Польские народные сказки - Автор Неизвестен

А тот в ответ:

— Не надо мне никакой платы. Не гоните меня и в накладе не останетесь.

И просил он так настойчиво, что мужик даже испугался малость. Почем знать, кто он, этот пришелец? Может, разбойник, что от справедливой кары прячется, безопасное убежище ищет? Прогонишь его, он еще мстить станет. «Лучше не перечить ему», — решил бедняк и говорит:

— Ну что ж, поживи недельку, а коли понравится, насовсем оставайся.

Так поселился Леший у мужика. Первым делом стал он коня в силу приводить: скребницей чистит, отборным овсом кормит, ключевой водой поит. А откуда он овес брал, мужику невдомек.

Недели не прошло — коня не узнать, словно подменили его. Бока округлились, шерсть блестит, грива расчесана. Идет-пританцовывает, ровно девица на свадьбе. День-деньской без устали работает, а в телегу запряжешь — так и рвется вперед, вожжи не удержишь.

Соседи диву даются. Откуда у мужика такой конь? Купить — не купил, потому что гроша ломаного у него нет. Обменять — не обменял: кто ж без обмана его клячу возьмет, а он хоть и бедный, но честный мужик. Да и масть у коня та же, и шрам на спине. Чудеса! А может, колдовство?

Привел батрак коня в силу, за корову принялся. По обочинам, по придорожным канавам ее пасет, траву посочней косит. Возвращается корова с пастбища — вымя у нее, что твое ведро.

Пьют мужиковы ребятишки молока вволю. Побелели они, потолстели. Чирикают весело, как воробьи, когда солнышко пригреет.

«Хороший батрак, усердный, — думает мужик. — Хлеба ест мало, а работает за семерых».

— Оставайся у меня, живи, — говорит он Лешему. — Мне такой работник надобен.

Обрадовался Леший. Не то несдобровать бы ему. Как покажешься на глаза Водяному, приказа его не выполнивши! У нечисти на этот счет строго!

Прошло сколько-то времени, и вот говорит батрак мужику:

— Пора поле под озимую пшеницу пахать, не то поздно будет.

А мужик в ответ:

— Да я уже полоску запахал и рожь посеял. Надо ведь и под картошку клочок поля оставить.

— А вон тот кусок возле болота разве не ваш?

— Мой-то мой, да толку-то что, — со вздохом говорит мужик. — Кочки да мхи пахать не станешь.

— Давайте я попробую.

— Лошадь не осилит.

— У меня осилит. А зерно для посева я сам раздобуду.

Согласился мужик. Пускай этот чудной батрак поступает по своему разумению. Коли он сам зерно достанет, значит, убытка в хозяйстве не будет.

Распахал Леший болото. А ночью у всех хомяков в округе кладовые обчистил и к полевым мышам в норки заглянул. Писк, плач поднялся — за десять верст слышно! Приволок Леший мешок пшеницы — ну прямо чистое золото! — и засеял поле.

Увидели это соседи, от смеха животы надорвали.

— Вот дурак! Зерно в болото швыряет. Уж лучше бы жабьим пометом засеял, хоть жабы развелись бы.

Смеются соседи, пригорюнился хозяин. А батрак знай свое дело делает да помалкивает.

Пришла зима. Землю сковал лютый мороз. Зато весна настала на редкость дружная, теплая. А летом — сушь да зной! Самые старые старики такой жары не припомнят.

Солнце жжет огнем, палит. Напрасно канюки жалобно кричат — дождя просят. Земля потрескалась, трава на лугах пожухла-пожелтела, поля покрылись толстым слоем пыли, колоски печально поникли.

А у мужика на болоте пшеница стеной стоит, налитые колосья к солнцу тянутся. Пришло время, сжали пшеницу. Урожай собрали сам-сто.

Насыпал мужик полнехонек амбар: и на хлеб, и на семена хватит, да еще на продажу останется. И хотя несуразной цены он не заламывал, а все же и в кубышку малую толику денег отложил.

На батрака он со страхом, с почтением поглядывает. А тот работает себе да посвистывает, как ни в чем не бывало.

Вот настало время поле пахать, батрак и говорит мужику.

— В этом году пески пахать будем.

— Пески? Да там испокон века не росло ничего — ни былинки, ни травинки.

— У меня, хозяин, вырастет.

Не стал ему перечить мужик — знал: парень он проворный, башковитый. А соседи опять до упаду хохотали, когда мужик с батраком выехали пустошь пахать.

Запахали, посеяли, забороновали, управились и стали ждать.

В том году лето выдалось дождливое: ни клочка голубого неба, ни солнечного лучика. Серые струи дождя уныло плещут по лужам, барабанят по крышам, текут по размокшим дорогам — ни пройти ни проехать.

Поле мужика, что в низине, озером разлилось. Хлеб сгнил на корню, а на пустоши пшеница уродилась на диво. Опять собрал мужик урожай сам-сто.

Не смеются больше соседи, не до смеха им. «Откуда батрак знает, дождь будет или вёдро?» — гадают они.

На третью осень вышел как-то ночью батрак и давай с болота на пустошь грязь носить, а песок с пустоши на болото. Огромный кус поля осушил, огромный кус удобрил. Теперь у мужика вся земля пахотной стала, для сева пригодной. Засевай да урожай собирай.

Каждому ясно: такая работа не под силу человеку. Проснулся утром мужик, увидел, что батрак сделал, сплюнул потихоньку, перекрестился и ни о чем больше его не спрашивал. Стороной обходил и с опаской поглядывал.

А батрак сложа руки не сидит. Пшеницу, рожь, ячмень посеял, картошку посадил. Хватило места и для капусты с горохом. Урожай по осени собрали невиданный.

Полон у мужика амбар, полон овин. И никакой он теперь не Горемыка, хотя соседи по старой памяти его так называют. Одежа на нем исправная, лицо гладкое, румяное. А ребятишек с женой и вовсе не узнать, будто и не они это.

Время идет, и третий год уже на исходе.

Настала лунная сентябрьская ночь. Месяц высоко на небе висит и заливает землю потоками голубого света, да такого яркого, что малюсенький самый гвоздик на дороге разглядишь, зато привычных предметов не различишь — до того свет этот обманчив.

Вот вышел батрак в глухую полночь на порог, оземь ударился, в Лешего обратился и к топи-трясине помчался.

А там меж ивами и ракитами, меж зельем болотным, на краю мочажины, камышом и ряской поросшей, пляска, гульба — дым коромыслом! То нечисть разная: кикиморы да русалки, лешие да бесы, упыри да оборотни хороводы водят, скачут, визжат, по-собачьи брешут, гогочут. А над головами у них огни болотные, точно венки огненные.

Водяной на трухлявом пне сидит, на дудочке наигрывает — лягушачьими лапами перебирает, на серебряную луну любуется. Остановился Черный Леший перед ним, поклонился до земли и говорит:

— Вот и я! Кончилась моя служба. Верой-правдой послужил я мужику три года.

— Коли так, оставайся с нами! Ступай попляши, пока луна не померкнет, пока небо на востоке не зарумянится.

Но Черный Леший к месту пристыл, в затылке чешет, с копытца на копытце переступает.

— Чего тебе надобно? — спрашивает Водяной.

— Всемогущий господин и повелитель! Помог я мужику из нужды выбиться. Украденный кусок хлеба стократ ему вернул. Так и оставить мужика в довольстве, в достатке?

— А чего же ты хочешь?

— Подшутить над ним малость на прощание.

— Смотри только, чтобы вся работа насмарку не пошла.

— Не бойся!

Хлопнул Водяной в зеленые ладоши и закричал зычным голосом:

— Эй вы, бесы, лешие, идите-ка сюда!

Сбежалась к трухлявому пню вся нечисть. В кучу сбились, шеи вытянули, ждут, что старшой скажет.

Так и так, говорит он им.

— Дозволь ему над мужиком подшутить! Дозволь! — завопили, заверещали, заржали бесы, лешие, кикиморы.

Водяной ударил себя по зеленой ляжке и говорит:

— Ладно! Будь по-вашему! Недаром мы нечистой силой зовемся, значит, наше дело козни строить, проказить, людей пугать. Сыграй шутку со своим хозяином. Да смотри чести нашей бесовской не посрами!

У Черного Лешего глаза так и загорелись:

— Не бойся, не посрамлю!

До рассвета плясал и пел Леший со своими. Плясал до упаду, пел до хрипоты. А когда на востоке заалела заря, стукнул козлиным копытцем об землю и полетел прямиком к хате мужика.

А мужик спит себе спокойно и ни о чем не подозревает.

Наутро говорит ему батрак:

— Служил я тебе, хозяин, верно и платы никакой не требовал. А теперь давай рассчитаемся, в путь мне пора.

Мужик рад от батрака избавиться.

— Правда твоя, преумножил ты мое добро. Говори, сколько тебе заплатить?

— Ни много ни мало — меру ржи.

Удивился мужик:

— А на что тебе зерно? На себе ведь ты его не потащишь?

Батрак смеется в ответ:

— Насыпьте зерно возле печки да котел побольше дайте. Стану зерно варить.

— Зерно варить? И что же получится?

— Увидите.

Принялся батрак за дело. Залил зерно ключевой водой из такого ключа, что никогда петушиного пения не слыхивал. Варил, парил, цедил, доливал, переливал и никому через плечо заглянуть не позволил.

Долго ли, коротко ли, приглашает батрак хозяина к столу. На столе бутылка, а в ней словно вода прозрачная, только запахом острым в нос ударяет.