Прощай, Эдем! Книга 1: Стефани - Патриция Хилсбург

И тут он вспомнил, что не договорился со Стефани о встрече.

— Что будете пить? — поинтересовался официант.

— Пиво.

— Знаете, у нас не пивной бар.

— Разве пива нет?

— Есть, но у нас не пивной бар.

— Иди ты… — сказал Джон, свернул свои газеты и вышел.

Он перешел на другую сторону улицы, потом свернул налево к небольшому бару, который он заприметил еще вчера. Он сел под навесом у входа и выпил большую кружку холодного пива.

«Официант, должно быть, просто хотел поговорить со мной — подумал он, — в конце концов он прав. Ресторан не пивной бар, только это он и имел в виду. Он вовсе не грубиян. Жалко, что у меня сорвалось. Он даже не нашелся, что ответить. Зря я так».

Джон выпил вторую кружку, подозвал официанта, чтобы расплатиться.

— А где ваша спутница? — поинтересовался официант.

Джон даже сразу не понял, что спрашивают его, но сообразив, расцвел в улыбке.

— Она еще спит.

— Конечно, — сказал официант, — на отдыхе можно позволить себе поспать подольше. А вы, мне кажется, привыкли вставать рано?

Джон задумался. Нет, он, конечно, тоже любил поспать подольше, но теперь, когда он почти не был занят делом, ему не спалось с утра.

Джон расплатился, поблагодарил официанта и вновь вышел на улицу. Он посмотрел на солнце, которое уже довольно высоко поднялось над горизонтом, и подумал, что Стефани уже, наверное, проснулась и недоумевает, где он.

«Нужно идти к ней», — подумал он, но спешить почему-то не хотелось. И он, не торопясь, разглядывая дома, сады, двинулся по улице к отелю.

Проснувшись Стефани с удивлением посмотрела на пустое место рядом с собой. Она даже коснулась рукой простыни. Та была прохладна.

«Значит, Джон ушел давно, — подумала она, — но куда?»

Сколько она ни думала, не могла объяснить его отсутствия.

«Может, он вновь пошел на почту звонить, но еще слишком рано».

Она перебрала в памяти всех его знакомых, которых знала. В такую рань вряд ли кому из них он стал бы звонить. Стефани поискала глазами записку, но записки не было.

«Значит, он вышел ненадолго», — наконец решила она и встала.

И тут она вновь вспомнила о револьвере.

«Зачем он ему нужен? — задумалась Стефани. — А может, он боится за мою жизнь? Ведь своей он, по-моему, не дорожит нисколько. А может, просто мужская причуда, чтобы чувствовать себя более уверенно? Вот бы знать, когда он вернется».

Ее взгляд упал на дверь. Крадучись, она подошла к ней и, ругаясь сама на себя, закрыла ее на ключ.

«Вот и вновь я превращаюсь в обыкновенную подозрительную жену, — упрекнула в мыслях себя Стефани, — роюсь в вещах своего мужа».

Она вытащила саквояж из шкафа и запустила в него руку. На самом дне она ощутила холодную сталь револьвера. Стефани села за стол и положила перед собой оружие.

«Ну и что? — снова мысленно спросила она себя. — Что ты, Стефани, собираешься делать дальше?»

Ответа не было. Стефани принялась рассуждать.

«Так, когда придет Джон, я напрямик спрошу у него, зачем ему револьвер? А что он скажет мне? Может ничего не сказать, а просто забрать его у меня. И спрятать в саквояж, да еще и обидеться. И кстати, он будет прав. Я бы тоже не потерпела, если бы он стал рыться в моих вещах. Кстати, — задумалась она, — а если Джон залезет в мой багаж, найдет ли он для себя что-нибудь интересное? Вряд ли, ведь я ничего с собой не брала».

Стефани повертела барабан револьвера.

«Так, а возможен такой вариант, Джон приходит, я не говорю ему ни слова, а револьвер лежит на столе. Он спросит: “Зачем, Стефани, тебе револьвер?” Я буду выглядеть полной идиоткой. Хотя… Я скажу ему, что решила покончить жизнь самоубийством. “Ну и дура”,— скажет он мне и положит револьвер в свой саквояж. Нет, скорее всего, он отшутится, обнимет меня, поцелует и я вновь на полдня забуду об этом револьвере».

Отель был погружен в тишину.

«И все-таки зачем ему револьвер?»

Стефани сидела, время от времени касаясь рукоятки с двумя тонкими костяными накладками.

«А почему я, собственно говоря, так мучаюсь от любопытства? Зачем нужен револьвер? Он нужен для того, чтобы стрелять. А мне нужно в кого-нибудь стрелять? Нет, моей жизни никто не угрожает. Жизни Джона тоже. И мне будет куда спокойнее, если револьвер не будет стрелять».

Стефани обрадованная своим решением, принялась вынимать из него патроны. Перед ней на столе в ряд выстроились шесть коротких медных патронов. Стефани казалось, что это маленькие солдаты выстроились перед ней.

— Ну что, ребята, — обратилась она к ним, — вы долго будете молчать? Может, вы расскажете мне, куда хочет послать вас хозяин? Так вы молчите?

Стефани положила один из патронов на стол. Тот откатился в сторону.

— А вы?

Второй опрокинутый патрон чуть не свалился со стола.

— Вы четверо тоже ничего не скажете? Ну тогда я с вами расправлюсь.

Стефани поднялась из-за стола и вернулась к нему, держа в руках свой несессер. Она порылась в нем и извлекла на свет блестящие никелем маникюрные щипчики.

Осторожно вскрыв патроны, она извлекла пули, высыпала порох в пепельницу, а пули аккуратно поставила на место. Потом, немного поколебавшись, она вставила пустые патроны в барабан, крутанула его и защелкнула, затем встала, сунула пистолет в саквояж.

Стефани и сама не понимала, зачем это сделала. Просто теперь ей стало спокойнее. Она отперла дверь, вернулась к столу и посмотрела на горку пороха в пепельнице.

«Э-э, это, Джон, тебе видеть совсем не обязательно».

Стефани взяла пепельницу, вышла на балкон и высыпала порох на кусты остролиста.

Когда Джон вошел в номер, Стефани состроила обиженную мину.

— Где ты пропадал?

— Я не хотел будить тебя, Стефани. Прошелся по улицам, почитал утренние газеты, купил еженедельники.

— Там есть что-нибудь про твою выставку?

— Да, есть.

— Ну и что они пишут?

— Пишут, что Джон Кински остался верен сам себе.

— Мне, Джон, важнее, чтобы ты оставался верным мне, — сердито проворчала Стефани.

— Поэтому ты и забеспокоилась, когда не нашла меня утром рядом с собой?

— Да, и из-за этого тоже. Пойдем завтракать?

— Честно говоря, Стефани, я уже успел и позавтракать. Но с удовольствием составлю тебе компанию. Я люблю сидеть и смотреть, как ты ешь.

— А по-моему, Джон, это аморально, сидеть и смотреть, как едят другие. Я даже читала, что у какого-то народа поглощение пищи считается неприличным и они стараются прятаться друг от друга.

— Не знаю, Стефани, может, я и аморальный тип, но мне нравится смотреть на тебя.

— Тогда, Джон, тебе придется хотя бы выпить чего-нибудь со мной.