Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— К чему ты клонишь, Брайан? — Данросс сделал глоток коньяка.

Брайан Квок поболтал выдержанный ароматный напиток в рюмке, не пытаясь нарушить сгустившееся молчание. Наконец он произнес:

— Нам нужна кое-какая помощь.

— Нам? То есть особой разведслужбе? — встревожился Данросс.

— Да.

— Кому в Эс-ай? Тебе?

Брайан Квок помедлил.

— Самому мистеру Кроссу.

— Что за помощь?

— Он хотел бы прочитать все доклады, полученные тобой от Алана Медфорда Гранта.

— Повтори, что ты сказал, — проговорил Данросс, чтобы дать себе время подумать: вот уж этого он никак не ожидал.

Брайан Квок вынул фотокопию первой и последней страницы перехваченного доклада и подал Данроссу:

— В наши руки только что попала копия вот этого. — Данросс бросил взгляд на страницы. Было ясно, что они подлинные. — Нам хотелось бы быстро глянуть на остальные.

— Я тебя не понимаю.

— Я не принес весь доклад лишь для удобства, но, если хочешь, можешь получить его завтра. — Взгляд Брайана не дрогнул. — Мы были бы признательны за это — мистер Кросс сказал, что будет признателен за помощь.

На какой-то миг Данросса просто парализовало от чудовищности скрытого в этой просьбе смысла.

— Этот доклад — и остальные папки, если они ещё существуют, — частная собственность, — услышал он свой голос. Он говорил, тщательно выбирая слова. — Во всяком случае, вся содержащаяся в них информация является частной: она предназначалась лично для меня и для правительства. Вы, несомненно, можете получить все, что хотите, по своим собственным разведывательным каналам.

— Да. А пока суперинтендент Кросс на самом деле был бы очень признателен, Иэн, если бы ты позволил нам взглянуть на доклады.

Данросс отпил глоток коньяка, скрывая растерянность. Он понимал, что может с легкостью отрицать существование других папок, может сжечь их, или спрятать, или просто оставить там, где они есть, но ему не хотелось отказывать особой разведслужбе в помощи. Помогать ей — долг тайбаня. Особая разведслужба — жизненно важная часть особого подразделения, гарант безопасности колонии. Без них, по его убеждению, положение Гонконга в Азии было бы шатким. А без прекрасной контрразведки, если даже одна двадцатая часть докладов Гранта соответствует действительности, их дни сочтены.

Господи Иисусе, не в тех руках…

Всю грудь стеснило, пока он пытался найти выход из затруднительного положения. На ум пришла та часть последнего доклада, где говорилось о предателе в полиции. Потом вспомнились слова Кернана о том, что, кроме его копий, других не существует. Что предназначалось только ему и что было известно британской разведке? Почему такая секретность? Почему Грант не получил разрешения? Господи, а если я ошибался, считая, будто кое-что притянуто за уши? Если информации попадет не в те руки, в руки противника, большая часть её может оказаться смертельно опасной.

Ему пришлось приложить усилие, чтобы успокоиться и сосредоточиться.

— Я подумаю над тем, что ты сказал, и поговорю с тобой завтра. Первым делом.

— Прошу прощения, Иэн. Мне приказано на… убедить тебя в том, что дело не терпит отлагательства.

— Ты хотел сказать «настоять»?

— Да. Извини. Мы просим о помощи. Это официальное обращение с просьбой о сотрудничестве.

— А «Восточное облако» и «Нельсон трейдинг» — это что, бартер?

— «Восточное облако» — подарок. Эта информация тоже подарок. До «Нельсон трейдинг» нам нет дела, лишь мимолетный интерес. Все сказанное останется между нами. Насколько мне известно, никаких официальных документов у нас нет.

Данросс изучающе смотрел на приятеля: высокие скулы, широко поставленные глаза с тяжелыми веками, прямой немигающий взгляд, приятные и правильные черты лица и густые чёрные брови.

— Ты читал этот доклад, Брайан?

— Да.

— Тогда ты понимаешь, в каком я затруднительном положении, — сказал он, проверяя Квока.

— А, это ты о предателе в полиции?

— А что там говорится на сей счет?

— Ты прав, что осторожничаешь. Да, совершенно верно. Ты говоришь об агенте, возможно в чине суперинтендента?

— Да. Тебе известно, кто он?

— Нет. Нет ещё.

— Ты кого-нибудь подозреваешь?

— Да. За ним сейчас ведется наблюдение. Об этом не нужно беспокоиться, Иэн, копии просмотрим только я и мистер Кросс. У них будет высший уровень секретности, это точно.

— Минуточку, Брайан! Я не говорил, что они существуют. — Данросс сделал вид, что сердится, и тут же заметил промелькнувшую в глазах собеседника вспышку — то ли гнева, то ли разочарования. Лицо оставалось бесстрастным. — Поставь себя на мое место, человека далекого от всего этого. — Все его чувства пришли в напряжение, и он продолжал в том же духе: — С моей стороны было бы довольно, черт возьми, глупо хранить такую информацию, верно? Гораздо мудрее уничтожить её, после того как были предприняты конкретные шаги. Верно?

— Да.

— Давай на этом сегодня и остановимся. До, скажем, десяти утра.

Брайан Квок задумался. Потом его лицо напряглось.

— Мы не играем в кабинетные игры, Иэн. Речь идет не о нескольких тоннах золота, или сомнительных операциях на фондовой бирже, или многомиллионных закулисных сделках с КНР. Эта игра смертельно опасна, и вовлеченные в неё миллионы — это миллионы людей, и ещё не родившиеся поколения, и коммунистическая чума. «Севрин» — это плохая новость. КГБ — очень плохая новость. И даже наши друзья в ЦРУ и гоминьдане могут быть не менее безжалостны, если потребуется. Хорошенько охраняй свои папки сегодня ночью.

Данросс бесстрастно смотрел на приятеля.

— Значит, вы официально признаете, что информация, содержащаяся в докладе, соответствует истине?

— Кросс считает, что может быть и так. Может, с нашей стороны было бы благоразумно поставить здесь на всякий случай человека, как ты считаешь?

— Как тебе будет угодно, Брайан.

— Может, мы поставим человека у Шек-О?

— Как тебе будет угодно, Брайан.

— Ты, похоже, не очень расположен сотрудничать, да?

— Ты не прав, старина. Я воспринимаю все, что ты говоришь, со всей серьезностью, — резко проговорил Данросс. — Когда и каким образом у вас оказалась эта копия?

Брайан Квок ответил не сразу.

— Я не знаю, а если бы и знал, то не уверен, следует ли мне это говорить.

Данросс встал:

— Давай тогда пойдем и отыщем Кросса.

— Но почему Горнты и Ротвеллы так ненавидят Струанов и Данроссов, Питер? — спросила Кейси. Они с Бартлеттом прогуливались по вечерней прохладе в прекрасном саду вместе с Питером Марлоу и его женой Флер.

— Всех причин я ещё не раскопал. — У этого высокого светловолосого тридцатидевятилетнего англичанина был аристократический выговор, и во взгляде серо-голубых глаз открывалась необычайная глубина. — Говорят, это восходит к Брокам: якобы есть некая связь, некая семейная связь между семьей Горнтов и семьей Броков. Возможно, к самому старику Тайлеру Броку. Вы слышали о нем?

— Конечно, — сказал Бартлетт. — Как это все началось, эта распря?

— Мальчиком Дирк Струан служил юнгой на одном из вооруженных торговых судов Тайлера Брока. Корабельная жизнь в то время была весьма жестокой, да, вообще-то, и не только корабельная, но, боже мой, в те времена в море… Ну так вот, Тайлер Брок безжалостно выпорол кнутом юного Струана за якобы проявленное неуважение и бросил где-то на побережье Китая, сочтя мертвым. Дирку Струану тогда было четырнадцать, и он поклялся перед Богом и дьяволом, что, когда вырастет, разорит торговый дом «Брок и сыновья» и придет за Тайлером с плетью-девятихвосткой. Насколько мне известно, он так за ним и не пришел, хотя рассказывают, что он забил старшего сына Тайлера до смерти каким-то китайским боевым оружием.

— Каким оружием? — забеспокоилась Кейси.

— Это что-то вроде булавы, Кейси. Три-четыре коротких железных звена с утыканным шипами шаром на одном конце и ручкой на другом[106].

— Он убил сына, мстя отцу? — поразилась Кейси.

— Этого я ещё пока не знаю, но могу поспорить, что причины у него были. — Питер Марлоу улыбнулся какой-то странной улыбкой. — Дирк Струан, старик Тайлер и все остальные, кто создал Британскую империю, покорил Индию, открыл Китай. Господи, какие это были гиганты! Я говорил, что Тайлер был одноглазый? Один глаз ему вырвал хлестнувший по лицу свободный фал во время шторма в тысяча восемьсот тридцатых годах, когда он гнался на своем трехмачтовом клипере — «Белой ведьме» — за Струаном с полными трюмами опиума. Струан на «Китайском облаке» опережал его на целый день. Это была гонка от британских опиумных полей в Индии до рынков Китая. Говорят, Тайлер просто залил пустую глазницу ромом и, выругавшись, приказал матросам на реях поставить ещё парусов. — Помолчав, Питер Марлоу продолжал: — Дирк погиб во время тайфуна в Хэппи-Вэлли в тысяча восемьсот сорок первом году, а Тайлер умер без единого пенни, полным банкротом в шестьдесят третьем.