличная, Станислав Чекан, Григорий Шпигель, Леонид Каневский. Танец на пароходе под песню «Остров невезения» поставил и блестяще исполнил Андрей Миронов. При сдаче фильма его сочли вставным номером и хотели вырезать, но Гайдай уперся и отстоял его на радость зрителям.
Были и другие проблемы. Госкино категорически возражало против первых в нашем кино образов проститутки (в Стамбуле, снимавшемся в Баку) и отечественной коварной соблазнительницы, танцующей стриптиз. Вызвали решительное неприятие фраза управдома о том, что Семен Семеныч тайно посещает синагогу, и реплика Лелика: «Главное в нашем деле – социалистический реализьм». «Синагогу» Гайдай превратил в «любовницу», а социалистический реализьм в «этот самый реализьм».
На всю массу замечаний Гайдай нашел гениальный способ обхитрить ревнителей целомудрия из Госкино. Рассказывает Савва Кулиш:
Гайдай, когда сдавал картину в Госкино, приклеил к концу второй серии чудовищный атомный взрыв. Когда председатель Госкино Романов увидел его, он чуть не в обморок упал. И стал кричать: «Леонид Иович, ну а атомный взрыв-то причем?» Гайдай, мрачно опустив голову, сказал: «Это надо, чтобы показать всю сложность нашего времени». – «Какая сложность времени? Обыкновенная комедия. Вообще, там у вас и про дикарей, про черных снаружи и добрых внутри, и про пьянство, и какой-то секс, и голые бабы. Что вы там все с ума посходили на Мосфильме?!» Начался дикий скандал. Леонид Иович сжался, стал совершенно непроницаемым. И вдруг говорит: «Будет так – или никак – и тогда вообще картины не будет!» Тут все бросились его уговаривать: «Леонид Ивович, что вы делаете? Леня, дорогой Ленечка! Ради бога, пусть дикари остаются, пусть остается песня про понедельники, что хочешь, только убери атомный взрыв. Гайдай стоит на своем: «Не уберу – и все». В конце концов, договорились, что три дня он будет думать. Через три дня Гайдай отрезал атомный взрыв. В Госкино были счастливы и с облегчением вздохнули. И никаких поправок больше не было. Я думаю, это была единственная картина Гайдая, почти не пострадавшая от цензорского надзора. Это совершенно поразительная история комедиографа, битого и тертого человека, который придумал, как обмануть начальство и добиться того, чтобы показать зрителям не порезанную картину.
Премьера состоялась в апреле 1969 года, и по всему СССР следующие три года чуть ли не из каждого окна звучали «Остров невезения» и «Песня про зайцев». Последнюю зрители полюбили включать во время выступлений Леонида Ильича Брежнева, убрав звук из телевизора. На фоне руководящей физиономии генсека неслось разухабистое: «А нам все равно, а нам все равно…» Более двухсот реплик из фильма стали поговорками. «Бриллиантовая рука» побила рекорд проката, установленный «Кавказской пленницей». Ее посмотрели в течение первого года проката 76,7 миллиона
