Кинжал и яд - Жюльетта Бенцони

Принцесса Эболи долго находилась в крепости Сан-Торкас, но затем здоровье ее вновь резко ухудшилось. Тогда семья добилась, чтобы ей разрешили вернуться в замок Пастранья. Здесь она и угасла в 1592 году. Сердце ее было разбито из-за разлуки с Пересом, а тело не выдержало тягот долгого заключения. До конца верная любви и гордости, она обрела вечный покой в соборе Пастранья среди других представителей рода Мендоса, на которых взирает со стены святой Иероним работы Эль Греко.

Что до убийства Хуана Эсковедо, то оно до сих пор остается загадкой. Был ли Перес правдив в своих мемуарах, и Филипп II действительно опередил принцессу Эболи? Или же Антонио лишь выполнил приказ своей любовницы? Эту тайну никому не удалось разгадать.

ПРЕКРАСНОЕ ЧУДОВИЩЕ ИЗ ЧЕХТА (ЭЛЬЖБЕТА БАТОРИЙ)

(1600 год)

Замок Чехт возвышался на одном из горных перевалов Карпат у самой границы Словакии. От его громадных черных стен, мощных башен с узкими бойницами, выдвинутых вперед бастионов с ощерившимися жерлами пушек в наши дни почти ничего не осталось — теперь это руины, хотя и весьма внушительные. Но в начале XVII века это была хорошо укрепленная грозная крепость с роскошным дворцом, хозяева которого владели множеством деревень и еще большим количеством крестьян.

В 1600 году Чехт принадлежал сорокалетней женщине. Она носила древнее имя Баториев, подвигами которых в течение четырех веков восхищалась вся Венгрия; предком ее был один из самых прославленных государей Польши — бесстрашный воин, несколько раз наносивший поражение царю Ивану Грозному. Братья владелицы замка полновластно правили Трансильванией, и гордость Эльжбеты Баторий могла сравниться только с ее красотой.

Красоту же эту воспевали во всех краях Священной Империи. Было известно, что сам император Рудольф II пленился прекрасной графиней, и каждый раз, когда она посещала Прагу, ее принимали с особыми почестями. В шестнадцать лет Эльжбета была выдана замуж за неслыханно богатого вельможу, обладателя огромных земельных угодий на венгерской равнине — Ференца Надаски. Брак оказался не слишком счастливым, по крайней мере для мужа, который был человеком спокойным и очень набожным: все его помыслы были устремлены к небу. Жаждущая наслаждений супруга, влюбленная в собственную красоту, составляла для него предмет постоянных забот и опасений — в ее присутствии он явственно ощущал запах костра.

Впрочем, венгерский граф Надаски так и не успел разгадать эту восхитительную загадку — у него хватило здравого смысла умереть через пять лет после свадьбы, оставив Эльжбету свободной и баснословно богатой. Она сумела сполна использовать эти преимущества, предаваясь всем возможным радостям жизни и прежде всего — любви. После смерти мужа многочисленные возлюбленные скрасили молодой вдове горечь утраты. Она меняла любовников с непостижимой легкостью, ибо могла выбирать: мужчины устремлялись к ней, привлеченные ее блестящими темными волосами, матовой кожей, большими зелеными глазами и губами столь алыми от природы, что помада им совершенно не требовалась. Молодая женщина следовала только собственной прихоти и отдавалась любому, кто сумел ей понравиться. В дар от небес она получила холодное и черствое сердце, поэтому не привязывалась ни к кому. Эльжбета любила лишь себя и свою невероятную красоту; в заботах о ней она проводила целые часы, пробуя разные кремы и благовония, примеряя новые туалеты и драгоценности, благо о расходах думать не приходилось — ее огромное состояние, казалось, приумножалось само собой.

Кружась в этом вихре наслаждений, Эльжбета не замечала, как летит время. Вероятно, ей казалось, что, так будет продолжаться вечно… пока в один прекрасный день она не влюбилась — впервые в жизни. К несчастью, избранник графини оказался на десять лет моложе, хотя и ответил на ее страсть полной взаимностью.

Это был двоюродный брат Эльжбеты. Его звали Ласло Бенд, и он принадлежал к одному из самых могущественных семейств в Империи. Родственные связи Бендов простирались вплоть до английского двора, однако именно Ласло был красой и гордостью своего рода. Высокий, очень смуглый, сильный и стройный, он неизменно привлекал взгляды окружающих безупречными чертами надменного лица. Когда его пригласили на охоту в Чехт, он мгновенно влюбился в Эльжбету, которую прежде не видел, поскольку с юных лет путешествовал по Европе. Красота кузины поразила его, Эльжбета также была покорена, и не прошло недели, как они стали любовниками.

В один осенний вечер Ласло и Эльжбета, возвращаясь в замок после охоты, отнявшей у них целый день, задержались в долине, тогда как все их спутники поскакали вперед. Для этого времени года стояла чудесная погода, и оба, не сговариваясь, натянули поводья, чтобы полюбоваться фантастическим пейзажем: рыжая листва деревьев сияла огненными пятнами на черных скалах, у подножия которых вздымал белую пену стремительный поток.

— Мне хотелось бы, — говорил Ласло, — чтобы в мире никого не осталось, кроме нас с тобой, посреди этой дивной красоты. При взгляде на других людей я вздрагиваю, словно от оскорбления! Как смеют все эти мужчины и женщины показываться рядом с тобой?

Графиня засмеялась. Она уже давно привыкла к комплиментам подобного рода, но никогда еще не испытывала такого удовольствия. Внезапно, словно в подтверждение слов ее любовника, из леса вышла старуха со связкой хвороста на спине. Казалось, на земле не существовало более старого, грязного и уродливого создания. Старуха шла навстречу им по тропинке, и по мере того как она приближалась, можно было разглядеть ее сморщенное лицо, мутные глаза под вывернутыми веками, жесткие волоски на подбородке и запавшие губы. Руки у нее тряслись старческой мелкой дрожью.

— Боже, какая она мерзкая! — сказал потрясенный Ласло, невольно понизив голос до шепота, ибо старуха подошла уже совсем близко.

Смех прекрасной графини прозвучал неожиданно громко под золотистым сводом деревьев. Указывая на старуху своим охотничьим хлыстом, она столь же звонко спросила:

— Значит, ты находишь ее уродливой? А что ты скажешь, если в доказательство твоей любви я потребую…

— Чего же?

— … заняться с ней тем, чем мы занимаемся каждую ночь!

— Ты сошла с ума! — воскликнул шокированный Ласло.

Эльжбета, радуясь своей злой шутке, расхохоталась.

— Отчего же? Разве ты не твердишь с утра до вечера, что готов ради меня на все и я могу попросить тебя о любой жертве? Вот я и прошу, ибо великая любовь требует столь же великой жертвы. Полагаю, нет на свете никого ужаснее этой старухи!

Наслаждаясь смятением своего любовника, она не заметила, что старуха с хворостом остановилась, пристально глядя на нее. И невольно вздрогнула, услышав надтреснутый, но необычайно пронзительный голос.