Автономный рейд - Андрей Таманцев

— Ладно, посмотрим, дорогой. А потом? Проживем мы один год весной, второй... А потом?

— Ну мы же будем ездить, так? Найдется место, где нам захочется жить.

Будем жить там.

— Как?

— Как будем жить? Регулярно и разнообразно.

— Веч-ная вес-на, — тихо выговорила она по складам. И вздохнула.

Январь пролетел, как в сказке.

САИП о себе не напоминала — мне хотелось верить, что на нее подействовал мой ультиматум: они не трогают нас с При, мы — их; если Гном хочет получить назад свои цацки — пусть сначала вылечит сестру При, Елену, чья психика надорвалась после перенесенного в Чечне. Хотя в общем-то смирение спецслужбы перед моей наглостью, разумеется, вызывало вполне понятные подозрения. Как бы то ни было, При даже дозволили пару раз встретиться с сестрой. При возвращалась от нее просветленная, замечая явные улучшения. Конечно, мы понимали, что рано или поздно САИП нам все припомнит. Но никогда еще до этого я не переживал столь радостного периода всеобъемлющего наплевательства. Понятно, что затишье может кончиться в любой момент. Понятно, что нахальство выйдет мне боком. Но сегодня я был счастлив, При была со мной и моей, а на все остальное мне было плевать.

3 февраля, во вторник, Шмелев сообщил мне на пейджер, что покупатели наконец готовы. Все это время мы с ним регулярно встречались, обсуждая детали предстоящей сделки. Но разговоры шли прохладные. Словно он во мне разочаровался. Но теперь мой выход. Я нужен ему конкретно: помочь забрать у продавца изделие и разобраться в нем до такой степени, чтобы можно было проинструктировать покупателя. Никто ж не станет выкладывать деньги за то, с чем неизвестно как обращаться. Почему я? Сам продавец не желал встречаться с покупателями ни в какую. А в себе Женька по части понимания убийственной техники сомневался. Вот этим, прежде всего, и определялась его нужда во мне. Разобравшись с техникой, я должен был сопроводить Шмелева на встречу с покупателями и не дать им его замочить.

Короче, осталось начать да кончить. Я почуял неладное, уже когда я говорил со Шмелевым по телефону, договариваясь о встрече в среду с утра. А когда пришел, наткнулся на такую озлобленную настороженность, что даже не знал, с чего начать. Вера Ильинична даже ни разу глаз на меня не подняла.

Но я все-таки рассказал — и об операции ведомства майора Юрия Юрьевича, и про то, что у Евгения с Верой есть возможность пройти по делу только свидетелями. Показал выданную мне отделом ФСБ бумагу, подтверждающую мое сотрудничество со следствием.

— Ты свою долю принес? — хмуро спросил Женька. Он словно и не слышал ничего из мной сказанного, этот искалеченный здоровяк с умом жадного ребенка. Он бычился, как мясник перед забоем. Даже сел он от меня справа — левым, закрытым замшевой блямбой глазом ко мне. Будто не только слышать, но и видеть меня не желал.

— Долю? Деньги в смысле? — спросил я, уже зная, что меня ждут неприятные сюрпризы.

— Нет, помидоры. Принес семь тысяч?

— Принес.

— Покажи.

— Вот.

Он тщательно пересчитал и осмотрел каждую купюру. Потом положил их в конверт к своим трем тысячам и вздохнул.

— Ну и чего же ты хочешь?

— Хочу? Помочь тебе выпутаться из этой катавасии.

— Да уж, помощничек. Но что я-то, по-твоему, должен теперь сделать?

— Сведешь меня сначала с продавцом, потом я отправлюсь к покупателям, а ты — свободен. Гэбэшники устроят засаду, возможна перестрелка. Без тебя обойдемся. Потом, когда их всех повяжут, выступишь на суде свидетелем.

Ордена не обещаю, но срока не будет, и то хорошо.

— Ну хватит! — рявкнул Шмелев, хватив по столу кулаком так, что в шкафчике над раковиной забрякали тарелки. — Ты уж меня совсем-то за идиота не принимай! Наплел-то, наплел! И разведка, и следствие... И бумажку себе смастерил! Мне внушали, что такие, как ты, за деньги, которые тут корячатся, мамашу родную заложить могут, да я не верил. Все ж таки от кого, от кого, а от тебя такого не ожидал. Неужели правда, что люди из-за денег с ума сходят?! Олег, мы ж с тобой столько вместе пережили, как же ты можешь?!

Такая неподдельная смесь горечи, обиды и злости была в его голосе, что я растерялся:

— Да ты чего, Жень? Я-то в чем виноват?

— А ни в чем! Подумаешь, важность — кинуть он меня захотел. Решил, меня побоку, а весь навар — себе?! Хорош друг! Бизнес по-русски, да?

— Какой навар, чудила? За тобой же следят! Тебя же микрофонами обложили!

— Да? Ну и где они теперь, твои микрофоны? Где?!

Действительно, детектор, когда я пришел, показал, что на этот раз в квартире было чисто.

— Да откуда ж я знаю? Сняли их как-то.

— Конечно, сняли. Родич вот Аверкин и снял... Он парень ушлый. Сначала перепугался, когда я ему твою версию изложил, а потом пришел и снял. Но не просто так! Не вышло тебе нас надурить, друг дорогой. Он с собой пленочку специальную прихватил и с микрофончиков снял отпечатки. И знаешь, чьи они оказались? Твои! Те же самые, которые ты в телефонной книжке у нас оставил.

У меня челюсть отвисла.

Вера Ильинична смотрела на меня с такой гадливостью, словно я на ее глазах дерьмо ел.

Вот это подстава так подстава.

Ничего в голову не приходило. Даже догадки не было, как такое могли организовать, откуда тут взялись мои отпечатки.

Правда, я вернул Ларисе Курбановой тех жучков, которые забирал у нее и у ее напарника. На них, конечно, могли остаться мои пальчики, но как они сюда-то попали? А главное — зачем?

— Погоди, Женя. Давай я тебе встречу с майором Юрием Юрьевичем устрою.

— Да как хоть фамилия-то твоего майора?

— Понимаешь, Жень, у них же тоже семьи, дети. Поэтому они своих настоящих фамилий и имен без крайней нужды стараются не афишировать. Можно ведь понять?

— Еще как можно! — неприятно рассмеялся Шмелев. — Только чего уж на майоров размениваться? Ты мне еще про генералов расскажи! Расскажи еще, как меня в тюрьму посадят, как я Верку свою обездолю...

Тут-то я и понял, что дело мое — безнадежное.

Вышибло Шмелева из уверенной жизни, и ничего хорошего он от нее уже не ждет. Ни от жизни, ни от людей вообще, ни от друзей бывших. Всеми предан.

Все хотят его обмануть. Вот она, повышенная тревожность, во всей красе. Ну и как мне это знание сейчас использовать? Как достучаться до этого болвана?

Тем более после того, как некто, не мне чета по уму, его против меня настроил? Мои отпечатки на микрофонах — это круто, ничего не скажешь.

— Слушай, — предположил я, зная подлючество спецслужб, включая контрразведку. — Может, они и этого вашего родича уже обработали? Может, и он с ними заодно?

— Ну да! Он заранее знал, что я тебе позвоню, да? Поэтому специально к тебе залез — а где ты обретаешься, я сам не знаю, — выкрал у тебя микрофон и к нам притащил! Ты хоть думай, что мелешь-то? Он ни тебя, ни фамилии твоей даже не знает!

Про то, как обдурить оппонента, я много чего знаю. А вот как правду доказать, если человек ничего слушать не желает, про это — нет. Женька-то оказался из упертых. Такому если что втемяшилось — объяснять бесполезно.

— Женя, ну послушай, пожалуйста! Услышь ты меня наконец! Никаких денег мне твоих не нужно. Я действительно тебя выручить хочу.

— Ладно, выручальщик, не ори тут. Наслушались уже. Короче, так. Хочешь участвовать, как я предлагал, — давай. Если хочешь, стой рядом, когда буду деньги отдавать и когда я товар покупателю передам. Но все только через меня и при мне. Понял, дружок?

Что мне оставалось? Приперт. Не говорить же ему про сестру моей При, сидящую в заложницах у Гнома. Этому он и совсем уж не поверит. Да и я не поверил...

— Хорошо, — согласился я. — Мне теперь уже деваться некуда. Пусть будет по-твоему. Когда ты деньги собираешься отдавать продавцу?

— Сегодня, дорогой. Сегодня! Не ожидал?

С продавцом оружия мы встретились около обеда, в его гараже на Новой Башиловке. Подъехали, как большие люди, на черной «Волге», которую мне выделил майор Юрий Юрьевич. Предупрежденный мной водитель, якобы мой старый приятель по войне, остался в машине с АКМом на коленях.

Мужичонка сразу показался знакомым. Где-то эту мрачноватую физиономию с тонкими сросшимися бровями я уже видал. Держался он суетливо-предупредительно. Назвался Павлом. Присмотревшись, я понял, что он удивительно похож на Веру Шмелеву. Но то, что у нее выглядело симпатичным и радушным, у него было, наоборот, неприятным и унылым — этакая мрачная пародия. Аппарат свой Павел демонстрировал с гордостью, уточнив, что изделие сочинено и собрано им лично в одном экземпляре и достойных аналогов в мире не имеет. Машинка и вправду была забавная. Мечта террориста.

Три компонента. Первый — модернизированное пусковое устройство ПТУРСа — противотанкового управляемого ракетного снаряда и сам снаряд.

Радиоуправляемый, с телеглазом и регулируемой мощностью. При дистанции в километр — заряд больше килограмма, при пятистах метрах — полтора, при двухстах — два. Я видел результат попадания такого, килограммового, в Грозном. Тяжелый танк вывернуло наизнанку со всем его экипажем. Притом что боезапаса собственного в танке тогда уже не было.