Ничья (СИ) - Лимова Александра

Но Марин это Марин и обезоруживать он умеет. Вздохнув, поднялся с места. Чтобы обойти стол, остановиться позади напряженной меня. И обнять со спины.

Сердцебиение и без того было ускорено, но сейчас заколотилось бешено. Внутри смятение. Смятение хаоса готово вот-вот переродиться в распахнутые двери ада, но смятенного простым жестом — объятиями. Спокойными, уверенными и теплыми. Когда комок подкатывает к горлу, а причины вроде бы нет. Мар коснулся губами моего виска и тихо с усмешкой сказал:

— Хочешь, я ноги вырву этому пулэ белитэ, который дверь тебе пачкал?

Если бы он знал, что Глеб мне кисть выворачивал, то, думаю, вопрос бы не прозвучал, а я, уже выпросив у Егора черные мусорные пакеты, распределяла бы расчленку. Чисто Питерская тема…

— Белт… чего? — хихикнула я, откидывясб назад, прижимаясь спиной к его груди. Прикрывая глаза, чувствуя как напряжение внутри растворяется в упоительном тепле. Согревающим и отогревающим вот в этом кольце рук, ощущении его тела и его улыбающихся губ на виске, с эхом смеха пояснивших

— Пулэ белитэ — безмозглый хер. Ну, вообще грубее звучит. Молдавский.

— Твоя бабушка была хулиганкой. — Рассмеялась, мягко расцепляя его руки, чтобы встать и просительно потянув его за локоть, усадить на свой стул и плюхнуться ему на колени, обнимая за шею.

— Она была темпераментной, — мягко улыбнулся Мар, обнимая одной рукой за поясницу, а второй, взяв мой бокал, отпил вина и, отставив его вновь на столешницу, слегка накренив аккуратно взбалтывал вино, наблюдая за светло-желтым блеском. Перевел взгляд на этикетку на бутылке и заключил, — переохладила, вкус немного потерялся… — Я фыркнула, он слабо улыбнулся, потянувшись к бутылке чтобы открыть ее и так и оставить. — Бабушка была темпераментной. Терпит-терпит, а потом какая-то мелочь, случается ядерный взрыв и мы с дедой прогуляться идем, пока она не успокоится.

— А если холодно или дождь? — тихо спросила, осторожно перебирая темные мягкие пряди.

— Не выходили из моей комнаты. И ее не пускали. — Негромко рассмеялся, переводя взгляд в ночь за окном. — Она быстро успокаивалась если ее не трогать, а дедушку так и подмывало что-нибудь съязвить в этот момент, потому что она действительно была очень милой и смешной когда злилась. И она злилась сильнее если он что-нибудь говорил и если мне и дедушке становилось смешно. От этого становилось еще смешнее, а она просто сатанела… замкнутый круг, в общем, поэтому было проще переждать в укрытии. Бабушка, когда злилась, то уважаемого человека, военного хирурга, автора десятков статей и участника бесчисленных научных конференций по торакальной хирургии, называла пулэ билитэ. И гоняла за хлебом авторитетного на районе пацана, имеющего разряд по боксу. — Я пыталась сдержаться, но он и сам прыснул, лукаво посмотрев на меня. Обнял теснее и снова перевел взгляд за окно. В поволоке глаз задумчивость ислабое тепло, когда он снова оказался там, в воспоминаниях. — На самом деле я не помню, чтобы они серьезно ссорились. Прокручиваю сейчас в голове и не могу вспомнить ни одного случая… бывало, редко, но бывало, что и деда разозлится на что-нибудь, но бабушка ему покивает, вокруг него побегает со всем соглашаясь и он успокаивался, думая, что это он тут самый умный и сам по себе очень отходчивый…

— Мама в кого из них пошла? — Подумав, тихо спросила я и прикусила губу, когда отстраненно усмехнулся, но прежде чем я успела перевести тему, едва заметно качнув головой, произнес:

— Я не могу сказать. Мама во всем и всегда слушалась моего отца. — Кратким жестом попросил подать бутылку виски и, сделав небольшой глоток, на мгновение прикусил губу смазывая прохладную усмешку. — Дедушка так и не простил ему, что он бросил маму когда она была беременна мной. Мне было около года, когда отец объявился, мол, все осознал и ребенок, то есть я, действительно от него и он забирает всех назад. У меня двое старших братьев, разница с ними в пятнадцать и одиннадцать лет… Дедушка сначала разговаривал с мамой, потом пытался ее отговорить к отцу возвращаться, но она была настроена решительно. И братьев настроила. Деда разозлился и сказал, что пусть уходит, но при условии, что меня оставляет ему с бабушкой. Она ушла.

— Когда ты об этом узнал? — сглотнув, обняла за плечи, ощущая кончики его пальцев под футболкой, поверхностно оглаживающие поясницу.

— После похорон бабушки. Мне шестнадцать только исполнилось, переехал к родителям, начались первые столкновения с отцом и он потащил меня делать тест на отцовство. У меня со старшим братом, Марчелом, более-менее отношения. Дан, как и мать, во всем слушает отца. Марчел в общих чертах рассказал почему я жил у дедушки и вообще почему отец так… отчужден, что ли. Рассказал, потому что после этого инцидента, когда отец заорал, что я не его сын и потащил меня в медцентр, у меня ступор был пару дней. Там просто еще несколько нехороших вещей всплыло, мне было трудно это принять. Я в юности вообще был впечатлительным и, как при переезде выяснилось, чересчур эмоциональным, вспыльчивым и очень упрямым. До того момента я и не подозревал о наличии у себя таких черт характера. Хотя, может, роль сыграл подростковый возраст и то, что бокс я бросил, мои хобби казались отцу неподходящими и он им препятствовал, а энергии уходить некуда было, — насмешливо улыбнулся, слегка прищурено глядя в окно. — Хотя, наверное, это все взаимосвязано. Ну, в общем, дальше ты догадываешься, какие отношения у нас с отцом складывались, потому что тест подтвердил, что он мой биологический отец, а он в заключении почему-то прочитал что это значит я его собственность.

— Марчел и Марин, сокращенно получается вас одинаково зовут? — добавив изумления в интонации спросила я, касаясь губами его виска.

Мар рассмеялся, снова отпив виски и покачал головой.

— Нет. Вообще, эти имена не сокращаются. Все пошло с Тёмы, за ним и остальные подхватили.

Повернул ко мне лицо. Сквозь приоткрытое окно стрекот сверчков, отдаленный шум трассы. Слабая, почти растворившаяся тень никотина на кухне по которой изредка сквозил сквозняк. А между нами космос. Он был там, в бездне карих глаз, со своими черными дырами и бесконечной непостижимой красотой.

Сбито выдохнула, ощущая, как растворяюсь в этом космосе, давно пустившим корни внутри, преобразившим и снявшим застарелую усталость и перманентную настороженность.

Пересела так, чтобы оказаться лицом к лицу, обняла за плечи, приблизив лицо к правой стороне шеи. Вела носом по контурам тату с упоением глубоко вдыхая его запах и растворяясь в нем, и тихо признавая:

— Ты — лучшее, что со мной случалось. — Отстранила лицо от шеи, от мурашек по его коже. Положив локти на плечи, зарылась пальцами в темные мягкие пряди, вглядываясь в карий бархат. — Я очень, — понизив голос, утопая в обволакивающем карем бархате с поволокой, подаваясь к нему, прошептала, — сильно, — едва-едва касаясь губами раскрытых губ, — тебя, — вжимаясь в него и вжимая в себя, чувствуя как тесно обнимает, выдохнула на губы еще тише, — люблю.

Поцелуй мягкий, пьянящий под учащенный стук сердца в унисон и обрывы дыхания, смешавшегося, когда немного отстранилась.

— Мне кажется, — его голос ниже чем обычно. Ладонями оглаживал спину, пальцами путался в волосах, обжигая дыханием шею и душу шепотом, — я впервые счастлив.

***

Может быть на мне какое-то проклятие или я просто была очень грешна в предыдущей жизни, но когда я пребывала в том же состоянии, о котором накануне вечером сказал Мар, мне прилетело лопатой по затылку добрейший привет от жизни — меня слили.

И узнала я об этом наихудшим путем — через племянника. Вольдемар, позвонивший, когда я зависала в пробке возвращаясь с оставшимися вещами в Риверсайд, очень волнуясь и сбиваясь сказал о посте в том же канале, где недавно блистала Улька. Я, в шоке перед собой, торопливо соображая, соврала Володе какую-то дичь, что, разумеется, это неправда, что есть у меня конфликт с одной фотографом, которая прознав о модельном прошлом решила так подгадить. Спросила Вову, знает ли об этом его отец и Марина. С упавшим сердцем услышав подтверждение, попросила дать ему трубку. Соврала Диме тоже самое, но он, на середине меня перебил, сказал, что он в это не поверил и заявил, что пусть и дальше весь наш городок фанатов первого анального кипит, то же самое было, когда и про Ульяну вброс был, и вообще эта ерунда для людей которым заняться нечем, то воду заряжали через телевизор, то за инопланетянами гонялись, теперь с появления соцсетей спектр развлечений расширился и мне не нужно забивать этим голову. Сидела, сжав рот руками, что Димка не слышал моего прерывистого дыхания, когда меня изнутри просто разрывало. То есть, я знала, что Димка нормальный мужик, но когда меня застали врасплох и у меня был дикий страх, что он не поверит и запретит мне общаться со своим сыном, на такую его реакцию я искренне не рассчитывала. На заднем фоне послышался голос Марины и Дима произнес: